Империализм
Хотя термин «империализм» появился относительно недавно, само явление — захват более сильными государствами более слабых и их последующая эксплуатация — старо как мир. История древних цивилизаций Месопотамии и Средиземноморья — это история непрерывной череды сменяющих друг друга империй: Вавилонской и Ассирийской, Персидской империи Кира, Македонской империи Александра Великого… Со временем остатки этих древних империй вошли в одну из величайших империй в истории — Римскую, которая в период своего расцвета простиралась от Британии до Северной Африки и Ближнего Востока.
Если учесть историческое значение Римской империи, неудивительно, что даже сами термины «империя» и «империализм» происходят от латинского imperium. Первое значение слова «imperium» — «право приказывать», т. е. власть либо гражданских должностных лиц, либо военного командира. Суть империализма во всех его многочисленных формах сводится именно к этому — к власти, которой неизбежно обладает один из участников любых неравных отношений, в том числе и между государствами. Как показывает история, народы, имеющие военные или какие-либо иные преимущества перед соседями, всегда готовы использовать собственное превосходство для расширения своего влияния. Хуже того, подобные преимущества обычно трактуются в контексте расовой или культурной «инаковости», которая дает завоевателю чувство морального превосходства, оправдывающее даже самую отвратительную жестокость и самое бессовестное угнетение.
Открытый и бесстыдный
Сегодня слово «империализм» употребляется почти исключительно в негативном значении — как правило, представителями угнетенных народов для осуждения политики угнетателей. Но еще в начале XX века империалистические действия были предметом национальной гордости и уж точно не считались постыдными.
Неудивительно, что фашистские лидеры, в первую очередь Муссолини и Гитлер, восторженно возвещали миру о победоносном расширении своих империй. Для них империалистическое владычество было частью естественного порядка: сильный побеждает слабого, такова природа вещей. Эти вселенские злодеи, впрочем, лишь повторяли постулаты таких выдающихся мыслителей, как де Токвиль, Фрэнсис Бэкон, Макиавелли — и множества их предшественников «от начала времен». В 432 году до н. э., накануне Пелопонесской войны, греческий историк Фукидид описал обращение афинской делегации к спартанскому народному собранию с целью предотвратить войну. Оправдывая свое право на власть над всеми греками, афиняне заявили, что на их месте так поступил бы каждый: «Искони уже так повелось на свете, что более слабый должен подчиняться сильнейшему». Соображения справедливости, с их точки зрения, «никого еще не заставили упустить представившийся случай расширить свое могущество с помощью силы»; важны были лишь политическая выгода и сила.
Мало что изменилось за следующие две с половиной тысячи лет. С 1880-х до 1914 года Британия, Германия и другие европейские державы постоянно пытались расширить владения своих империй в лихорадочной «борьбе за Африку» — и отказались от своих шовинистических амбиций только после Первой мировой войны. Борьба эта была столь активной, что к 1914 году примерно четыре пятых Земли контролировала горстка колониальных империй, к тому моменту включавшая в числе прочих Японию и США. Претензии этих империалистов звучали так же бесстыдно, как и в древних Афинах, но без древнегреческого блеска и изящества. В 1899 году лорд Роузбери, бывший британский премьер-министр и защитник так называемого «либерального империализма», утверждал, что колониализм есть естественное продолжение народного национализма. «Разумный империализм, — провозглашал он, — в отличие от империализма дикого, есть всего лишь неизбежное продолжение патриотизма». В том же году в журнале «Современное обозрение» Дж. Л. Уолтон великолепно выразил чувство превосходства, свойственное колониальным державам: «Житель империи гордится завоеваниями предков, их храбростью и энергией и ясно осознает свой священный долг».
"Неси это гордое бремя —
Родных сыновей пошли
На службу тебе подвластным
Народам на край земли —
На каторгу ради угрюмых
Мятущихся дикарей,
Наполовину бесов,
Наполовину людей" Редьярд Киплинг, «Бремя Белого Человека», 1899 Перевод А. Сергеева
Бремя Белого Человека
Упомянутый Уолтоном «священный долг» — один из аспектов идеологии империализма — в общих чертах обозначился еще в XV веке, на заре европейского колониализма. К середине XIX века идея «имперских добродетелей» прочно утвердилась в умах и нашла выражение в знаменитом стихотворении Киплинга, вызвавшем жаркие споры сразу после своей публикации в 1899 году. Призывая читателя принять на себя «бремя Белого Человека… служить покоренным», Киплинг утверждал, что истинное призвание колониальных властей — заботиться о покоренных народах и что правление колонизаторов благотворно для подданных, которых он со снисходительным высокомерием называл «наполовину бесами, наполовину людьми». Таков был миф о «цивилизаторской миссии», согласно которому народы Запада приняли на себя задачу, как сказал британский государственный деятель лорд Палмерстон, «не поработить, но освободить». Представление о том, что насаждение среди завоеванных народов благ цивилизации и культуры может служить оправданием империалистической политики, разделяли многие представители британской политической и интеллектуальной элиты, включая даже таких либеральных гуманистов, как Дж. С. Милль.
О рабах и пуделях
Отрезвленные окончательным выводом американских войск из Вьетнама в 1975 году, последующие президентские администрации пытались влиять на другие страны не столь прямолинейно. Самыми эффективными оказались экономические методы, позволившие вашингтонским политикам распространять идеи свободы (и свободного рынка) и демократии (и антикоммунизма) с помощью пряника, а не кнута — в виде огромных американских инвестиций и займов. Самым очевидным свидетельством распространения американских экономики и культуры по всему миру стали появившиеся повсюду рекламные щиты компаний «Макдоналдс» и «Кока-Кола».
Критики внешней политики США часто обвиняли Белый дом в империализме (или неоимпериализме). Но только после террористических атак 11 сентября 2001 года мир узрел американскую имперскую машину во всей красе. Официально вашингтонские неоконсервативные «ястребы» это отрицали («Мы не строим империй», — утверждал госсекретарь Дональд Рамсфельд), но правда была очевидна — и врагам Джорджа Буша-младшего, и его союзникам, особенно после начала «войны с терроризмом» сначала в Афганистане, потом в Ираке. С удивительной точностью будущий британский премьер Гарольд Макмиллан предсказал во время Второй мировой войны: «Мы… в этой американской империи — греки… мы должны управлять… как греки-рабы управляли деятельностью императора Клавдия». В начале XXI века справедливость этих слов и крайнюю асимметричность «особых отношений» осознали британские высокопоставленные чиновники и в первую очередь ставший объектом многочисленных насмешек «пудель Буша» — премьер Тони Блэр.
Высшая стадия развития капитализма
Во время Первой мировой империализм подвергся безжалостной критике со стороны коммунистов. В одном из своих памфлетов 1917 года Ленин несколько расширил предложенное Марксом определение империализма, назвав его «высшей стадией развития капитализма, победить которую может только революция». На этом этапе прибыль капиталистов-промышленников падает, несмотря на рост производства, им приходится искать рынки сбыта за границей и бороться за них с другими капиталистическими странами. Отчасти в результате марксистской критики термин «империализм» приобрел негативный оттенок — не только для коммунистов, но и в устах политиков из бывших колоний.