День представления

День представления
Рельеф из Помпей с изображением мунус и венацио. В верхнем ряду представлена торжественная процессия (помпа). В среднем ряду изображены сражающиеся гладиаторы. Слева направо: два эквита, группа из двух гладиаторов, судей и ассистентов, два провокатора, две группы по три человека (возможно, пегниарии с ассистентами), затем гопломах и мирмиллон (крайние справа). В нижнем ряду можно видеть бой венаторов со зверями, а также трех бестиариев, вероятно запечатленных в момент выпускания зверей на арену. 20–50 гг. н.э. Национальный Археологический музей, Неаполь (Museo Archeologico Nazionale, Napoli), inv. 6704.

Какова была обычная программа гладиаторских игр? Рассмотрим распорядок дня представления, установившийся с эпохи Августа (имп. 27 г. до н.э. – 14 г. н.э.).

Утренняя программа включала венацио, в том числе казни приговоренных к растерзанию зверями. Главные казни преступников, состязания атлетов и представления комиков происходили обычно в середине дня (около 12 часов), в перерыве после венацио. И наконец, кульминация программы – бои гладиаторов, начинавшиеся во второй половине дня.

Представление открывалось торжественной процессией помпа. Сначала на арене появлялся организатор игр в сопровождении ликторов и музыкантов, за ними шли носители табличек с указанием приговоров для преступников и состава пар гладиаторов. Затем шли сами герои дня — гладиаторы, венаторы и приговоренные к казни преступники.

В верхней части одного из помпейских барельефов можно видеть изображение помпы. Впереди идут два ликтора в тогах и с фасками в руках. Фаски представляли собой пучки прутьев, перевязанные лентой. Они служили символом власти. Вне стен Рима в них также вкладывали топорик. За ликторами идут три трубача, а за трубачами следуют четыре человека, несущие на плечах феркулум — платформу, на которой носили статуи. Вне амфитеатра это обычно были статуи Геркулеса, Марса, Немезиды и Победы. Однако в данном случае на феркулуме можно видеть согнувшиеся статуи двух кузнецов-оружейников, вероятно изготовлявших оружие для гладиаторов. За феркулумом на этом барельефе можно видеть две фигуры, несущие таблички с информацией для зрителей и пальмовую ветвь для победителя. Затем идет римлянин в праздничной одежде, без сомнения эдитор собственной персоной. Он полуобернулся к следующим за ним шести ассистентам, которые несут шлемы и щиты гладиаторов. Эту группу из эдитора и его помощников иногда принимают за демонстрацию пробацио арморум — проверку оружия перед боем. Оружие гладиаторов действительно проверяли перед боем, чтобы исключить какой-либо подвох и продемонстрировать, что у всех шансы равны. Однако это относилось только собственно к оружию (мечам, кинжалам, копьям), в руках же этой группы людей лишь шлемы и щиты, которые не было необходимости проверять. Поэтому эту часть барельефа правильнее толковать как часть процессии. Шлемы и щиты гладиаторов несли отдельно, очевидно для того, чтобы публика могла видеть неприкрытые лица и мускулы самих гладиаторов.

Далее на барельефе можно видеть человека, в руках которого находится неидентифицируемый предмет. За ним следует еще один трубач с сигнальным рожком. И наконец, процессию завершают двое людей, ведущих коней, вероятно, для конных гладиаторов (эквитов). Сами гладиаторы здесь не показаны, однако они были неотъемлемой и наиболее интересной для зрителей частью помпа.

венацио обычно открывалось относительно безобидными представлениями, например демонстрацией экзотических представителей фауны или выступлениями дрессированных животных. Затем следовала охота на животных, бои животных друг с другом или таврокатапсия. Последняя, по-видимому, проводилась относительно редко, далеко не на каждых играх. Наконец, кульминацией венацио были бои венаторов со зверями. Растерзание преступников зверями проходило во время или перед обеденным перерывом. Каждое из этих представлений уже было подробно описано выше, так что здесь мы не будем на них останавливаться.

