Вера и разум
Большинство философов согласны с тем, что классические доказательства существования Бога полностью опровергнуты, несмотря на современные героические попытки их воскресить. Большинство верующих это утверждение ни в коей мере не смущает. Их вера не зависит от таких доказательств и не страдает от их опровержения.
Рациональное обсуждение религиозных вопросов им не требуется, ибо не абстрактные философские размышления привели их к вере. Какое самодовольство, скажут они, предполагать, что наш интеллект позволяет познать и понять Бога. Признавать или не признавать существование Бога — вопрос веры.
Вера может быть слепа, но она не обязательно ограничивается «просто верой». Те, кто ставит веру выше разума, — фидеисты — утверждают, что вера — это альтернативный путь к истине и в случае религиозных вопросов — единственно правильный. Состояние убежденности, вызванное влиянием Бога на человеческую душу, требует от верующего добровольного и сознательного акта воли; вера требует прыжка, но это не прыжок во тьму. Философы, с другой стороны, пытаются найти рациональные аргументы в поддержку религиозных взглядов — собрать и оценить данные и на их основе логически прийти к определенному заключению. Фидеисты и философы на самом деле занимаются разными вещами. Учитывая столь радикальную разницу подходов, смогут ли они когда-нибудь прийти к согласию?
«Кто начинает с того, что любит христианство больше, чем истину, кончит тем, что полюбит свою собственную секту или церковь больше, чем христианство, и наконец — самого себя больше, чем все остальное» Сэмюэл Кольридж, 1825
Бухгалтерия веры
Невозможность рационального доказательства существования Бога в руках фидеистов оборачивается достоинством этой идеи. Если бы существовал (полностью) рациональный путь доказательства, отпала бы необходимость веры, но если разум не помогает, вера приходит на помощь. Акт воли, который требуется от верующего, добавляет вере моральное измерение, а безоговорочная преданность почитается как искренняя набожность.
Привлекательность веры очевидна: жизнь обретает ясный смысл, в бедах и горестях находится утешение, отрадно осознавать, что после смерти тебя ждет лучший мир, и так далее. Религиозные верования позволяют удовлетворить многие базовые потребности человека, более того — поверив в Бога, многие люди действительно изменяются в лучшую сторону. Ну и наконец, символизм и нарративная составляющая религии служили и служат неисчерпаемым источником вдохновения для писателей, поэтов, художников...
«Взвесим выигрыш и проигрыш, ставя на то, что Бог есть. Возьмем два случая: если выиграете, вы выиграете все; если проиграете, то не потеряете ничего. Поэтому, не колеблясь, ставьте на то, что Он есть» Блез Паскаль, 1670
То, что фидеисты относят к достоинствам веры, с точки зрения рационалистов оказывается недостатком. Один из главных принципов светского либерализма, сформулированный Дж. С. Миллем, — свобода мысли и выражения плохо совмещается с привычкой к слепому одобрению, свойственной истово верующим. Безоговорочная преданность идее, которую фидеисты считают достоинством, людям неверующим кажется нетерпимостью и предрассудками. Абсолютное доверие авторитету может привести людей к принятию опасных идей, созданию тоталитарных сект и превратить искреннюю веру в фанатизм. Способность искренне верить — достойное качество, при условии, что объект веры заслуживает подобного отношения. Невозможно отрицать тот факт, что в некоторых религиях в определенные периоды времени здравый смысл и милосердие уступали место нетерпимости, фанатизму и более страшным грехам.
Итак, составлен баланс, с дебетом и кредитом для каждой стороны, и то, что одна сторона считает достоинством, другая считает недостатком. Если продолжить бухгалтерскую метафору, обе стороны используют разные системы подсчета, и любые попытки сравнить две таблицы безрезультатны — именно такое ощущение создают споры верующих с неверующими. Они не слышат друг друга, не могут найти точек соприкосновения и категорически не желают сдавать позиции. Атеисты доказывают, к своему собственному удовольствию, что вера иррациональна; верующие считают, что это к делу вообще не относится. Вера по сути своей иррациональна или вне-рациональна; она противостоит разуму, и, в общем-то, в этом весь смысл.
«Верую, чтобы понимать» Аврелий Августин, около 400
Авраам и Исаак
Непреодолимый разрыв между разумом и верой иллюстрирует библейская история Авраама и Исаака. Авраам с его безоговорочным подчинением Господу — архетипический пример верующего: он готов не задумываясь принести в жертву собственного сына, Исаака. Но вне религиозного контекста действия Авраама выглядят откровенно нездорово.
Практически любое другое прочтение ситуации кажется более разумным (к примеру, Авраам мог бы задаться любым из следующих вопросов: не сошел ли я с ума? Может, помстилось мне? Может, Господь проверяет меня? Может, это дьявол, выдающий себя за Господа? А можно то же самое в письменном виде?), и для рационально мыслящего атеиста его поведение лишено всякого смысла.
Пари Паскаля
Предположим, мы решили, что доказательств существования Бога недостаточно. Что делать в таком случае? Мы можем либо верить в Бога, либо не верить. Если мы предпочтем верить и окажемся правы (то есть Бог действительно существует), нас ждет вечное блаженство, а если окажемся не правы, то ничего не теряем. С другой стороны, если мы решаем не верить в Бога и оказываемся правы (то есть Бога действительно нет), мы ничего не теряем, но ничего и не выигрываем; но зато, если окажемся не правы, последствия будут весьма плачевны — в лучшем случае вечного блаженства нам не видать, а в худшем нас ждут вечные муки в аду. При таком раскладе нужно быть полным идиотом, чтобы не верить в Бога. Это замечательное доказательство необходимости веры, известное как «Пари Паскаля», было предложено Блезом Паскалем в 1670 году — замечательное, но не лишенное изъянов.
Очевидная проблема — приходится решать, верить или нет, а это все-таки не совсем то, что обычно подразумевается под искренней верой. Хуже того, сама необходимость заключать пари возникает из-за недостатка информации о Боге, хотя оценка потенциального выигрыша и проигрыша подразумевает довольно точное знание о том, что Господу нравится и не нравится. А вдруг ему не слишком интересно поклонение как таковое и откровенно неприятны расчетливые типы, решающие вопросы веры исключительно исходя из собственных интересов?
Дж. С. Милль об интеллектуальной свободе
В своей работе 1859 года «О свободе», страстно защищающей свободу слова и самовыражения, Джон Стюарт Милль предупреждает об опасности появления культуры, подавляющей интеллект, культуры, не позволяющей ставить под сомнение общепринятые мнения, культуры, в которой «даже самые активные и пытливые умы» не рискуют «свободно и смело рассуждать о важнейших проблемах». Развитие разума подавляется, мнения насаждаются, а истина мало кого волнует: «истина существует... как предрассудок, убеждение, не зависящее от доказательств и даже противоречащее им, — не так должно относиться к истине разумное мыслящее существо. Истина, высказанная таким образом, всего лишь еще одно суеверное заблуждение, случайно зацепившееся за зерно истины».