Бездымный порох в пистолетах
Ко второй половине XIX в. главный — а по сути, единственный — тип метательных взрывчатых веществ, дымные пороха, казалось, достиг вершины своего развития. Теперь он уже никак не мог удовлетворить потребности в увеличении боевой скорострельности и меткости стрельбы огнестрельного оружия.
Новую эру открыл бездымный порох, появившийся вслед за металлическими гильзами и стальными стволами. Если дымный порох составлял механическую смесь древесного угля, калиевой селитры и серы (т.е. окислитель и горючее соединены механически), постепенно менявшуюся и совершенствовавшуюся в течение шести веков, то органическая химия, начавшая свое развитие в первой половине XIX в., за сравнительно короткий срок дала химические соединения с качественно новыми свойствами. Бездымные пороха представляют собой коллоидальные смеси пироксилина с растворителями различных типов — летучими (эфирный спирт с серным эфиром, ацетоном) и труднолетучими (нитроглицерин). В каждой молекуле нитроклетчатки уже содержится горючее — углерод и водород — и окислитель — кислород. Путь к бездымному пороху ученые начали в 30-е гг. XIX в., еще в период дульнозарядного оружия, и первым шагом стало получение нитроглицерина А. Сорберо в Турине в 1832 г. и нитроклетчатки французским химиком Т-Ж. Пелузом в 1838 г. В 1846 г. Й.К. Шёнбейн получил вид никроклетчатки, которому дали характерное название пироксилин (от греческого «пиро» — огонь). В 60-70-х гг. XIX в. трудами австрийского артиллериста фон Ленка и английского химика Абеля удалось получить достаточно стойкий пироксилин, известный также как «взрывчатый картон», «метательная бумага» или «огнестрельная бумага». В России опыты с «огнестрельной бумагой» и «ватным порохом» вели полковник А.А. Фадеев и академик Б.С. Якоби. Уже в 1868 г. Шульце в Германии начал выпуск пироксилинового бездымного пороха (в русской литературе назывался «химическим порохом»). Наконец, в 1884 г. французский химик П. М.Э. Вьель, применив желатинизацию пироксилина, создал стабильный пироксилиновый бездымный порох, а три года спустя нитроглицериновый «баллистит» представил швед А. Нобель. В 1854 г. профессор Н.Н. Зинин предлагал использовать во взрывчатых веществах нитроглицерин, но только в 1889 г. в Англии Абель и Дьюар впервые получили нитроглицериновый порох. Введение бездымных порохов в военное оружие шло стремительно — в 1886 г. к снаряжению патронов стрелкового оружия бездымным порохом перешли во Франции, в 1888 г. — в Германии, в 1889 г. — в Великобритании, в 1891 г. — в России. Первые партии пироксилинового пороха в России получил в 1890 г. Охтенский завод под руководством профессора Н.П. Федорова, затем к выделке пироксилиновых порохов подключились Казанский, Шосткинский, Екатерининский заводы. Требовалось подобрать и ударные составы капсюлей для новых патронов. Как пример — капсюль-воспламенитель револьверного патрона мог включать гремучую ртуть (обеспечивала безотказное воспламенение состава за счет высокой чувствительности к удару), бертолетову соль (окислитель) и антимоний (горючее, обеспечивавшее достаточно продолжительный и сильный луч пламени для воспламенения пороха). Неоржавляющий ударный состав малокалиберных патронов .22 LR и «Монте-Кристо» включал гремучую ртуть, бариевую селитру и антимоний.
В связи с принятием бездымных порохов калибры ручного военного оружия уменьшались. Сила бездымного пироксилинового пороха в три раза выше, чем у дымного, сгорает бездымный порох медленнее и ровнее, кривая распределения давления пороховых газов по длине канала ствола и по времени более плавная. Уменьшение калибра сулило не только облегчение оружия и патронов, но и улучшение баллистических свойств — более легкая пуля, относительное удлинение ствола и лучшие внутрибаллистические характеристики обеспечивали существенное увеличение начальных скоростей и меткости стрельбы. Но при бездымном порохе средний уровень давления газов в канале ствола оказывался выше, обычная свинцовая пуля при таких давлениях и скоростях срывалась с нарезов, потому новые патроны получили пули с пластичной, но прочной металлической оболочкой. Это, кстати, еще более увеличило спрос на такие сплавы меди, как латунь (уже широко использовавшуюся для производства тех же гильз) и мельхиор.
