Действие и бездействие в философии

Вода дошла уже до уровня груди и продолжала быстро подниматься. Если спасатели не успеют, восемь запертых в пещере спелеологов погибнут через полчаса. Что делать? Вывести людей из пещеры невозможно, как невозможно и остановить поток воды. Единственный выход — направить поток в соседнюю маленькую пещеру, где сидят в безопасности и спокойно ждут спасения еще два спелеолога, отставшие от основной группы. Если пустить туда воду, пещерку затопит в считанные минуты и эти двое наверняка погибнут. Как должны поступить спасатели? Отступить и спокойно наблюдать, как тонут восемь человек, или спасти их ценой жизни двоих товарищей?

Отвратительный выбор, не имеющий простого решения. Предположим, что действительно существуют только два варианта: перенаправить поток воды, то есть совершить обдуманное вмешательство, которое приведет к смерти двух человек, в противном случае имеющих шанс выжить; или сидеть и ничего не делать, то есть бездействовать, допуская тем самым гибель восьми человек, которых можно было спасти. Хотя последнее приведет к большим жертвам, многим кажется, что гораздо хуже совершать действия, приводящие к гибели людей, чем бездействовать, точно так же обрекая их на смерть.

Предполагаемое нравственное различие между тем, что вы делаете, и тем, чему позволяете происходить, — так называемая доктрина действия/бездействия — разделяет теоретиков этики на два лагеря. Те, кто настаивает, что нравственная ценность действий должна оцениваться исключительно на основе их последствий, обычно отрицают эту доктрину; в то же время она привлекательна для тех философов, кто подчеркивает важность существования норм морали и взывает к нашей обязанности соблюдать их независимо от последствий.

Играя в Бога

Что бы ни подсказывала интуиция, при более подробном рассмотрении разница действия и бездействия становится все более сомнительной. Во многом наше интуитивное представление о правильном и неправильном поведении, особенно когда дело касается жизни и смерти, происходит от столь же интуитивного ощущения, что, активно вмешиваясь в ход событий, мы «играем в Бога», решаем, кому жить, а кому умереть. Но может ли бездействие считаться таковым с точки зрения морали? Осознанное решение не предпринимать никаких действий ничем не отличается от осознанного решения что-нибудь сделать.

Похоже, в определенных ситуациях нам ничего не остается, кроме как играть в Бога, у нас просто нет выбора. Неужели родители, которые утопили своих детей в ванне, покажутся нам милосерднее тех, кто просто уморил ребенка голодом? В подобных случаях разница между действием и бездействием исчезающе мала, и, возможно, нам трудно будет согласиться, что «бездействие» менее предосудительно, чем «действие».

Предлагаемая нравственная дилемма между совершенным действием и тем, которому просто позволили случиться, часто возникает в такой этически сложной области медицины, как эвтаназия. В этом случае речь идет о разнице между активной эвтаназией, когда лечение ускоряет смерть пациента, и пассивной эвтаназией, когда смерть наступает в результате отсутствия лечения. Законодательство большинства стран мира (и в этом, вероятно, прослеживаются наши инстинктивные представления) признает различие между этими двумя ситуациями, но все равно сложно понять, в чем разница с точки зрения морали между, например, инъекцией смертоносного препарата (действие) и отсутствием инъекции препарата, продлевающего жизнь (бездействие).

Позиция закона основана отчасти на представлении (религиозном в своей основе) о святости человеческой жизни; но в вопросе эвтаназии — это забота о жизни как таковой, игнорирующая качество этой жизни и желание самого человека. В результате закон оборачивается жутковатой стороной, подвергая человека мучениям, от которых было бы избавлено в подобных же обстоятельствах больное животное.

Принцип двойного эффекта

Часто главным при оценке действия с точки зрения морали становится намерение. Действие может заслуживать осуждения, даже если его негативные последствия были непреднамеренны (по небрежности или недосмотру, например), но те же самые действия вполне могут быть осуждены гораздо более сурово, если совершались целенаправленно. Тесно связанный с концепцией действия/бездействия, принцип двойного эффекта поднимает вопрос различения действий, результаты которых были либо запланированы, либо всего лишь предполагались. Поступок, у которого есть и положительные и отрицательные последствия, может быть оправдан с точки зрения морали, если положительные последствия были его целью, а отрицательные были предвидены, но целью не являлись. Например:

• хирургическая операция во время беременности, в результате которой сохранена жизнь матери, но погибает плод: спасение женщины есть цель хирургического вмешательства, смерть плода ожидаема, но не преднамеренна;
• смертельно больным пациентам дают обезболивающие: намерение состоит в том, чтобы облегчить страдания пациента; непреднамеренное последствие — сокращение срока жизни пациента как побочный эффект;
• бомбардировка склада боеприпасов противника во время войны: цель — уничтожить склад; ненамеренные, но предвиденные последствия — гибель гражданского населения, живущего неподалеку от склада.

Во всех этих случаях принцип двойного эффекта используется, чтобы оправдать то или иное действие с точки зрения нравственности. Эту доктрину часто используют философы, придерживающиеся абсолютистской, или основанной на долге (деонтологической), концепции морали, в ситуациях конфликта обязательств и откровенного нарушения прав. Данный принцип работает или не работает, когда обнаруживается разница между намерением и предвидением; а вот всегда ли это различие настолько существенно, чтобы оправдать поступок, — вопрос весьма спорный.

Фома Аквинский о самозащите

Формулировка принципа, который позже стал известен как доктрина двойного эффекта, приписывается философу XIII века Фоме Аквинскому. Рассуждая о допустимости убийства в целях самозащиты, он пришел к выводу, весьма близкому современному законодательству. Классическая формулировка этой доктрины из «Суммы теологии» звучит так:

Фома Аквинский

Ничто не мешает одному действию иметь два последствия, одно из которых намеренное, а второе происходит само по себе... акт самозащиты может также иметь два последствия: первое — сохранение собственной жизни; второе — убийство агрессора. Таким образом, это действие, поскольку цель заключается в спасении своей жизни, не беззаконно, поскольку для любого существа естественно стремиться продлить свое существование насколько это возможно. Но в то же время, несмотря на добрые намерения, действие может быть незаконным, если оно будет непропорционально цели. Если, защищая собственную жизнь, человек действует более агрессивно, чем это необходимо, его действия противозаконны. Если же он реагирует умеренно, то самозащита его законна.

«Энола Гей»

Что бы произошло, если бы бомбардировщик В-29 «Enola Gay» не сбросил первую атомную бомбу на Хиросиму 6 августа 1945 года? Это событие и последовавшая через три дня бомбардировка Нагасаки привели к скорейшему окончанию Второй мировой войны — Япония сдалась 14 августа.

Возможно, несмотря на ужасающие последствия этого действия, гораздо больше человеческих жизней было спасено, поскольку удалось избежать долгих кровопролитных боев. Оправдывает ли это решение о бомбардировке? По мнению президента Трумэна, «это решение, о котором нельзя сожалеть».