Утилитаризм
Кирк непременно умрет в течение недели, его жизнь поддерживается лишь аппаратами. Но его сердце и почки в прекрасном состоянии и идеально подходят для пересадки Скотти и Боунсу, которые, определенно, умрут еще раньше, чем он, если не получат донорских органов, но в случае трансплантации прогноз у них исключительно благоприятный. Других доноров на «Энтерпрайзе» нет. Разумно ли позволить умереть Кирку — или даже убить его, — чтобы спасти Скотти и Боунса? С одной стороны, очевидно, что в целом смерть Кирка принесет пользу; с другой стороны, сам факт выбора, предполагающий гибель человека, кажется нам неправильным, независимо от возможных положительных последствий.
"Природа поставила человека под управление двух верховных властителей — страдания и удовольствия. Им одним предоставлено определять, что мы можем делать, и указывать, что мы должны делать" Иеремия Бентам, 1789
Многие философы разделяют идею о том, что оценивать правильность или неправильность поступков следует в свете их последствий (такой подход называется консеквенциализмом). Утилитаризм, самая значимая из консеквенциалистских теорий, представляет довольно специфический взгляд, согласно которому любое действие оценивается как правильное или неправильное в зависимости от того, насколько оно способствует улучшению человеческого состояния. Сценарий с Кирком может показаться надуманным, но подобные ситуации морального вызова возникают в жизни постоянно. Политики, к примеру, обязаны принимать важные решения по поводу использования государственных средств и определения приоритетов в здравоохранении, что порой приводит к гибели невинных людей. Если принять человеческое благополучие в качестве универсального критерия, как предлагают утилитаристы, открываются возможности принятия подобных решений на рациональной основе.
Классическая формулировка утилитаризма была предложена в XVIII веке его основателем Иеремией Бентамом. С точки зрения Бентама, «полезность» есть не что иное, как человеческое счастье, и его этическую теорию часто сводят к формуле «наибольшее счастья для наибольшего количества людей». Один из главных аргументов Бентама заключался в том, что данная теория позволяет создать рациональную научную основу для решения этических и социальных проблем — в отличие от хаотичных и непоследовательных интуитивных представлений, лежащих в основе так называемого естественного права. С этой целью он предложил «felicific calculus», «исчисление счастья», согласно которому удовольствие и боль, вызванные действием, можно измерить и сравнить, а правильность такого действия можно определить с помощью простой арифметики.
«Лучше быть несчастным Сократом»
Критики поспешили указать, насколько ограниченна предложенная Бентамом концепция морали. Предположив, что в жизни нет ничего важнее удовольствия, он попросту отбросил все, что мы сочли бы безусловно значимым, — знание, честь, успех. Его молодой современник утилитарист Дж. С. Милль заклеймил такую позицию как «доктрину, достойную только свиней». Сам Бентам в восхитительной манере парировал: «Если отбросить предрассудки, — игра в пятнашки не менее ценна, чем искусство, наука, музыка или поэзия».
"Любое действие верно настолько, насколько оно способствует счастью, и неверно настолько, насколько оно способствует его противоположности" Дж. С. Милль, 186
Самого Милля не устраивала категоричность Бентама, и он стремился модифицировать утилитаризм, сделать его менее уязвимым для критики. В придачу к двум составляющим меры счастья Бентама, длительности и интенсивности, Милль добавил третью переменную — качество, — создав тем самым иерархию «возвышенных» и «низменных» удовольствий. Некоторые удовольствия — «духовные» и «интеллектуальные» — по природе своей «выше» простых радостей плоти и обладают большей ценностью при исчислении полезности. В соответствии с этой концепцией Милль вынужден был признать, что «лучше быть несчастным Сократом, чем счастливым глупцом». Этот компромисс, однако, недешево обошелся утилитаризму. Одно из главных достоинств схемы Бентама — простота — было утрачено. Более того, разделение удовольствий на «возвышенные» и «низменные» требует критерия, позволяющего их оценивать. Если нечто, помимо удовольствия, является значимым для идеи Милля о полезности, возникает вопрос, можно ли вообще считать его теорию утилитаризмом.
Утилитаризм сегодня
Классический утилитаризм Бентама и Милля претерпел разнообразные модификации, но основная идея осталась неизменной. Современные формы утилитаризма признают, что счастье человека зависит не только от удовольствий, но также от удовлетворения широкого спектра потребностей и стремлений. Практическое применение идей утилитаризма также интерпретируется по-разному. Согласно непосредственному утилитаризму, или утилитаризму действия, каждый поступок оценивается по его вкладу в общую пользу. Однако, согласно утилитаризму правил, подходящий способ действий определяется на основании законов и правил, которые при условии их соблюдения обеспечат полезность. Так, убийство невинного человека может в определенных обстоятельствах привести к спасению множества жизней и оказаться полезным, потому с точки зрения утилитаризма действия это являлось бы правильным поступком. Но, как правило, убийство ни в чем не повинных людей уменьшает общую полезность, поэтому утилитаризм правил полагает тот же самый поступок неправильным, хотя тот и может иметь положительные последствия при определенных условиях.
Машина иллюзий
В 1974 году американский философ Роберт Нозик предложил мысленный эксперимент, поставивший под сомнение предположение, лежащее в самой основе утилитаризма. Представьте, что есть некая «машина иллюзий», она создает воображаемую жизнь, в которой осуществляются самые заветные желания и стремления. Подключившись к машине, вы никогда не узнаете, как обстоят дела в действительности, — вы будете уверены, что мир вокруг реален, что все это происходит на самом деле. У вас есть шанс выбрать между реальной жизнью, полной разочарований и неудач, и виртуальным существованием, состоящим из непрерывного удовольствия и бесконечного успеха. «Подключитесь? — спрашивает Нозик. — Имеет ли для нас значение что-нибудь, кроме нашего собственного восприятия окружающего мира?» «Еще как имеет», — звучит в ответ. Несмотря на очевидную привлекательность «генератора иллюзий», большинство людей, по мнению Нозика, предпочтут не подключаться к этой фантастической машине. Реальность жизни, ее аутентичность важна сама по себе: мы хотим совершать действия, а не только испытывать удовольствие от этого процесса. Если бы удовольствие было единственным определяющим фактором, единственным источником радости в жизни, такой выбор вообще не стоял бы. Значит, должно быть нечто иное, помимо удовольствия, что считается действительно важным. Но если доверять интуиции Нозика, тогда утилитаризм, по крайней мере в его классической интерпретации, теряет смысл.
Там, где кончается долг
Утилитаризм часто критикуют за его чрезмерную требовательность. Предположим, вы решили отдать большую часть своих средств на благотворительность. Ваше благородство, безусловно, произведет впечатление на окружающих, но они, скорее всего, не сочтут обязательным последовать вашему примеру. Но давайте взглянем на ситуацию с точки зрения утилитаризма: если подобная неумеренная благотворительность увеличивает общее благо — что вероятнее всего, — почему нельзя считать этот поступок правильным? Радикальные утилитаристы принимают все следствия их теории и советуют изменить образ жизни в соответствии с ними. Но столь радикальные требования, идущие вразрез с повседневной моралью, практически объявляют большинство человечества морально несостоятельным.
Экстраординарные поступки подобного рода — проявления удивительного героизма или благородства — обычно удел героев или святых — людей, которые обладают личным чувством долга, чувством того, что именно они должны совершить, и они вовсе не ожидают, что другие последуют их примеру. Но основные формы утилитаризма, безусловно, безличностны, и при этом, как правило, недооценивается важность личных устремлений и обязательств, чувство нравственной целостности человека.