Гладиаторские бои открывались прелюдией (пролюзио), во время которой пары гладиаторов (люзории) сражались на безопасном оружии. Это «потешное» оружие (арма люзория), вероятно, было обычным деревянным оружием, применявшимся на тренировках. Прелюдия готовила публику к более серьезным зрелищам, а гладиаторам помогала «разогреть» мышцы. После пролюзио следовала пробацио арморум — проверка настоящего оружия (феррум акутум).

И наконец, начинались настоящие бои гладиаторов. Их всегда открывали конные гладиаторы (эквиты), если только они присутствовали в программе. Порядок выступления других типов гладиаторов не был столь жестким и варьировался от случая к случаю.

Обычно гладиаторы сражались попарно. Реже ретиарий и два секутора сражались за помост (понс). Иногда, на очень крупных мунера, устраивали сражения между группами гладиаторов. Такие групповые схватки назывались грегатим («в толпе»). В них, так же как и в морских сражениях (навмахия), чаще всего обыгрывали какой-либо мифологический или исторический сюжет. Маловероятно, чтобы в подобной массовой резне участвовали первоклассные и, соответственно, дорогие гладиаторы. Скорее всего, для подобных сражений покупали «второсортных» гладиаторов или даже использовали просто приговоренных к смерти преступников.

При появлении каждого нового гладиатора на арене его имя и историю провозглашал глашатай. Однако невероятно, чтобы все зрители, тем более в верхних рядах амфитеатра, могли услышать голос одного человека. Поэтому, очевидно, перед гладиатором несли большую табличку, на которой были написаны его имя и победы.

По-видимому, гладиаторам разрешалось перед боем продемонстрировать свои способности в каком-либо виде искусства. Так, на одной фреске из амфитеатра в Помпеях, ныне сохранившейся только в виде копии, можно видеть гопломаха и мирмиллона. Они стоят друг напротив друга, а между ними находится судья (сумма рудис), узнаваемый по длинной палке. Оба гладиатора почти полностью экипированы, и только шлемы и оружие нападения держат наготове их ассистенты. Гопломах наигрывает мелодию на изогнутой трубе, очевидно не желая упустить случай завоевать расположение публики или позлить своего противника.

Бой гладиаторов обычно длился непрерывно до победы одной из сторон. Никаких раундов не существовало. Правда, в исключительных случаях, если бой слишком затягивался и оба гладиатора были истощены, судья мог объявить перерыв (дилюдий), во время которого гладиаторам могли оказать первую помощь или просто сделать им массаж.

За боем наблюдали двое судей — главный судья (сумма рудис) и его ассистент (секунда рудис). Их первостепенной задачей было следить за выполнением правил боя (диктата) — сражение гладиаторов не было простым обменом ударами. К сожалению, о конкретных правилах боя нам практически ничего не известно. В исключительных случаях, если бойцы не проявляли должного рвения или вели себя не по правилам, судьи пускали в ход палки — обязательный атрибут судей. Если и это не помогало, ассистент мог применить даже кнут, факел или раскаленный железный прут. Однако такие меры применяли только к осужденным на смерть преступникам, а не к профессиональным гладиаторам.

Бой считался законченным, если выполнялось одно из следующих трех условий. Первое: один из гладиаторов получил смертельный удар или такие раны, что не мог продолжать сражаться. Второе: один из бойцов сдался, ослабев от ран или крайнего изнеможения. Тогда побежденный бросал или опускал свой щит или трезубец (в случае ретиария) и поднимал руку с вытянутым пальцем (обычно указательным пальцем левой руки). После подачи этого условного знака судья становился между бойцами и следил за тем, чтобы победитель не причинил побежденному никакого вреда. Если победивший гладиатор не сразу останавливался и проявлял чрезмерный пыл, судья брал его за руку с оружием, не позволяя проводить какие-либо атакующие действия. Добровольная сдача одного из гладиаторов, по-видимому, была наиболее распространенным исходом боя. И наконец, существовало третье условие. Если два гладиатора долго сражались, демонстрируя храбрость и выдающиеся возможности, но ни один из них не мог закончить поединок однозначной победой, публика аплодисментами могла показать, что она хочет помиловать обоих гладиаторов. Бой оканчивался ничьей, и оба гладиатора покидали арену стоя (станс миссус).