В отношении револьверов с конца XIX в. основными направлениями развития револьверов стали создание новых патронов и применение новых материалов и технологий. Бездымные пороха позволили увеличить мощность оружия, не увеличивая габаритов. Где-то, как во Франции, Швейцарии или России, пошли на уменьшение калибра армейского, в надежде сделать сам револьвер компактнее и легче, где-то — как в США или Великобритании — сохранили прежние, крупные калибры револьверных патронов (.38, .45, .455), но дымные пороха заменили бездымными. Мощность револьверных патронов с бездымным порохом и необходимость быстрого перезаряжания определили популярность схемы с цельной рамкой и откидываемым вбок барабаном.
Однако в России была выбрана иная система. Необходимость перехода к новому револьверу была осознана в той же мере, как и необходимость новой винтовки. В 1891 г. военный министр П.С. Ванновский отдал приказ ГАУ начать разработку револьвера. К работам привлекли Комиссию для выработки малокалиберного ружья во главе с генерал-лейтенантом Н.Г. Чагиным, работавшую над трехлинейной винтовкой. Револьвер должен был иметь калибр, одинаковый с только что принятой винтовкой — 3 линии (7,62 мм). Экономические и технологические требования явно оказались определяющими — уже опыт производства 4,2-лин. винтовок Бердана и револьверов «Смит и Вессон» и их патронов, имевших при всей своей разности один калибр, показал выгоду использования единого производственного и мерительного инструмента. К тому же предполагалась возможность изготавливать револьверные стволы из бракованных винтовочных (благо число, форма и крутизна нарезов были одинаковы). «Унификация» калибров, надо сказать, сохранялась в нашей стране до начала 1950-х гг. Скажем, в конце Великой Отечественной войны на вооружении Советской армии оказались четыре разных типа патрона — револьверный, пистолетный, только что принятый промежуточный и винтовочный — все калибра 7,62 мм. Впрочем, уменьшение калибров личного оружия до 7,5-8 мм вместе с уменьшением калибра основного оружия — винтовки — было характерно не только для России — по этому пути пошли, скажем, во Франции и Швейцарии.
Комиссия выработала тактико-техническое задание на новый револьвер: калибр 3 линии, масса 2-2 А фунта (0,82-0,92 кг), несамовзводный ударно-спусковой механизм, хорошая кучность стрельбы на дальности 3550 шагов (25-35,6 м). Патрон — с бездымным порохом и оболочечной пулей. Относительно поражающего действия выдвигалось требование «одной пулей на расстоянии до 50 шагов останавливать лошадь». Что касается энергии пули как «критерия убойного действия», то взгляды на ее величину на рубеже веков весьма различались: во Франции сочли, что для поражения человека необходима энергия 40 Дж, в Швейцарии — 63 Дж, в Германии и США — 80 Дж для человека и 190 Дж для лошади. С другой стороны, пуля должна была пробивать и повреждать кости живой цели. Было выработано правило — если пуля на определенной дистанции пробивает однодюймовую сосновую доску, значит, ее «живая сила» (кинетическая энергия) достаточна для поражения человека на этой дистанции, пробитие 4-5 досок — для поражения крепкой лошади. Разумеется, это был лишь простой способ оценить сочетание пробивного и останавливающего действия пули. При выработке требований к револьверу в России сочли, что, если пуля «пробивает четыре-пять дюймовых досок, сила боя тогда достаточна».
