Альтруизм
Около 09:00 11 сентября 2001 года, спустя несколько минут после рокового удара самолета рейса 175, небольшая группа выживших столпилась в полуразрушенном холле на 78-м этаже Южной башни Всемирного торгового центра. Среди них было несколько человек с тяжелыми ожогами; в царившем вокруг кровавом хаосе оглушенные и растерянные люди пытались молиться, но в глубине души просто ждали неминуемой смерти. Внезапно перед ними возник молодой человек в футболке, лицо его было наполовину закрыто красным платком. Быстро оценив обстановку, он принял на себя командование и повел людей к задымленной лестнице, усыпанной обломками. Пятнадцатью этажами ниже он оставил спасенных (включая юную темнокожую девушку, которую нес на спине) и снова отправился в ад верхних этажей, чтобы повторить героический поступок.
"В добровольных действиях каждого человека целью является польза для него самого" Томас Гоббс, 1651
Через полгода тело 24-летнего биржевого маклера и пожарного добровольца Уэллса Краутера было обнаружено в главном вестибюле Южной башни. Две женщины, обязанные ему жизнью, опознали его как «парня в красном платке». Вероятно, он оказался под обломками рухнувшей башни в тот момент, когда отправлялся в очередной спасательный рейд. Позже его мать сказала, что гордится его «чувством долга по отношению к другим людям», а отец выразил надежду, что поступок сына запомнят многие: «Если история Уэллса поможет людям задуматься о ближних своих, благослови их Господь, и благослови его, Господи».
Примечательно, что родители Краутера почти одинаково говорили о самоотверженности сына и готовности к самопожертвованию. Помимо невероятного мужества он продемонстрировал миру столь же невероятный пример альтруизма: готовность поставить интересы и благополучие других людей выше собственных — вплоть до решимости пожертвовать самой жизнью. С общечеловеческой точки зрения оскорбительно предполагать, что поведение молодого человека было продиктовано эгоистическими интересами, поскольку это умаляло бы величие его поступка. Хотя идея чистого альтруизма приводила в недоумение многих исследователей еще с античных времен. Некоторые софисты — профессиональные философы по найму, — конфликтовавшие с платоновским Сократом, красноречиво доказывали, что благорасположенность к другим людям лишь видимость и стоит чуть поскрести филантропа, как сразу обнаружится эгоистический интерес. Современные философы утверждают, что люди либо руководствуются собственными интересами (психологический эгоизм), либо их поведение должно быть управляемо подобными мотивами (этический эгоизм). Томас Гоббс, к примеру, считает само собой разумеющимся, что люди «в естественном состоянии» находятся в постоянном конфликте с окружающими, преследуя собственные цели. Фридрих Ницше утверждает, что благотворительность и альтруистическое поведение суть проявление рабской морали, посредством которой слабый подчиняет себе сильного. А в последние полтора столетия благодаря революционным работам Чарлза Дарвина философские сомнения получили существенную поддержку со стороны биологии.
"Люди часто сознательно действуют вопреки собственным интересам" Дэвид Юм, 1740
Легко ли умирать молодым?
Люди не единственные живые существа, демонстрирующие альтруистические (по крайней мере, внешне) модели поведения. Некоторые виды обезьян или оленей тоже издают крики, предупреждая сородичей о приближении хищника, невзирая на опасность для себя лично. У социальных насекомых, таких как пчелы и муравьи, представители определенных каст не дают (и не могут давать) потомства, полностью посвящая себя благоденствию колонии. Неважно, что подобное поведение является всего лишь проявлением инстинкта; главное, что во всех этих случаях интересы других обеспечиваются ценой жертвы со стороны члена сообщества.
Довольно сложно вместить альтруистическое поведение в рамки дарвиновской теории эволюции. Основной механизм, посредством которого происходит эволюция, — «выживает приспособившийся»: животные, обладающие качествами, которые позволяют им жить дольше и произвести на свет больше потомства, «отбираются» самой природой; следовательно, эти полезные качества (если они, конечно, наследуются) сохраняются и распространяются в популяции. В подобных обстоятельствах можно рассчитывать, что поведение животных будет увеличивать их собственные шансы в борьбе за продолжение жизни, а не шансы их конкурентов. Менее всего этим целям соответствуют альтруизм и самопожертвование, так что альтруистические особи, ущербные с точки зрения естественного отбора, должны быть вытеснены более эгоистичными соплеменниками. Дарвин, подводя итог размышлениям, в работе «Происхождение человека» (1871) сформулировал проблему следующим образом:
«Чрезвычайно сомнительно, что потомство более сочувствующих и доброжелательных родителей… вырастет в большем количестве, чем дети эгоистичных и предательских родителей… Тот, кто готов пожертвовать собой ради ближнего, часто не оставлял бы никакого потомства, которое наследовало бы его благородный характер».
Присматривая за чужой собственностью
Загадка постепенно начинает проясняться, когда мы признаем, что не только «потомство доброжелательных родителей» несет в себе альтруистические тенденции, но что это вполне справедливо и для кузенов и прочих родственников. То есть существенно не столько выживание отдельной альтруистичной особи, сколько сохранение генетического материала, который вполне может быть унаследован непрямыми потомками. В природе это называется «родственный отбор», когда альтруистичные особи действуют в интересах родственников, способствуя сохранению вида.
"Суровая дисциплина природы предписывает взаимопомощь не реже, чем борьбу. Самый приспособленный на поверку оказывается самым великодушным" Феодосий Добжанский, 1962
Никто из сторонников теории эволюции (а это фактически все биологи нашей планеты) не станет отрицать, что человек — продукт эволюционного процесса, и механизмы, подобные родственному отбору, объясняют, каким образом альтруистичное поведение могло закрепиться в человеческой популяции. Но проблема в том, что биологически обусловленный альтруизм вовсе не то же самое, что альтруизм «в чистом виде», это всего лишь способ объяснить поведение в понятиях собственного интереса индивида — или, на худой конец, его «генетических» интересов. И если это единственное объяснение, то получается, что «подлинному» альтруизму — поведению, когда польза для других никоим образом не связана с собственными интересами человека, — фактически нет места в дарвиновском мире.
"Слабый и больной должен исчезнуть — главный принцип нашей филантропии" Фридрих Ницше, 1888
Глубинная интуиция, не говоря уже о случаях, подобных истории Уэллса Краутера, не позволяет нам прийти к такому выводу. Вслед за Дэвидом Юмом мы готовы воскликнуть: «Голос природы и опыта явно протестует против теории эгоизма», опровергая представление о том, что любовь к людям можно свести к банальной корысти. Многие аспекты человеческого поведения трудно объяснить в терминах эволюционной теории, и все попытки ограничиться биологией исключают воздействие культурных и социальных аспектов. Вместе с тем уроки биологии оставляют неприятное чувство осознания, сколь многое в том, что мы привыкли считать доброжелательностью и альтруизмом, определяется эгоистичными интересами.
Тирания против природы
Одну из наиболее ожесточенных и знаменитых атак на альтруизм (и традиционную мораль в целом) предпринял в конце XIX века немецкий философ Фридрих Ницше. Он назвал филантропию «тиранией по отношению к природе» — изменением или извращением естественного порядка вещей. Слабый и уродливый, подстрекаемый христианской Церковью и движимый обидой и завистью, поднимает «рабский бунт» против силы и красоты. Поверженные моральным оружием вроде чувства вины, лучшие и благороднейшие представители человечества невольно потворствуют собственному угнетению и порабощению, не замечая подлинной и естественной своей цели — стремления к власти.
