Хотя сторонников у войны всегда хватало, большинство философов склонны скорее согласиться с поэтом Чарлзом Сорли, написавшим в 1915 году, за несколько месяцев до своей гибели в битве при Лусе в возрасте 21 года: «Нет такой вещи, как справедливая война, мы изгоняем дьявола при помощи дьявола». Тем не менее, многие согласятся, что, хотя война всегда зло, некоторые дьяволы страшнее других. Да, войны следует по возможности избегать, но не любой ценой. Она может оказаться меньшим из двух зол; причина может быть настолько важна, что обращение к силе оружия морально оправданно. В таких обстоятельствах войну можно называть справедливой.
«Не бывает хорошей войны и плохого мира» Бенджамин Франклин, 1783
Философские дебаты о моральности войны, столь же актуальные сегодня, как и тысячу лет назад, имеют богатую историю. На Западе вопрос, впервые поднятый философами Древней Греции и Рима, подхватила христианская церковь. Принятие христианства в Римской империи потребовало примирить пацифизм ранней церкви с военными потребностями огромной державы. Августин первым попытался найти такой компромисс, Фома Аквинский продолжил его дело и предложил ставшее теперь каноническим разделение между «jus ad bellum» («право войны», «оправдание перехода к войне»; условия, при которых морально оправдано применение оружия) и «jus in bello» («справедливость на войне», правила ведения боевых действий). Вокруг этих двух идей и вертится спор о «справедливой войне».
«Бисмарк вел «необходимые» войны и погубил тысячи; идеалисты ХХ века ведут войны справедливые и губят миллионы» А. Дж. П. Тейлор, 1906-1980
Главные задачи теории справедливой войны — определить, при каких условиях обращение к силе оружия морально оправдано, и создать набор правил, по которым должны вестись боевые действия. Принципы jus ad bellum изменялись и уточнялись на протяжении веков. Некоторые из них до сих пор вызывают споры; как и следовало ожидать, «дьявол» в деталях и в их практической интерпретации. В целом философы согласны, что многочисленные условия необходимы, но ни одно из них само по себе не достаточно для оправдания войны. Более-менее все согласны, что возможными условиями для начала войны могут быть следующие:
«В войне умеренного курса не бывает» Уинстон Черчилль, 1949
«Политика — это война без кровопролития, а война — политика с кровопролитием» Мао Цзэдун, 1938
Теория справедливой войны по сей день активно обсуждается философами, но возможные взгляды на проблему войны не ограничиваются единственной концепцией. Самые крайние взгляды — реализм и пацифизм. Реалисты считают сомнительной саму идею применения принципов этики к войне (или даже к международной политике в целом); политическое влияние и национальная безопасность — главное, настоящие игроки играют жестко, мораль для слабаков. Пацифисты, напротив, считают, что международная политика должна в первую очередь определяться моралью. В отличие от сторонников теории справедливой войны пацифисты убеждены, что война не может быть правильным выходом ни при каких условиях.
Другой аспект теории справедливой войны — jus in bello, моральные принципы, регулирующие порядок ведения боевых действий. Правил этих много, от поведения отдельных солдат по отношению к военным и гражданским вражеской страны до стратегических вопросов, таких как использование оружия (ядерного, химического, мин и т. д.). В этой области главными считаются два соображения — пропорциональность и различения. Пропорциональность предполагает соответствие целей и средств. К примеру, практически все согласны, что ядерная бомбардировка недопустима — вне зависимости от возможных выгод с точки зрения тактики. Различение подразумевает четкое разграничение военных и гражданских. Например, нельзя нападать на мирных граждан, даже если это поднимает воинский дух армии.
Очевидно, что справедливая война может вестись несправедливыми методами, а несправедливая — справедливыми. Другими словами, требования jus ad bellum и jus in bello различны, и одни из них могут быть соблюдены без соблюдения других. Многие аспекты jus in bello совпадают с международным законодательством (например, с Гаагской и Женевской конвенциями), и нарушения его как победителями, так и побежденными следует считать военными преступлениями.