Предполагалась емкость барабана 7 патронов (уменьшение калибра позволяло увеличить количество камор в барабане по сравнению со «Смит и Вессон»), экстрагирование стреляных гильз — поочередное, поскольку это позволяло иметь конструкцию более надежную (с цельной рамкой) и менее подверженную засорению. Хотя уже были в ходу самовзводные револьверы, Комиссия считала, что самовзвод «вредно влияет на меткость» — ведь усилие на спусковом крючке при стрельбе самовзводом значительно выше. Стоит вспомнить, как ранее военное ведомство не стало рассматривать заказ фирме «Смит энд Вессон» на револьверы с самовзводным механизмом.
В конкурсе на 3-линейный револьвер наряду с зарубежными конструкторами приняли участие и отечественные. Так, начальник ИТОЗ генерал-майор А.В. Кун и начальник мастерской Сестрорецкого оружейного завода капитан А.П. Залюбовский представили варианты переделки под новый патрон револьвера «Смит и Вессон» III образца с соответствующим облегчением оружия, опираясь на имеющееся на ИТОЗ производство. Переделку «Смит и Вессона» предлагал и американец Уайнен. Известный бельгийский конструктор Г. Пипер представил 8-мм (3,1 -линейный) револьвер М1889 «Байард» (не путать с пистолетом «Байард», вскоре появившимся на русском рынке), а его соотечественник Л. Наган — свой 7,62-мм револьвер М1892. Интересно, что уже в рамках этого конкурса представлялись самозарядные пистолеты — итальянского конструктора Трибуцио и германского предпринимателя Т. Бергмана (модель М1892/1893, автором конструкции считают Л. Шмайссера), но интереса они тогда не вызвали.
Главными конкурентами стали Г. Пипер и Л. Наган. В пользу последнего — кроме достоинств самой конструкции револьвера — говорили его связи в Военном министерстве. Ведь Наган участвовал в конкурсе на «малокалиберную» винтовку и составил серьезную конкуренцию С.И. Мосину, уже получил солидное вознаграждение за использование отдельных элементов его конструкции в русской 3-линейной винтовке. Наган предлагал и довольно выгодные условия поставки своих револьверов. В 1893-1894 гг. Пипер и Наган представили несколько вариантов револьверов. В 1894 г. в конкурсе попытался принять участие и полковник С.И. Мосин, представив свой патрон с бездымным порохом и 6-зарядный револьвер, но эта конструкция сразу была отвергнута как излишне сложная.
В 1894 г. прошли войсковые испытания револьвера Нагана в кавалерийской и артиллерийской офицерских школах в Санкт-Петербурге. По результатам высказан ряд замечаний, в том числе пожелание все же ввести ударно-спусковой механизм с самовзводом. Обычно ударно-спусковой механизм с возможностью стрельбы самовзводом называется механизмом «двойного действия», но в то время его именовали «механизмом тройного действия», имея в виду взведение, спуск курка и поворот барабана одним движением. Наган уже представил вариант с таким механизмом. Поскольку самовзводный механизм считался более опасным в отношении самопроизвольного выстрела и требующим хорошей подготовки для меткого выстрела, решили ввести на вооружение оба варианта револьвера: с самовзводом для вооружения офицерского корпуса, как лучше подготовленного к обращению с оружием, и без самовзвода — для нижних чинов, по преимуществу срочной службы. В первом номере «Оружейного сборника» за тот же 1895 г. была помещена статья А. Попова, писавшего: «Существующие ныне в нашей армии револьверы Смита-Вессона по своей тяжести настолько внушительно дают себя чувствовать, что не оправдывают своего боевого назначения... 3-линейными винтовками пачечной системы большая часть наших войск уже перевооружена, почему и желательно бы иметь револьверы одинакового калибра с таким ружьем и одинаковые патроны. В европейских армиях образцы нового револьвера уменьшенного калибра уже приняты, боевые качества которых, без сомнения, гораздо выше ныне существующих у нас тяжеловесных револьверов».
После внесения ряда изменений в конструкцию револьвера и патрона образец Нагана был принят на вооружение «высочайшим» указом от 13 мая 1895 г. в двух образцах — офицерском и солдатском. Соответствующий приказ военного министра за № 156 был подписан 26 июня 1895 г.
