Смена парадигмы
«Если я и видел дальше других, то лишь потому, что стоял на плечах гигантов». Знаменитая фраза Исаака Ньютона в беседе с Робертом Гуком удачно отражает популярный взгляд на развитие науки. Считается, что научный прогресс — процесс постепенный, что каждое поколение ученых опирается в своих трудах на работы предшественников. Они вместе, постепенно, методично и неодолимо приближаются к постижению мироздания.
Расхожий и в целом привлекательный образ, но, если верить американскому философу и историку Томасу С. Куну, не имеющий ничего общего с реальностью. В своей знаменитой книге 1962 года «Структура научных революций» Кун рисует совсем другую картину. История развития науки — это куда более неровный, ухабистый путь дискретного и скачкообразного прогресса, с периодическими революционными кризисами, которые он назвал «смена парадигмы».
Наука обычная и революционная
В периоды так называемой «нормальной науки», согласно Куну, сообщество ученых, которых объединяет единая система взглядов, работает в рамках некой концептуальной основы, известной как «парадигма». Парадигма — это обширный и не вполне точно определенный набор взглядов, идей и предположений: общепринятые практические методы, неявно обозначенные направления в соответствующих темах исследований и экспериментов, проверенные технологии и согласованные стандарты оценки данных, бесспорные трактовки, передаваемые от поколения к поколению, и т. п. Работающие в рамках определенной парадигмы ученые не склонны выходить за ее рамки или рассматривать новые перспективы; в основном они заняты решением задач, которые предлагает эта концептуальная схема, улаживая отклонения от нормы, расширяя и укрепляя границы своей области знаний.
«Я не сомневаюсь, например, что ньютоновская механика улучшает механику Аристотеля и что теория Эйнштейна улучшает теорию Ньютона в том смысле, что дает лучшие инструменты для решения головоломок. Но в их последовательной смене я не вижу связного и направленного онтологического развития» Томас Кун, 1962
Период нормальной науки может длиться много поколений, порой даже несколько столетий, но постепенно накапливается критическая масса проблем и фактов, которые невозможно объяснить в рамках существующей парадигмы. Рано или поздно это вызывает кризис, который заставляет отдельных ученых выйти за пределы прежней парадигмы и начать разработку новой, после чего остальные ученые также начинают дрейфовать в сторону новой парадигмы, и процесс этот может занять годы, а то и десятилетия. Любимый пример самого Куна — болезненный переход от геоцентрической системы Птолемея к гелиоцентрической астрономии Коперника. Еще одна революционная смена парадигмы — переход от ньютоновской механики к квантовой физике и релятивистской механике в первые десятилетия ХХ века.
Теория Куна полна противоречий, неточностей и притянутых за уши утверждений, так что она была и остается весьма спорной, но ее огромное влияние на развитие философии науки очевидно. Особенный интерес представляет утверждение о «несовместимости» парадигм — якобы разница во внутренней логике разных парадигм столь велика, что результаты, полученные в рамках одной из них, фактически бесполезны или, по крайней мере, не поддаются проверке в другой. Ясно, что «атом» греческого философа Демокрита — совершенно не то же самое, что атомная модель Эрнеста Резерфорда, но представление о несовместимости парадигм предполагает также, что и атом Резерфорда отличается от того, что описывает современная квантовая механика.
Эта логическая дискретность, «разобщенность» в грандиозном здании науки прямо противоречит всем представлениям, существовавшим до Куна. Ранее считалось, что здание науки возводится постепенно на фундаменте, заложенном предшественниками. Кун одним росчерком пера уничтожил идею поступательного прогресса и заменил его картиной сменяющих друг друга разрозненных, логически несовместимых и зачастую конфликтующих взглядов и методов.
Научная истина и научный релятивизм
Центральный элемент куновской картины развития науки — представление о неразрывной связи науки и комплекса культурно-исторических и прочих факторов. Хотя сам Кун пытался дистанцироваться от релятивистского толкования своей работы, его идеи поставили под сомнения сам факт существования научной истины и представление о задаче науки как поиске объективно истинных фактов об устройстве мира. Какой вообще смысл говорить об объективной истине, если каждое научное сообщество определяет свои собственные цели и свои критерии оценки доказательств, пропускает все данные через мелкое сито существующих идей, убеждений и концепций и само выбирает, какие вопросы заслуживают ответа и какой ответ считать удовлетворительным?
Обычное представление о достоверности научной теории заключается в том, что она выдерживает проверку объективными фактами. Но, как продемонстрировали Кун и его последователи, не существует никаких «объективных» фактов; каждое наблюдение «подкреплено теоретически» — то есть окутано толстым слоем существующих представлений и концепций.
Повседневное использование и злоупотребление
Понятие «смена парадигмы» — довольно редкий случай научного термина, быстро и без усилий перекочевавшего в повседневный лексикон. Сама идея резкого изменения общего взгляда на мир так соблазнительна, что теперь термин встречается в самых разных контекстах.
Изобретение пороха — смена парадигмы в военной технологии, пенициллин — в медицине, реактивный двигатель — в авиации, мобильные телефоны — в обществе в целом, графитовые ракетки — в теннисе и так далее. К сожалению, фраза стала дежурной даже в учебных пособиях маркетологов. Забавно, но работа Куна предполагала понятие смены парадигмы исключительно в смысле развития науки.
Прокол Кельвина
Порой сдвиг парадигмы ставит в неловкое положение даже известных ученых. В 1900 году, в приступе невиданной спеси, знаменитый британский физик лорд Кельвин заявил: «В физике нечего больше открывать. Осталось только совершенствовать методы измерений». Несколько лет спустя общая и специальная теория относительности Эйнштейна и новая квантовая теория воцарились там, где более двух веков господствовала ньютоновская механика.
Внутренние противоречия науки
Всегда считалось, что наука в общем и целом организованна. Существовало общее представление о «научном методе» — едином, строго определенном наборе процедур и методик, которые можно использовать во многих областях науки. Это предполагало и гипотетическое объединение разных наук, в котором законы и принципы всех отдельных дисциплин объединятся в единую стройную систему.
Ключом к такому объединению должно было стать сведение всех наук к одной физике. Но современные исследования показали, насколько тесно наука связана с культурой и жизнью общества в целом и насколько она разобщена сама по себе. И с этими исследованиями пришло понимание, что поиск единой научной методологии вполне может оказаться безрезультатным.