Генетическая дактилоскопия
Алек Джеффрис: «Мы наблюдали уровень специфичности, в миллионы раз превышающий что-либо виденное ранее. Эврика! Мы сразу увидели возможности для криминологии и определения отцовства»
Второго августа 1986 года в лесу рядом с английской деревней Нарборо нашли тело 15-летней Дон Эшворт. Ее изнасиловали и задушили, и обстоятельства преступления очень напоминали убийство Линды Манн трехлетней давности — девушки из той же деревни. Вскоре был арестован местный житель, 17-летний Ричард Бакланд. Признавшись во втором убийстве, он отрицал свою причастность к первому.
Полиция была уверена, что преступления — дело рук одного и того же человека: обстоятельства преступлений идентичны, и на обоих телах обнаружена сперма с одинаковой группой крови. В поисках доказательств полицейские обратились к профессору Алеку Джеффрису из Университета Лестера, генетику, который незадолго до этого разработал метод идентификации людей по ДНК. Он согласился сравнить ДНК Бакланда с образцами с мест преступлений.
Результаты повергли полицейских в шок: девушки были убиты одним и тем же мужчиной, но им никак не мог быть Бакланд. ДНК доказала, что его признание было ложным, и с него сняли все обвинения. Полиция собрала образцы крови более чем у 5000 местных мужчин, но совпадений не обнаружили — пока один мужчина не похвастался, что сдал анализ задруга. Этот друг, Колин Питчфорк, был арестован, и его ДНК дала идеальное совпадение. Он признался и 23 января 1988 года получил пожизненный срок. Это было первое преступление, раскрытое с помощью генетической дактилоскопии.
Технология
Метод, доказавший вину Питчфорка, основан на повторяющихся последовательностях мусорной ДНК длиной 10-100 пар оснований, известных как минисателлиты. Они содержат одинаковую последовательность ГГГЦАГГАХГ, где X — любое из четырех оснований. Минисателлиты встречаются более чем в 1000 участках генома, и в каждом они повторяются случайное число раз.
Джеффрис обнаружил их ценность для криминологии случайно. При исследовании минисателлитов для прослеживания эволюции генов заболеваний он изучил образцы ДНК своей лаборантки Вики Уилсон и ее родителей. Несмотря на то, что число повторений минисателлитов несло семейное сходство, каждый профиль был уникальным.
Джеффрис сразу понял, что это означает: если у каждого человека есть уникальный генетический «отпечаток пальца», то можно сравнивать ДНК подозреваемых с кровью и спермой, найденными на месте преступления. Другое применение было предложено женой Джеффриса: метод также можно использовать для доказательства родства кандидатов-эмигрантов с гражданами Великобритании и для определения отцовства.
Использование во благо и во вред
ДНК-дактилоскопия преобразила криминологию. Она позволила посадить за решетку сотни тысяч таких преступников, как Питчфорк, и, что не менее важно, оправдать таких невиновных людей, как Бакланд. Другим применением ДНК-дактилоскопии стала идентификация тел. В 1992 году она позволила доказать, что похороненный в Бразилии под именем Вольфганг Герхард мужчина на самом деле — Йозефо Менгеле, врач из Освенцима. В атаках 11 сентября 2001 года в США метод использовался для идентификации частей тел погибших.
Актер Эдди Мерфи, продюсер Стив Бинг и футболист Дуайт Йорк — одни из тысяч мужчин, чье отцовство было доказано по анализу ДНК. Метод даже позволил определить наличие «президентской ДНК» Билла Клинтона в пятне спермы на знаменитом синем платье Моники Левински.
Со времен дела Питчфорка метод был значительно усовершенствован. Полимеразная цепная реакция (ПЦР), изобретенная в 1983 году Кэри Муллисом, стала частью криминологической генетики. ПЦР позволяет увеличить объем даже очень небольшого количества ДНК, то есть всего 150 клеток могут дать надежный образец: подозреваемых можно идентифицировать по следовым остаткам биологического материала. На смену минисателлитам пришли более короткие участки ДНК, называющиеся короткими тандемными последовательностями, которые более устойчивы к влиянию окружающей среды и проще копируются при помощи ПЦР.
