Гештальт-движение

Отношение к мозгу как к совокупности независимых, хотя и взаимосвязанных между собой частей, каждая из которых решает свою задачу, не позволяло найти ответ на все вопросы, о том, как же он все-таки работает. Нет ли здесь чего-то еще, помимо того, что нам уже известно?

Все больше областей мозга раскрывали свои специфические функции, и утверждалось мнение, что мозг — это простая сумма отдельных частей. Одни части мозга воспринимали информацию от тела и окружающего мира. Эта информация посылалась в другие части, которые ее обрабатывали, а затем направляли в контрольные зоны, связанные с моторными отделами — они формировали тот или иной ответ. Между тем некоторым исследователям такой подход казался упрощенным, особенно, когда дело касалось высших психических функций, координирующих восприятие и мышление.

«Целое не равно сумме его частей». КУРТ КОФФКА

Начало школе, объединившей таких скептиков, положил австриец Кристиан фон Эренфельс, утверждавший, что одного только восприятия недостаточно, чтобы выразить полную картину, или гештальт, окружающего мира. Например, образ треугольника не воспринимается как соединение трех линий, а музыка или язык не осознаются простым сочетанием звуков в определенной последовательности. Напротив, восприятие и другие высшие функции мозга возникают на основе взаимодействия разных его частей.

Этот взгляд вытекает из ставшего сегодня штампом утверждения, что целое отличается от простой суммы его частей. Эренфельс применил эту концепцию ко всем явлениям окружающей действительности, включая нацию и культуру, что впоследствии крайне негативно повлияет на всю историю XX века. Но в начале 1920-х годов теория гештальтов использовалась для объяснения повреждений мозга, являющихся результатом воздействия на весь орган, а не потери только одной его функции.