«Наган» стал единым образцом личного оружия, принятым для солдат и офицеров всех родов войск армии, для флота, полиции, Отдельного корпуса жандармов, Отдельного корпуса пограничной стражи. Выбор оригинальной системы Нагана нередко объясняют «субъективным» фактором, часто играющим не последнюю роль в судьбе образцов оружия, — связями бельгийского конструктора и промышленника «в верхах». Однако стоит учесть, что Россия была не единственной страной, принявшей эту систему, а сам револьвер в ходе последующей эксплуатации показал высокую надежность и хорошую меткость стрельбы.
В том же 1895 г. с льежским «Оружейным заводом братьев Наган» (Manufacture d'Armes Nagant Freres) заключен контракт на поставку 20 тысяч револьверов в течение трех лет. В контракте оговаривались не только обязательства России на закупку указанного количества, но и помощь фирмы в организации производства револьверов на Императорском Тульском оружейном заводе поставкой чертежей, оборудования, лекал, инструмента, а также командированием специалистов.
Для ИТОЗ задача организации массового производства новой модели револьвера сама по себе была непростой — в это время на заводе разворачивалось массовое производство 3-линейных винтовок, и этим нарядам, естественно, отдавался приоритет. 27 октября 1895 г. ГАУ предложило начальнику ИТОЗ сообщить, при каких условиях можно наладить на заводе производство 3-линейных револьверов, не снижая выпуск 3-линейных винтовок и не прибегая к расширению завода. Еще более осложнил задачу тот факт, что Наган, как выяснилось, не мог оказать должную техническую помощь — слишком разнились взгляды на постановку массового оружейного производства.
Согласно документам, приводимым современным исследователем И.Б. Пинком, на запрос руководства ИТОЗ о доставке «построительных» (производственных) чертежей револьвера Исполнительная комиссия ГАУ по перевооружению армии ответила 15 ноября 1895 г., что чертежей и лекал (кроме лекала калибра ствола) не имеется. Только 24 ноября на завод отправили доставленный из Офицерской стрелковой школы револьвер солдатского образца. Помощник начальника ИТОЗ определил, что на организацию производства револьвера потребуется не менее года, этот срок подтвердил начальник ИТОЗ в своем рапорте от 14 февраля 1896 г. Передать на завод 10 револьверов, один экземпляр «построительных» чертежей и чертежей лекал с пояснениями на французском языке смогли только 28 мая 1897 г. 14 июля с завода пришел рапорт, что по представленным чертежам невозможно изготовить ни одной детали. Оружейный отдел Арткома признал непригодными для работы и присланные Наганом лекала. Капитан А.П. Залюбовский с Сестрорецкого завода признавал, что присланные Наганом чертежи представляют собой рисунки с готовых деталей без указаний ряда необходимых размеров. Вероятной причиной могла быть индивидуальная пригонка деталей на заводе Нагана. Соблюсти при таких условиях обязательные требования русского военного ведомства о взаимозаменяемости деталей при массовом производстве было невозможно.
Между тем в июле 1897 г. ГАУ обязало ИТОЗ «установить фабрикацию 3-линейных револьверов при непременном условии, чтобы все части были взаимозаменяемы». 25 июля 1897 г. ГАУ распорядилось изготовить чертежи и лекала на самом ИТОЗ «по образцовым револьверам» солдатского и офицерского образца. Предполагалось, что выпуск первых 5000 револьверов позволит заводчанам отработать «построительные» чертежи и лекала, сами же револьверы этой первой партии потом будут использованы только в качестве учебных.
20 ноября 1897 г. Л. Наган запросил разрешения «лично поднести» генерал-фельдцейхместеру великому князю Михаилу Николаевичу «3-линейный офицерский револьвер, изготовленный на его собственной фабрике в Льеже», при этом указывалось, что «Государю Императору и Военному министру» такие револьверы уже поднесены. Очевидно, Наган сильно рассчитывал на новые заказы. Однако русское Военное министерство твердо намеревалось полностью перевести производство оружия на Императорский Тульский оружейный завод.