Если бой заканчивался сдачей одного из гладиаторов, его дальнейшая судьба зависела от решения эдитора. Последний, как правило, ориентировался на мнение публики. Гладиатор, продемонстрировавший храбрость и хорошую боевую подготовку, мог рассчитывать на симпатию публики и, соответственно, сохранение жизни. Если большинство зрителей кричало «missum!» или «mitte!», эдитор подавал знак судье отпустить побежденного гладиатора живым.

Если же побежденный гладиатор сражался неумело и неэффектно, рассчитывать на симпатию публики ему было трудно. Публика, недовольная гладиатором или просто жаждущая крови, скандировала «jugula, verbera, ure!» («режь, бей, жги!»).

Если с криками, сопровождавшими приговор публики в отношении гладиатора, все достаточно ясно, то в отношении жеста, соответствующего этим выкрикам, до сих пор нет единого мнения. Еще в XIX веке широко распространилось мнение, будто призыв к смерти сопровождался поворотом большого пальца руки вниз, а призыв пощадить гладиатора — поднятием большого пальца вверх. Неизвестно, кто первым высказал такую точку зрения, но до нас не дошло ни одного однозначного (ни письменного, ни иконографического) свидетельства данного факта. Только Ювенал в одной из своих сатир говорит, что гладиаторов приговаривали к смерти поворотом большого пальца. Однако он не уточняет, каким образом должен быть повернут большой палец. Еще менее ясно высказывание Горация, который говорит о неком жесте поощрения движением больших пальцев (возможно, обеих рук). Речь идет о детской игре в войну, а не о сражении гладиаторов.

Сегодня интерпретация XIX века ставится под сомнение. Так, М. Юнкельманн полагает, что смертный приговор означало поднятие большого пальца вверх, о кулаке с опущенным вниз большим пальцем он вообще не упоминает. В другой работе он предполагает, что движение кулака с большим пальцем вообще могло не иметь решающего значения. Существуют и иные версии. По одной из них требование добить побежденного гладиатора подтверждалось повернутым к груди большим пальцем, по другой — раскрытой ладонью, согласно третьей, повернутый вниз большой палец означал прощение, наконец, по четвертой версии прощение даровалось взмахом носового платка. Надо отметить, что никто из исследователей не приводит ни одного серьезного доказательства, поэтому все эти версии стоит рассматривать не более как предположения. Вне всякого сомнения, вопрос остается открытым до сих пор. Ясно только, что к широко распространенному сейчас мнению стоит относиться весьма осторожно, так как оно весьма спорно и ничем не подтверждено.

На единственном барельефе, вероятно связанном с этим решающим моментом, можно видеть сидящего побежденного гладиатора и стоящего над ним победителя с поднятым мечом. Некая фигура, предположительно эдитор, подает жест рукой. В этом жесте большой палец прижат, а указательный и средний вытянуты. Возможно, этот жест означал помилование. Вообще, удивляет невнимание античных скульпторов и художников к этому фатальному моменту. Из огромного количества памятников с изображениями гладиаторов только на одном представлена эта фаза боя, и то предположительно. Может быть, жест вообще не имел решающего значения?

