Ориентализм
Все восточное заворожило Западную Европу в конце XVII — XVIII вв.: к тому времени усилились связи с Китаем и Индией. Мало кто из европейских архитекторов глубоко понимал восточную архитектуру, но многие вдохновлялись сооружениями китайского и индийского зодчества и, вводя отдельные восточные мотивы, создавали намеренно экзотические, завораживающие архитектурные проекты.
Сотни лет великая цивилизация Китая была почти неведома Западу, но в XVI–XVII столетиях западные путешественники принялись исследовать планету, некоторые европейцы — в основном миссионеры по заданию Католической церкви — добрались до Китая и начали описывать эту страну. В некоторых подобных отчетах публиковались и гравюры китайских построек; особенно среди таких изданий следует отметить «Посольство» голландца Йохана Нюхофа.
Вкус к «восточному»
Эти издания распаляли воображение властителей и аристократов, и кое-кто даже включал китайские мотивы в архитектуру некоторых зданий. Людовик XIV одним из первых — еще в 1670-х — построил Фарфоровый Трианон, крытый бело-синей черепицей, не сохранившийся до наших дней.
Мода на китайскую архитектуру развилась уже в XVIII столетии, когда в Европу начали больше завозить китайского фарфора. Несомненно, постройку прусским императором Фридрихом II Китайского чайного домика на территории дворца Сан-Суси в Потсдаме вдохновило много чего сразу: и старые книги, и рисунки на фарфоре, и воспоминания о постройках вроде недолго простоявшего Трианона Людовика.
Это сооружение 1757 г., один из павильонов роскошного императорского парка, не похоже ни на какую подлинно китайскую постройку. Однако в ней есть китайские элементы — колонны в виде пальм, слегка изогнутая крыша и китайские фигурки обозначают китайский стиль всего здания.
Модное поветрие
В следующие 50–60 лет здания на манер Китайского чайного домика, включающие элементы восточного стиля, получили широкое распространение по всей Европе. Павильон в Дроттнингхольме, Швеция, и Палаццина-ла-Фаворита (Китайский дворец) в Палермо — лишь самые известные примеры: во многих садах аристократов по всей Европе появилось множество китайских бельведеров и павильонов, а некоторые смелые домовладельцы даже стали заказывать дизайн интерьеров в китайском стиле.
Издания питали моду. Сэр Уильям Чэмберз был величайшим и самым осведомленным поборником китайского стиля. В отличие от прочих британских архитекторов Чэмберз бывал в Китае, и не единожды, когда в молодости работал на Шведскую Ост-Индскую компанию. В 1757 г. он опубликовал «Замыслы китайских построек, мебели, нарядов, машин и утвари». Книга содержит гравюры самых разнообразных китайских зданий, включая жилые дома, павильоны, мосты, храмы и пагоды.
В Британии того времени большинство архитекторов смотрело на восточную культуру свысока. Серьезному зодчему полагалось изучать классику. Но Чэмберз снискал доверие принца Уэльского — без пяти минут короля Георга III — и поэтому вскоре занялся обустройством королевских садов в Кью и возведением там величественной пагоды. Восточный стиль занял свое положение. Набрали популярность альбомы архитектурных деталей с садовыми постройками, украшенными изогнутыми крышами, с вычурным декором, орнаментами с драконами и затейливыми «китайскими палисадами».
Другие восточные стили
Благодаря британским колонизаторским аппетитам Европа открыла для себя и архитектуру Индии. Индийский и китайский стили частенько путали: публика именовала пагоды индийскими, а индийские исламские сооружения считала индуистскими храмами.
Путаница и слияние воедино китайского и индийского стилей достигла апогея при постройке Королевского павильона в Брайтоне — приморского дворца, спроектированного для принца-регента Джоном Нэшем в 1818–1822 гг. Снаружи здание украшали луковицы куполов, минареты, кованые решетки и другие элементы индийского декора. Индийские исламские сооружения сильно повлияли на весь внешний вид здания, но их преломляла капризная фантазия самого Нэша. Интерьер же весь исполнен в китайском стиле — с колоннами в форме пальмовых стволов и в обоях с китайским рисунком.
«Если желаете обустроить дикий угол и хотите соорудить в нем нечто туземное в диковинном облачении, китайское, без сомнения, подойдет лучше всего» Шарль-Жозеф Ламораль, 7-й принц де Линь (1735-1814), друг и советник Марии-Антуанетты
Экзотический вкус
Причудливое смешение стилей Брайтонского дворца — радикальный пример, но он иллюстрирует отношение европейских архитекторов к восточному дизайну. Западные зодчие рассматривали китайские постройки, изображенные Чэмберзом, и индийские здания, описываемые торговцами и странствующими чиновниками, как источник экзотических впечатлений. Особенно успешно такой подход можно было применять к парковым постройкам, ибо вся их суть — во внешнем виде. И лишь несколько более крупных зданий вроде Чайного домика Фридриха II, Брайтонского павильона принца-регента или Дома в Сизинкоте осмысленно воплотили восточные мотивы.
Альбомы архитектурных деталей
В XVIII в. мощное распространение получили книги архитектурных деталей — издания со множеством иллюстраций, запечатлевающих детали архитектуры (а иногда и целые здания), которые можно было копировать или приспосабливать по своему усмотрению. Многие такие альбомы включали классические детали, но были и с восточными мотивами. Наиболее известный альбом, «Загородная архитектура в китайском вкусе» (1750–1752) Уильяма Хафпенни, содержал дизайны дверей, ворот, мостов и маленьких зданий с крышами как у пагод (см. справа) и орнаментом в виде драконов. Известность получили и другие публикации, например «Китайская и готическая архитектура и сообразное ей оформление» (1752) Уильяма и Джона Хафпенни, а также «Новая книга китайских, готических и современных кресел» (около 1750) Мэтью Дарли.
Шараваджи
Это диковинное слово, происходящее, по-видимому, из японского языка, впервые применил писатель XVII в. сэр Уильям Темпл — для описания асимметрии и неупорядоченности, которые так поразили его в китайском садовом искусстве. Это слово стало модным уже в XVIII в., и особенно его полюбил Хорэс Уолпол, восхищавшийся «шараваджи, китайским небрежением к симметрии в постройках, а также и на земле или в садах». Уолпол был поклонником готики, но ему нравилась игривость линий, завитки и изгибы и общая прихотливость китайского дизайна, поскольку все это противостояло классицизму. Для многих восточная асимметрия была освобождением, и шараваджи стал культовым комплиментом чему угодно — от керамики до архитектурных сооружений.