Король Франции лыс

Предположим, я скажу вам «король Франции лыс». Вы подумаете, что я чокнутый или просто поразительно плохо информирован. Но действительно ли это утверждение ложно? Если так, то (согласно установленному логическому закону) верно обратное — король Франции не лыс. Что звучит столь же странно. А может, оба утверждения не истинны и не ложны, а попросту бессмысленны, хотя, несмотря на свою странность, они таковыми не кажутся.

И что, философы правда этим занимаются? — спросите вы. Печально, что люди тратят столько времени, придумывая проблемы на свою голову. В общем, да, именно этим они и занимаются: за последние сто лет многие ведущие философы потратили много часов на размышления о лысине французского короля, хотя страна уже двести лет как республика. Размышления над этой и другими подобными проблемами привели Бертрана Рассела к созданию теории описаний, впервые изложенной в 1905 году в работе «Теория дескрипций». Эта теория, как и многие другие, созданные англоговорящими философами в начале XX века, основывалась на убеждении, что подробный анализ языка и его логики — самый надежный и, возможно, единственный путь познания мира, который этим языком описывается.

«Таким образом, «отец Карла II был казнен» приобретает вид: «Не всегда ложно для Х, что Х породил Карла II и Х был казнен», а утверждение «если У породил Карла II, то У совпадает с Х» всегда истинно для У» Бертран Рассел, 1905

Щекотливые вопросы

Главный фокус теории описаний Рассела — лингвистические элементы под названием «описательные выражения»: «первый человек на Луне», «самое маленькое простое число», «высочайшая вершина мира», «нынешняя королева Англии» и тому подобные. С точки зрения грамматики предложения с такими фразами — например, «Первым человеком на Луне был американец» — похожи на так называемые «конструкции субъект-предикат», такие как «Нил Армстронг был американцем». В последнем примере имя собственное «Нил Армстронг» описывает определенный объект (человека) и потом приписывает этому объекту некое свойство (американец). Несмотря на внешнее сходство имен собственных, попытка обращаться с этими двумя типами утверждений одинаково приводит к массе проблем. Их-то Рассел и попытался решить в своей работе 1905 года. Он выделил две главные:

Нил Армстронг
1. Информативное утверждение идентичности. Если А и В идентичны, любое свойство А также является свойством В, и А может заменить В в любом предложении, не повлияв на его истинность или ложность. Георг IV хочет узнать, является ли Вальтер Скотт автором «Уэверли». Поскольку Скотт действительно автор этого романа, вышеописанная замена приводит к тому, что Георг IV пытается узнать, действительно ли Скотт — Скотт. Но едва ли он хотел узнать именно это. «Вальтер Скотт — автор "Уэверли”» — информативное предложение, а «Вальтер Скотт — это Вальтер Скотт» — нет.
2. Сохранение законов логики. Согласно закону исключенного третьего (одному из законов классической логики), «если А есть В» ложно, то «В не есть А» истинно. То есть если утверждение «король Франции лыс» ложно (что в XXI веке практически не вызывает сомнений), то «король Франции не лыс» должно быть истинно. Но это не так. Если и само утверждение, и отрицание его ложны, логика явно не справляется.

Решение Рассела

Решение каждой из этих проблем, с точки зрения Рассела, заключается в том, что не следует воспринимать описания как замаскированные утверждения. Внешность обманчива: хотя многие приведенные примеры грамматически сформулированы как предложения типа субъект-предикат, логически они таковыми не являются. Определять правдивость или ложность утверждения и подтверждать любой вывод, который мы делаем на данном основании, должна именно логическая структура.

«Однако если мы перечислим вещи, которые являются лысыми, а затем вещи, которые не являются лысыми, мы ни в одном списке не найдем нынешнего короля Франции. Гегельянцы, обожающие синтезы, вероятно, заключили бы, что он носит парик» Бертран Рассел, 1905

Отбросив модель субъекта-предиката, Рассел предложил считать утверждения c конкретными описаниями «экзистенциально количественными». Таким образом, утверждение «F есть G» может быть разделено на три отдельных утверждения: «существует F»; «существует только одно F»; «если нечто является F, тогда оно же является G». С помощью подобного анализа Рассел успешно развеял все тайны, связанные с растительностью на головах европейских монархов:

1. «Вальтер Скотт — автор "Уэверли”» раскладывается на: «есть сущность, и только одна сущность, являющаяся автором "Уэверли”, и эта сущность — Вальтер Скотт». Георга IV определенно интересует истинность одного из этих утверждений; было бы странно интересоваться банальной информацией, которую предполагает описательная модель.
2. «Нынешний король Франции лыс» превращается в «есть сущность, являющаяся королем Франции в данный момент, и такая сущность только одна, и эта сущность — лысая». Утверждение в целом ложно, но не потому, что король Франции не лыс (что также ложно), а потому, что «не существует сущности, являющейся королем Франции». Данное утверждение истинно, и закон исключенного третьего по-прежнему работает.

Экзистенциальная тоска

Многие описательные выражения не означают вообще ничего. Например, мы могли бы сказать: «Самого большого простого числа не существует». Но утверждать, что свойством чего-либо является несуществование, — очевидный абсурд. Как и утверждение, что нечто существующее не существует, — очевидное противоречие. Анализ подобных утверждений, предпринятый Расселом, объясняет, каким образом такие не несущие значения выражения могут иметь смысл даже без принятия метафизических концепций вроде несуществующих сущностей, — самой важной из таких сущностей является Бог Очевидные недостатки одного из главных аргументов в пользу существования Бога (онтологический аргумент) демонстрирует анализ «по Расселу».