Вне зависимости от того, что означал повернутый вверх или вниз большой палец, остается непонятным, как эдитор мог узнать мнение большинства. Мы знаем, что устроитель игр ориентировался на мнение не столько сенаторов и всадников, занимавших первые ряды, сколько именно на мнение толпы, сидевшей наверху. Но в больших амфитеатрах разглядеть, какой знак подавала публика в верхних рядах, было практически невозможно. Крики также, скорее всего, сливались в единый гул. Можно лишь предположить, что существовали специальные служители, проходившие вдоль рядов и сообщавшие эдитору мнение большинства.

После того, как эдитор подтверждал смертный приговор (pollice verso — поллице версо), побежденный гладиатор, если ему позволяли силы, становился на колени перед победителем, а руками либо обнимал колени победителя, либо упирался ими в землю, либо закладывал их за спину. Шлем побежденный не снимал даже в этот момент, так и оставаясь некой обезличенной боевой машиной. Вероятно, это делалось для того, чтобы не особенно травмировать публику и облегчить победителю возможность выполнить свою ужасную обязанность. В то же время, некоторым особо кровожадным императорам нравилось видеть именно лицо умирающего. Поэтому Клавдий (имп. 41–54 гг.) приказывал добивать всех ретиариев, даже тех, кто случайно упал. Дело в том, что ретиарии были единственными, кто никогда не носил шлемов. Возможно, те же садистские наклонности побуждали Коммода (имп. 180–192 гг.) выступать в роли секутора, так как тогда ему предоставлялась возможность самолично убивать противника, смотря ему прямо в лицо.

Фатальный удар обычно наносили в горло, реже в грудь поверженному гладиатору. Если последний не мог стоять на коленях, он ложился на живот и победитель добивал его ударом в спину так, чтобы меч проходил до сердца. В момент, когда побежденному наносили последний, смертельный удар, он «принимал железо» (fürum recipere), зрители восклицали «habet!» («Есть, попал, получил!»). Этим же криком — «Habet! Hoc habet!» («Попал! Опять попал!») публика сопровождала и каждый точный удар во время боя.

Гладиатор должен был принять смерть с честью. Умение гладиаторов с достоинством встретить смерть считалось показателем храбрости и мужества, какими должен обладать настоящий римлянин. «Умереть как гладиатор» было высшей похвалой для любого солдата. Именно эта стойкость в последний момент жизни, даже в большей степени, чем любой виртуозный поединок, вдохновляла многих античных авторов, превозносивших героизм гладиаторов:

«Вот гладиаторы, они — преступники или варвары, но как переносят они удары! Насколько охотнее вышколенный гладиатор примет удар, чем постыдно от него ускользнет! Как часто кажется, будто они только о том и думают, чтобы угодить хозяину и зрителям! Даже израненные, они посылают спросить хозяев, чего те хотят, — если угодно, они готовы умереть. Был ли случай, чтобы даже посредственный гладиатор застонал или изменился в лице? Они не только стоят, они и падают с достоинством; а упав, никогда не прячут горла, если приказано принять смертельный удар! Вот что значит упражнение, учение, привычка, и все это сделал «грязный и грубый самнит, достойный низменной доли». Так восхваляет мужество гладиаторов Цицерон.

Любое сопротивление или просьбы о пощаде воспринимались крайне отрицательно. Когда один ретиарий, побежденный и уже ожидавший смерти, вдруг схватил свой трезубец и перебил пять секуторов-победителей, Калигула (имп. 37–41 гг.) издал эдикт, в котором объявил, что «скорбит об этом кровавом побоище и проклинает всех, кто способен был на него смотреть». Что больше всего возмутило императора? То, что любимые им секуторы были побеждены всего одним ретиарием, или то, что ретиарий предпочел умереть в бою, а не принять смерть с честью, коленопреклоненным? Возможно, и то, и другое.

Убитого гладиатора увозили на специальной тележке через Порта Либитина (Либитина — богиня смерти и похорон) в мертвецкую (сполиарий), где ему еще на всякий случай перерезали горло. Затем его раздевали и готовили к захоронению. Многих профессиональных гладиаторов, особенно добившихся известности, хоронили по традиционным римским обычаям, о чем свидетельствуют многочисленные надгробные памятники, сохранившиеся до наших дней. Профессиональных гладиаторов, даже мертвых, никогда не утаскивали с арены крюками. Такие меры применяли только к осужденным преступникам (ноксиям).