Во многих странах хранят ДНК осужденных преступников, а иногда, как в Великобритании, и ДНК арестованных людей, которым так и не предъявили обвинения. В базе данных Великобритании содержатся образцы 4 миллионов человек, или б % населения. Поскольку всего один человек из миллиона обладает таким же генетическим «отпечатком», то совпадение с образцом с места преступления рассматривается прокурорами и присяжными как неоспоримое доказательство вины. Этот факт даже использовался защитниками применения смертной казни, утверждавшими, что судебные ошибки теперь невозможны.
Однако какой полезной ни была бы ДНК-дактилоскопия, ее важность часто преувеличивают. Во-первых, необходимо учитывать «ошибку обвинителя». Если генетический профиль свойствен одному человеку из миллиона, то в Великобритании с населением 60 миллионов такой профиль возможен у 60 человек. И любой образец с места преступления потенциально имеет 60 потенциальных источников. В отсутствие других доказательств вины совпадение ДНК означает вероятность невиновности не один на миллион, а 59 из 60.
Другая проблема заключается в том, что генетические «отпечатки» лишь подтверждают, что подозреваемый был на месте преступления, а это косвенная улика, не означающая вину. Одно дело, если ДНК подозреваемого обнаружена в сперме, найденной на жертве изнасилования, и совсем иное, если ДНК нашли в ограбленном магазине. Если подозреваемый часто посещал магазин, то ДНК может находиться там по совершенно невинной причине. Также возможно загрязнение: ДНК невинного человека может оказаться на месте преступления потому, что он открыл ту же дверь, что и преступник, или пожал ему руку.
Генетическая дактилоскопия позволила поймать тысячи насильников и убийц, и нет сомнений в том, что она работает на пользу правосудия. Однако это лишь инструмент, не свободный от ошибок.
Кэри Муллис
Изобретатель полимеразной цепной реакции (ПЦР) по праву считается одним из наиболее колоритных нобелевских лауреатов. Он открыто рассказывает о своих экспериментах с ЛСД и в своей автобиографии «Танец без покровов в поле разума» описывает, как встретил в 1985 году говорящего светящегося енота. Муллис стал противоречивой фигурой и по другим причинам: он поддержал ложную идею, что ВИЧ не вызывает СПИД, и защищал астрологию. Однако значимость его вклада в молекулярную биологию несомненна. Увеличение числа копий ДНК при помощи ПЦР значительно повысило точность генетической дактилоскопии и анализов на заболевания.
Анализ сверхмалых количеств ДНК
Загрязнение играет особенно важную роль в криминологическом методе анализа сверхмалых количеств ДНК, позволяющем найти совпадение генетических «отпечатков» на основе всего пяти клеток. Однако в данном случае очень сложно доказать, что ДНК принадлежит виновному, а не случайному прохожему.
Когда вы берете что-либо в руку, на предмете всегда остается несколько клеток, а вы забираете клетки, оставленные другими. Некоторые из этих клеток могут осыпаться на другие поверхности. Объекты, с которыми часто соприкасаются, например дверные ручки, могут перенести ДНК невинных людей на руки преступника и, следовательно, на место преступления.
При анализе крупных биологических образцов, тех же пятен спермы, это не проблема. Число клеток преступника будет гораздо выше, чем клеток других людей. Однако микрообразцы, состоящие всего из нескольких клеток, создают проблемы: сложно утверждать, что они не попали на место преступления случайно. В 2007 году эти опасения привели к провалу суда над Шоном Хоуи, обвиненным во взрыве машины в городе Ома в Северной Ирландии, унесшем жизни 29 человек.