Зловещая долина
«Зловещим сходством» обычно описывают нечто (или кого-то) пугающе знакомое. В робототехнике термином «зловещая долина» описывают инстинктивное отторжение, которое люди испытывают при виде слишком человекоподобных роботов, а «долина» — провал в графике принятия и отторжения робота в зависимости от степени его похожести на человека.
Слово «робот» — из чешского языка и означает «прислуживание», хотя иногда его переводят и как «работа по принуждению», «подневольный труд» или «барщина». Самое распространенное представление о роботах будущего — человекоподобные формы, человеческий рост, глаза, конечности и даже манера говорить. Но вот тут-то и начинаются трудности.
Мы уже привыкли к тому, что другие машины производятся роботами, — например, автомобили, и мы постепенно привыкаем к роботам в виде пушистых игрушек, газонокосилок, пылесосов и саперов. Японцы, похоже, успели привыкнуть даже к медсестрам, похожим на робота «R2-D2», и роботизированным сиделкам для пожилых. А что произойдет, если кому-то удастся создать гуманоидного робота, который ведет себя и выглядит как, если угодно, один из нас? Ответ нам до некоторой степени известен.
Чего мы боимся?
К примеру, японский профессор Хироси Исигуро создал робота, похожего на... профессора Исигуро. Похожи они до жути — то есть до отторжения у наблюдателей, особенно когда на «нем» те же очки и одежда. С некоторого расстояния разницу почти невозможно уловить. Что интересно, концепция подобных роботов отвратительна взрослым, а маленькие дети ее вполне принимают. Не все, правда. Прежде чем создать копию себя, профессор Исигуро скопировал свою четырехлетнюю дочь. Зрелище собственного двойника ее настолько испугало, что она отказалась входить к отцу в лабораторию из страха повторно увидеть свою копию. Остается лишь догадываться, что произойдет, если роботы станут настолько похожи на нас внешне и по поведению, что различий невозможно будет разглядеть.
«Технология — лишь повод рассказать историю о том, как нам следует бояться худшего в себе самих» Майк Джоунз, Сиднейский музей прикладного искусства и техники
С точки зрения психологии мы опознаем определенные виды роботов как жизнеподобные — то есть человекоподобные, — а следом внезапно различаем некоторые мелкие нечеловеческие черты и характеристики, что приводит к ощущению неприятия, отторжения или даже омерзения. Примерно то же самое можно сказать о нашем отношении к трупам. Мультяшные персонажи и аватары, а также мягкие игрушки, напротив, не представляют угрозы, потому что не пытаются обдурить нас, притворяясь людьми. Быть может, эта наша реакция связана с древним видовым инстинктом самосохранения и самозащиты. А может, мы просто смотрим слишком много тех-нуарной фантастики?
Некоторые полностью отвергают эту гипотезу, заявляя, что это абсурд — сводить человеческое самоопределение к графику, но когда дело дойдет до слияния робототехники, виртуальной реальности, искусственного интеллекта, компьютерной анимации и синбио, эти дискуссии станут еще более непростыми. Этот факт не обошли вниманием и художники — Патриша Пиччинини, например, — создающие гибридные скульптуры и иные провокационные произведения. И если работы Патриши вас слегка нервируют, то поглядите на новорожденных кукол, созданных фотографом Ребеккой Мартинес для проекта «Притворщики», или на «жизнеподобные» произведения Рона Мьюэка.
«Мне тревожно от того, что, если детей учат роботы и дети воспринимают технологию как наставника, они впоследствии увидят в ней хозяина» Митчел Резник, Массачусетский технологический институт
Новые роботы
Но отставим в сторону эти противоречия и зададимся вопросом: чего еще можно ожидать от роботов в ближайшем будущем? Сейчас робототехническая отрасль раздроблена, в ней уйма различных стандартов и платформ — так же обстояли дела и с компьютерным производством в 1970-х. Ныне большинство роботов — малотиражный нишевый продукт в диапазоне от роботов-саперов и роботов-наблюдателей, применяемых военными, до бытовых роботов, занятых стрижкой газонов или уборкой в помещениях. Но в результате слияния нескольких трендов ситуация изменится. Во-первых, падает стоимость обработки и хранения информации. Во-вторых, дешевеют и становятся все доступнее распределенное компьютерное счисление, технологии распознавания речи и визуального ряда, а также беспроводная широкополосная связь.
Персональные роботы могут скоро начать дозировать лекарства, складывать постиранное белье, учить детей и охранять нас от нарушителей различных границ. А есть ведь еще и менее заметные задачи, особенно в клиентском обслуживании. Роботы, к примеру, могут таскать за вас сумки в супермаркете или чемоданы в гостинице. Они могут заместить собак-поводырей для слабовидящих или нянечек в домах престарелых. Вопрос, сможет ли робот полностью заменить нам другого человека или животное, остается открытым, и ответ на него будет в значительной мере зависеть от того, как эти роботы будут выглядеть.
Однако отношение к ним может измениться, особенно если гуманоидные роботы научатся синхронному поведению (т. е. имитации человеческой жестикуляции) и эмоциям. Смогут ли люди строить серьезные отношения с роботами — еще один открытый вопрос, хотя наша дружба с животными подсказывает, что и это возможно. Свидетельств наличия у животных внятного сознания мало, но мы все-таки обращаемся с ними как с человеческими компаньонами. Быть может, году к 2050-му мы уже будем создавать с роботами постоянные отношения или даже вступать с ними в брак.
Пушистые роботы
Несколько лет назад «Сони» объявила, что более не производит собаку-робота «Айбо» (из пластмассы и металла), а производитель игрушек «Хэсбро», наоборот, заявил о расширении линейки роботов-игрушек «ФёрРиал». Иными словами, робототехника в виде роботов не продается, а в виде навороченных игрушек (особенно пушистых) — очень даже. Линейка «Хэсбро» включает малыша шимпанзе и миниатюрного пони, который боится темноты. Даже более «традиционные» игрушки-роботы, вроде «РобоСапиена», скрывают свою роботосуть. Вывод таков: за вычетом гаджетоманов, большинству людей подавай роботов, которые умеют делать что-нибудь полезное — убираться, например, как робот-пылесос «Румба», или обеспечивать уютные — а не механистические или пугающие — ощущения.
Доктор Жуть
«C-3PO» из «Звездных войн» был милашкой. Некоторые японские роботы — нет. В чем разница? Одно из объяснений — эволюционное. Где-то глубоко внутри мы, возможно, были запрограммированы держаться подальше от трупов, потому что они — воплощение смерти и болезней. Все, что явно не человек, но ведет себя, как человек, производит жуткое впечатление (кукла Чаки из кинофильма «Детская игра», например). То же и с объектами, которые выглядят почти как люди, но при этом не ведут себя так, как мы от них ожидаем (например, «Актроид-Ф»). Самыми зловещими в их образе обычно кажутся глаза в комбинации с неубедительными человекоподобными движениями — потому что глаза играют значительную роль в передаче эмоций или неким образом для нас есть признак жизни.