Служители сполиария, в том числе те, кто увозил убитых с арены, были одеты в костюмы богов Харона (перевозчика мертвых в греческой мифологии) и Меркурия (сопровождавшего, по верованиям римлян, мертвого в подземный мир). Однако, возможно, эти костюмированные служители появлялись на арене лишь в середине дня во время казни преступников. Также вероятно, что проверка поверженных раскаленным железом и добивание раненых ударом молота применялись только к осужденным преступникам, а не к профессиональным гладиаторам.

Совсем другая участь ожидала раненого, но отпущенного живым с арены гладиатора. Ему оказывали самую лучшую медицинскую помощь. Профессиональный гладиатор стоил так дорого, что и ланиста, и эдитор были заинтересованы в том, чтобы он выжил и сохранил здоровье. В случае смерти гладиатора или выхода его из строя надолго эдитор должен был заплатить значительно большую сумму, чем просто за участие гладиатора в поединке.

В то время, как побежденный гладиатор так или иначе покидал арену, победитель поднимался по ступенькам к месту эдитора, чтобы получить награду. Обычно это была пальмовая ветвь (palma) и значительное денежное вознаграждение (премия). Последнее было личной собственностью гладиатора вне зависимости от того, был ли он рабом или свободным, однако сама сумма напрямую зависела от статуса гладиатора: раб не мог получить сумму более одной пятой его рыночной стоимости, а гладиатор-волонтер — более одной четвертой. Гладиатор мог также получить лавровый венок или корону, что было особенно распространено на Востоке Империи. В период Республики и ранней Империи лавровый венок считался высшей наградой и давался в исключительных случаях, но в период поздней Империи его выдавали столь же часто, сколь и пальмовую ветвь. Иногда гладиаторов награждали и другими почетными символами, например, ожерельем (torques) или почетным копьем гаста (hasta).

Специальной наградой победителю, дававшейся за многочисленные победы и довольно редко, был деревянный меч рудис. Для гладиатора это означало освобождение от обязанности сражаться на арене. Для эдитора это был самый дорогой подарок, так как он должен был возместить ланисте полную стоимость этого гладиатора или предоставить ему равного по силе гладиатора.

После получения призов гладиатор-победитель совершал круг почета на арене, размахивая пальмовой ветвью.

В послужном списке гладиатора отмечался результат каждого проведенного им боя. На многих рельефах, мозаиках и граффити также можно встретить обозначение результата поединка. Буква «V» (сокращение от «viciit») обозначала победителя, буква «M» (от «missus») — помилованного гладиатора, наконец, буква «P» (от «periit», «погиб») или «Q» (от «Qanatoz», «смерть») говорит о том, что гладиатор был убит в ходе боя или принял смерть после него. Иногда встречались также сокращения «ST.M» (от «stans missus») и «M.P» (от «missus, periit»). Первое означало, что бой окончился вничью и оба бойца покинули арену живыми, а второе — помилованного гладиатора, позднее скончавшегося от ран.

Не только помпа, но и другие события дня представления сопровождались музыкой. Даже бои в амфитеатре проходили под аккомпанемент незамысловатой мелодии, которая придавала действию ритм. Главными инструментами музыкантов в амфитеатре были: изогнутая труба (cornu), длинная прямая труба (tuba) и короткий изогнутый в передней части рожок (lituus). Сигнал к началу боя, по-видимому, отдавался двойным гобоем (tibia impares). В I веке н.э., при Нероне, к этим инструментам добавился водяной (гидравлический) орган (hydraulus), быстро завоевавший популярность; его несложные мелодии стали обычным сопровождением боев в амфитеатре.




Поделиться ссылкой