Материализм
«Эти люди не сидят на пляже, прислушиваясь к рокоту прибоя. Они сидят на пляже, прислушиваясь к колебаниям атмосферного давления, создающего энергию океанических волн, каковая перераспределяется в форме звука в хаотической турбулентности отмели… Они не любуются тем, как розовеет небо на западе в лучах закатного солнца. Они наблюдают смещение спектра солнечного излучения в сторону длинных волн, пока более короткие постепенно рассеиваются, по мере того как вращение Земли отдаляет нас от источника излучения».
За этой, возможно забавной, картинкой скрывается очень серьезное представление о будущем, высказанное в 1979 году Полом Черчлендом, философом канадского происхождения. По мере развития научного понимания, утверждает Черчленд, «народная психология» — бытовой способ мышления и выражения внутренней жизни в терминах представлений, желаний, намерений, суждений и т. п. — исчезнет, а на смену ей придут строгие концепции и описания, разработанные нейронаукой.
Черчленд, подобно большинству современных философов и ученых, является материалистом (или физикалистом). Вдохновленный бесспорными успехами науки, он полагает, что весь мир, включая самого человека, исключительно материален; Вселенная — это физический объект и может быть описана в простых физических терминах. Следовательно, для не-физического места не остается: ни для духовного и сверхъестественного (включая Божественное), ни для сознания и ментальных явлений в той части, где они оказываются за пределами физической реальности. «Элиминативный материализм» Черчленда, названный так за стремление полностью избавиться от народной психологии, представляет собой крайнюю степень материализма. Но проблема, к которой он обращается, не менее важна и для других философов-материалистов. Все мы прекрасно осознаем, что обладаем сознанием и всей совокупностью ментальных феноменов, которые его составляют. Каким образом эта изобилующая смыслами внутренняя жизнь, сугубо частная и субъективная, соотносится с предельно материальным взглядом на мир, который формирует наука, сугубо объективная и лишенная предрассудков?
"Никто не имеет ни малейшего представления о том, как нечто материальное может обладать сознанием. Никто не знает даже, на что это похоже — иметь представление о том, как нечто материальное может обладать сознанием. Это чересчур для философии сознания" Джерри Фодор, американский философ, 1992
Трудные отношения
Успехи нейронаук не оставляют сомнений в существовании тесной связи между психикой и физическим состоянием тела. За исключением элиминативистов вроде Черчленда, которые считают психику примитивной и отживающей концепцией, материалисты в основной своей массе своей согласны, что опыт сознания рождается или определяется электрохимическими процессами в нервных волокнах, из которых, собственно, и состоит мозг. Однако относительно природы этого «рождения» взгляды решительно расходятся.
Раньше многие материалисты считали, что определенные психические состояния можно соотнести с определенными процессами в мозге; ощущение боли, например, связано с возбуждением участка нейронной сети; таким образом, боль не является побочным продуктом специфического процесса в мозге — она и есть тот самый процесс (идентична ему). Однако «множественная реализуемость» — психическое состояние может быть порождено несколькими различными физическими процессами — положила конец этим наивным рассуждениям. Сегодняшние материалисты предлагают не-симметричную зависимость, так называемое «последствие», согласно которому психическое следует за физическим — в том смысле, что первое полностью определяется вторым, но второе может происходить без первого. Можно провести параллель с эстетическими свойствами объекта, которые определяются его основными физическими характеристиками, но ими не ограничиваются. Но, похоже, введение нового понятия просто переместило проблему в другую область, а вовсе не разрешило ее.
Самой влиятельной и распространенной среди современных материалистических теорий, объясняющих взаимоотношения тела и сознания, является, пожалуй, функционализм — теория, выросшая из более ранней, ошибочной теории, известной как бихевиоризм (центральная идея бихевиоризма заключается в том, что ментальные явления могут быть переведены, без потери смысла, на язык поведения).
"В отсутствие сознания проблема тело/разум стала бы значительно менее интересной. А при наличии его она кажется совершенно безнадежной" Томас Нагель, 1979
Согласно функционалистской точке зрения, ментальные состояния функциональны: состояние сознания определяется как функция, которая взаимодействует с различными входными параметрами (причинами, вызывающими эту функцию) и воздействует на другие состояния и выходные параметры (проявляющиеся в поведении). Проблема функционализма (как прежде бихевиоризма) в том, что он не проливает свет на психические состояния, концентрируясь на взаимодействиях между ними в категориях «входа» (разные стимулы) и «выхода» (различное поведение). В результате функционализм не в состоянии ничего сообщить о сознании per se, поскольку не обращается именно к тому аспекту, который, по мнению большинства, и нуждается в разъяснении.
Идеалистический поворот
Серьезным стимулом для развития материализма стали жесточайшие препятствия, с которыми столкнулся дуализм тело/сознание, приписываемый французскому философу XVII века Рене Декарту. Взаимоотношения между столь различными явлениями, как духовное и материальное, настолько таинственны, что естественно обращение к монизму — принятию того, что в мире существует лишь одна особая «материя». В то время как одни философы убеждены, что речь идет именно о физической материи, другие, следующие путем идеализма, утверждают, что реальность состоит из идей и сознания.
Знаменитый идеалист XVIII века ирландский епископ Джордж Беркли был поистине напуган тем, что, если наше восприятие мира ограничено (а по его мнению, так оно и есть) «подобиями, или идеями о предметах», нет никакой возможности подтвердить, что эти идеи действительно соответствуют внешним объектам. Между нами и внешним миром всегда существует «пелена восприятия»; мы пойманы в ловушку представлений, а это открывает путь крайнему скептицизму. Беркли находит неожиданное решение — отказаться от внешнего физического мира; он заявляет, что за «пеленой» ничего нет, а подлинная реальность как раз и состоит из идей. Жаль, что сегодня Беркли вспоминают преимущественно в связи с его знаменитым, но малопонятным опровержением нематериализма, увековеченным в «Жизни Сэмюэла Джонсона» Босуэлла: «Изо всех сил стукнув ногой по большому камню, [он воскликнул]: "Так я его опровергаю”».
О летучих мышах
Ощущение неудовлетворенности, которое испытывали многие по поводу современных попыток анализировать душевную жизнь и сознание через сухую физическую терминологию, блестяще ухватил и описал американский философ Томас Нагель в работе 1974 года «Каково быть летучей мышью?». «Каково это — быть летучей мышью? Недостаточно представить, что руки наши оснащены перепончатыми крыльями, позволяющими нам порхать на рассвете и на закате, хватая ртом насекомых; недостаточно представить, что зрение у нас паршивое, а мир мы воспринимаем, улавливая отраженные ультразвуковые сигналы; недостаточно представить, что дни мы проводим в дреме, повиснув вверх тормашками на чердаке. Все, что я могу себе вообразить, говорит мне лишь о том, как бы почувствовал себя я, если бы вздумал вести себя, как летучая мышь. Но я ставил вопрос не так! Я хочу знать, как чувствует себя изнутри сама летучая мышь!» Центральная мысль Нагеля заключается в наличии «субъективного характера опыта» — что означает быть неким существом, с точки зрения самого этого существа. Эта субъективность никогда не принималась в расчет материалистами. «Если факты, информирующие о том, как переживает свой опыт сам организм, доступны только с одной точки зрения, — пишет Нагель, — то и истинный характер этого опыта можно обнаружить лишь в физической деятельности этого организма». И это все, что может предложить наука.
