Значение Великой французской революции
Французы, говорил мыслитель Алексис де Токвиль, «совершили деяние, на которое не решился ни один другой народ; тем самым они разделили надвое свою судьбу, создав пропасть между тем, чем они были до сих пор, и тем, чем они желают быть отныне». Пусть система представительной демократии в тот раз не удержалась во Франции надолго, начало было положено. Из Франции эта модель государственного и общественного устройства распространилась по всему миру.
Можно без преувеличения сказать, что Французская революция стала величайшим событием Нового времени. Было объявлено, что все люди равны перед законом. Возник новый тип современного централизованного государства-нации. Церковь отделили от управления страной и системы образования. На смену христианству (как официальной государственной религии) пришла светская идеология, сконструированная революционерами 1789 г.: национальный патриотизм и светское образование. В процессе революции родились политические партии и «четвёртая власть» — пресса. Французская революция открыла путь для полного торжества капитализма — новых отношений, основанных на частной собственности, предпринимательстве, наёмном труде. Она дала землю в частную собственность буржуазии и крестьянам, уничтожила цехи, ускорила разрушение крестьянской общины, обеспечила свободу торговли.
Не менее мощное воздействие на современников и потомков оказали политические идеи, выдвинутые в ходе революции. Консерватизм, либерализм, государственный и безгосударственный (анархистский) коммунизм — все эти течения современной общественной мысли так или иначе восходят к революционной буре XVIII в. В ней впервые отчётливо обозначились социальные проблемы, которые волновали человечество в последующие века. На повестке дня оказались такие темы, как сознательный выбор формы управления обществом, вопрос о довольстве для всех, о праве на жизнь в сопоставлении с правом собственности. Различные общественно-политические течения по всему миру должны были отныне искать ответы именно на эти вопросы.
Неудивительно, что Французская революция стала своего рода образцом для всех последующих революций. Даже 130 лет спустя русские революционеры примеряли на себя костюмы предшественников — якобинцев и жирондистов, Робеспьера и Дантона, термидорианцев и повстанцев жерминаля...
В исторической науке с XIX столетия не прекращаются споры о Французской революции. Консервативные историки, такие, как Ипполит Тэн или Томас Карлейль, считали её ненужным, бессмысленным и разрушительным бунтом. Революция, полагают крайне правые, разрушила «естественные иерархии» в отношениях между людьми, позволив необразованной толпе вершить судьбы государств. Это привело к упадку политики, религии и искусства.
Алексис де Токвиль и другие либералы увидели в революции разрушение старого феодального порядка и становление нового демократического государственного устройства. По мнению большинства либеральных исследователей, итогом революции (пусть и не немедленным) стало господство в Европе идей демократии и прав человека. В то же время либералы осуждают революционеров 1789— 1794 гг. за склонность к насилию.
Буржуазной считают Великую французскую революцию историки — последователи немецкого философа Карла Маркса. Они отмечают, что в ходе событий 1789— 1794 гг. был сметён феодальный строй. Капиталистические отношения восторжествовали в экономике. А в политике утвердилась удобная для представителей финансовых, промышленных и торговых группировок буржуазии система представительной демократии (хотя ей ещё предстояло пробивать себе дорогу через тернии Первой и Второй империй и Реставрации). В конечном счёте победителем из потрясений конца XVIII в. вышла окрепшая и закалившаяся в ходе этих великих событий буржуазия. Для неё не составляло труда скупать депутатов парламента и государственных чиновников, практически не подконтрольных обществу в промежутках между выборами, образуя с ними различные альянсы.
Но поддаётся ли характер революции столь простому и однозначному истолкованию? Некоторые исследователи подвергают тезисы Маркса сомнению. Вот что говорит по этому поводу американский социальный философ Мюррей Букчин: «Во Французской революции боролись не за то, чтобы установить капитализм; капитализм питался Французской революцией; он использовал её; но он был против Французской революции, считая её грехом... Так называемые буржуазные революции не были буржуазными революциями».
Ход Французской революции доказывает, что её движущими силами были широкие народные массы: крестьянство, городские бедняки — ремесленники, наёмные рабочие. Именно под их нажимом и по их настоянию буржуазные круги и политики пошли на полное упразднение феодальных отношений. Именно санкюлоты разрушили монархию. Французская революция была двойной. Острое противостояние существовало не только между силами «старого порядка» и сторонниками перемен. Важную роль играли противоречия между двумя линиями преобразований — буржуазной и народной. В аграрном вопросе крестьянство стремилось к передаче земельных участков в руки тех, кто их обрабатывает. Буржуазия, напротив, хотела скупить земли, конфискованные у дворянства, чтобы спекулировать ими или наладить на них капиталистическое сельское хозяйство. В вопросе о политическом устройстве буржуазия выступала за представительную демократию и централизованное национальное государство. А санкюлоты в парижских секциях боролись за непосредственное участие народа в политике и управлении, за прямую демократию и народное самоуправление на местах. Наконец, в борьбе вокруг продовольственного вопроса интересы буржуазии и трудящихся столкнулись наиболее остро и непримиримо. Предприниматели хотели устанавливать цены на хлеб по своему желанию. Народ требовал общественного контроля над распределением и производством благ — и само это требование уже, по существу, выводило революцию за рамки капитализма.
Как оценивали революцию представители различных культур? Индийский философ XX столетия Ауробиндо Гхош отмечал, что революционные процессы сломали традиционную систему сословий во Франции. Сословная система характерна для средневековой Европы так же, как и для Индии. В соответствии с ней производитель (шудра), торговец (вайшья), воин (кшатрий) и жрец (брахман) составляют чёткую социальную пирамиду каст. Ремесленники и крестьяне производят продукцию, торговцы соединяют между собой разрозненные поселения и рынки, а правят миром воины и священники. Рождённый в одном сословии не может перейти в другое. Весь жизненный путь, от рождения до смерти, чётко регламентируется правилами касты; каждый осознаёт пределы допустимого и дозволенного. Французская революция сломала эту систему. Она сделала общество динамичным, способствовала интенсивному развитию личности. Любой человек получил право (правда, зачастую лишь формальное) претендовать на любую социальную роль, публично защищать любые идеи, жить так, как ему хочется... Европа превратилась в поле непрерывного социального эксперимента, в котором ничто не предопределено и ничто не вечно. Именно в этой неуспокоенности, в постоянном обновлении и поиске, в открытости новому философ увидел истоки могущества европейской цивилизации.
Видный китайский политик, один из лидеров КНР Чжоу Эньлай так ответил на вопрос об итогах Французской революции (в 1960 г.): «Пока ещё слишком рано говорить». И он был прав! Дело не только в том, что для Китайской империи, с её трёхтысячелетней историей, 200 лет — всего лишь краткий миг. Главное — история Нового времени, эпохи, по существу, открытой Великой революцией, ещё не закончена.
А что же сама Франция? До сих пор многие её граждане считают революцию главным событием в истории страны. Сточки зрения значительной части французов, восстание против тирании является неотъемлемым правом и даже обязанностью всякого свободного человека.
Автор: Вадим Дамье