Акутагава Рюноскэ (1892—1927)
Одним из величайших японских писателей XX в. считается Акутагава Рюноскэ. Произведениями Акутагавы не только зачитываются — выдающийся режиссёр Акира Куросава поставил по его новеллам фильм «Расёмон» (1950 г.), который по-настоящему открыл Западу как японский кинематограф, так и собственно творчество писателя. Его имя носит одна из престижнейших литературных премий в Японии.
С самого рождения в жизни Акутагавы большую роль играли мистические совпадения. Он родился 1 марта 1892 г. По дальневосточному календарю это был год дракона, месяц дракона и день дракона. А потому и в имени писателя присутствует иероглиф «рю» — «дракон».
Всё своё детство и юность Акутагава провёл за чтением. Сами школьные занятия со свойственной японской системе образования бесконечной зубрёжкой оставили у него тяжёлые воспоминания. Зато как радовался он, взяв в руки книгу «не по программе»! Уже в эти годы он был хорошо знаком не только с японской литературой (средневековой и современной), но и с произведениями западных писателей.
Поступление в Токийский университет не изменило привязанностей Акутагавы. По-прежнему больше всего его интересовали не занятия, а свободное чтение. Кроме того, он сам начал писать. Тогда же, в студенческие годы, Акутагаву представили знаменитому в те годы писателю — Нацумэ Сосэки. Ознакомившись с рассказом «Нос» (1916 г.), мэтр предрёк его автору блестящее литературное будущее.
Учёба давалась юноше легко — в 1916 г. Акутагава закончил университет с отличием и получил должность преподавателя английского языка в военно-морском училище.
В это время он опубликовал несколько своих рассказов. В 1917 г. вышел первый сборник — «Ворота Расёмон», а в 1919 г. Акутагава оставил преподавание и стал штатным сотрудником газеты «Осака майнити».
Основу для сюжетов многих своих ранних новелл Акутагава брал из антологии XIII в. «Кондзяку моногатари» («Сборник старых и новых рассказов»), где собраны анонимные произведения средневековой литературы. Но исходный материал подвергался решительной переработке.
Например, в средневековом сборнике рассказывается о монахе по имени Дзэнтин, который обладал невероятно длинным носом. Таким длинным, что во время трапезы послушнику приходилось поддерживать его специальной деревянной дощечкой. Однажды он заболел, и другой послушник не удержал дощечку, так что нос монаха свалился в кашу. Смешной рассказ о смешном монахе...
Что делает Акутагава с этим бесхитростным сюжетом? Его монах (со слегка изменённым именем — Дзэнти) страстно желает избавиться от своего длиннющего носа и больше всего беспокоится, как бы окружающие не догадались, как сильно он хочет этого. Над монахом никто не смеётся, ему скорее сочувствуют. Но вот по совету лекаря Дзэнти сначала обваривает нос в кипятке, а потом топчет его ногами. Терапия возымела действие — нос укоротился. Монах чрезвычайно доволен, но тут он замечает, что окружающие стали подсмеиваться и даже издеваться над ним. И тогда он понимает: «В человеческом сердце борются два чувства. Нет на свете человека, который бы не сострадал несчастью ближнего. Но стоит этому ближнему поправиться, как люди начинают думать, что ему стало чего-то недоставать. Может быть, позволительно даже сказать, что они снова хотят ещё раз ввергнуть этого ближнего в ту же самую неприятность». Насмешки и издевательства, которых он, несмотря на уродство, не знал ранее, теперь ужасно мучают Дзэнти.
Однако оказалось, что излечился он не навечно. Однажды утром Дзэнти обнаружил, что его нос вернулся в прежнее состояние. И тогда к нему приходит чувство облегчения. «Уж теперь-то смеяться надо мной никто больше не будет», — прошептал монах, подставляя свой длинный нос осеннему ветру.
Под пером Акутагавы смешной случай из средневекового сборника превращается в настоящую философскую притчу. Писатель говорит: всё в этом мире относительно, и то, что казалось нам ужасным вчера, сегодня может послужить источником радости. Потому следует сто раз подумать, прежде чем пытаться переменить свою жизнь.
Заимствование сюжета и его переработка стали творческим методом Акутагавы. В этом отношении он похож на средневекового автора, который «ничего не придумывает», а разрабатывает ситуации и темы, известные всем. Литературоведы находят у него сюжетные заимствования не только из произведений древней и средневековой японской литературы, но также из сочинений западных писателей — Дж. Свифта, А. Франса, Н. В. Гоголя, Э. По, Ф. М. Достоевского, чьё творчество он знал очень хорошо.
Акутагава был одиночкой — не принадлежал ни к одной литературной группировке. У читателей он пользовался большой популярностью, а вот от литераторов получал немало критических замечаний. Представители влиятельной тогда пролетарской литературы упрекали его за то, что он не сочувствует простым людям, авторы эгороманов — за чрезмерную холодность... Однако Акутагава продолжал писать так, как ему казалось нужным.
Кроме новелл на темы японской старины у Акутагавы есть рассказы, где он опирается на личный жизненный опыт, достигая невероятной степени откровенности. Собственное одиночество и потеря веры — вот о чём со всей безжалостностью поведал писатель в своих последних произведениях.
Акутагава прожил короткую жизнь (он совершил самоубийство), но за десять с небольшим лет успел издать восемь сборников рассказов, а также несколько книг эссе и путевых очерков. Пройденный им путь есть отражение трагического опыта многих людей XX в., лишившихся твёрдых жизненных основ. В повести-исповеди «Жизнь идиота» (1927 г.) Акутагава писал о человеке, сознание которого всё более погружалось во тьму: «Он чувствовал зависть к людям Средневековья, которые полагались на бога. Но верить в бога, верить в любовь бога он был не в состоянии. В бога, в которого верил даже Кокто!». Следующая далее, последняя главка этого пронзительного текста называется «Поражение»: «У него дрожала даже рука, державшая перо. Мало того, у него стала течь слюна. Голова у него была ясной только после пробуждения ото сна, который приходил к нему только после большой дозы веронала. И то, ясной она бывала каких-нибудь полчаса. Он проводил жизнь в вечных сумерках. Словно опираясь на меч со сломанным лезвием».