Луи Николя Даву — непобедимый маршал Наполеона

Среди историков существуют значительные разногласия относительно причин Великой французской революции. Но все они признают наличие нескольких взаимосвязанных факторов. И одна из причин – социальное неравенство. В течение многих и многих поколений продвижение по службе во всех профессиях зависело от происхождения. Ни один рядовой солдат, какие бы способности или рвение он ни демонстрировал, не мог рассчитывать, что поднимется выше уровня старшего сержанта. Солдаты, отвечавшие за безопасность королевской особы, даже не были французами – это были швейцарские наемники. Патриотизм не стоил ничего, благородное происхождение - все.

Прояви бы армия лояльность к короне, революция была бы подавлена за несколько недель. Именно присутствие в армии смелых людей, настоящих мужчин, ненавидевших деспотизм и неэффективность режима Бурбонов, дало возможность парижским идеалистам превратить слова в дела, которые в конечном итоге и повергнут тро́ны многих европейских монархов.

Спустя 25 лет, французские маршалы, практически все поднявшиеся с самых низов, изменят своей идеологии и перейдут на сторону Бурбонов. К этому времени все они станут теми, против кого так яростно боролись. На этот раз им было что терять. Некоторые были королями, другие князьями и герцогами, все имели большие состояния. И, к старости лет, вдоволь навоевавшись, им хотелось в кругу своей семьи в полной мере воспользоваться всеми этими бла́гами. И лишь один человек, не смотря ни на что, до конца жизни не изменил своим идеям и принципам. Его звали Луи-Никола Даву, «Железный маршал», ни разу не знавший поражений, строгий, честный и настоящий патриот своей страны.

Родился Луи Николя Даву 10 мая 1770 в бургундском городке Анну. В отличие от большинства наполеоновских маршалов, отмеченных весьма скромным социальным происхождением, Даву принадлежал хоть и к мелкопоместному, но знатному бургундскому дворянскому роду из Осе́рра. Девятилетнего Николя отдали в Военную королевскую школу. Исключительные математические способности Даву сделали его одним из лучших выпускников школы и позволили продолжить дальнейшее военное образование. Осенью 1785 г. юный Луи Николя поступил в самое престижное в то время Парижское военное училище, которое за 26 дней до этого окончил… Наполеон Бонапарт.

По окончании училища в 1788 году был произведен в офицеры в звании сублейтенанта и определен на службу в Шампанский кавалерийский полк королевской армии.

Даву посвятил себя профессии военного, однако ему не удалось произвести большого впечатления на своих начальников. К девятнадцати годам он заслужил репутацию несговорчивого упрямца. В офицерской столовой его речи никогда не заканчивались смехом. На ухаживание за женщинами, как и на карточные игры, он не считал нужным затрачивать ни времени, ни денег. Не заводил друзей и не лебезил перед теми, кто мог бы продвинуть его по служебной лестнице. Его единственной отличительной особенностью была манера неряшливо одеваться и презрение к попыткам пощеголять со стороны его сотоварищей.

Особый интерес Даву проявлял к философии, а также к трудам Вольтера, Руссо, Дидро и других французских просветителей XVIII века. Он штудировал их целыми вечерами. Именно тогда он всей душой воспринял идеи революции и стал ярым противником существовавшего в то время во Франции феодально-абсолютистского режима.

Когда из Парижа прибыл курьер с последними новостями о падении Бастилии, никто не расспрашивал его с большим тщанием, чем Даву.

Несмотря на то что Даву был возможно самым непопулярным младшим офицером в полку и многие смеялись над его не общительностью и плохо завязанным галстуком, никто не осмеливался высказать эти претензии ему в лицо, поскольку в натуре Даву было нечто такое, что внушало уважение. И когда через несколько недель после падения Бастилии этот молодой офицер вошел в столовую и холодно предложил послать офицерскую депутацию в Париж, чтобы заявить о лояльности Королевского Шампанского полка новому правительству, никто и не подумал арестовать его как мятежника и предателя короля. Офицеры выслушали все, что он собирался сказать, и затем избрали его своим представителем – честь, которую он принял, коротко кивнув.

Представителем интересов сержантского состава был выбран полноватый розоволицый невысокий человек по имени Клод Перре́н, предпочитающий называть себя Викто́р. Он был противоположностью Даву во всех отношениях, кроме своих радикальных взглядов.

Они направились по дороге в Париж; Даву – в молчании и даже более задумчивый, чем обычно. Сержант Виктор без умолку болтал, прикидывая, какие награды могут свалится на голову здравомыслящих сержантов, вставших на путь революционной борьбы. Так они и ехали бок о бок – два будущих маршала Франции… Даже в своих самых фантастических снах они не могли представить, какую славу и богатства уготовили им грядущие годы. Не могли они и представить, что более чем, через двадцать лет славы один из них ради спасения чести пожертвует всем, а другой начнет охотится за своими бывшими друзьями и продавать их роялистам.

К несчастью для Даву начальство негативно отреагировало на его поступок, и по возвращению в полк он был уволен со службы. Он тотчас же завербовался в республиканскую армию, отчаянно нуждающуюся в опытных офицерах.

1 мая 1793 был произведён в полковники, а затем в бригадные генералы. Однако вскоре Даву обнаружил, что республиканские лозунги – это одно, а республиканская логика – совсем иное.

Ему явно не нравится, что всем в армии заправляют фанатичные революционные комиссары-якобинцы, чья неограниченная власть позволяет им не только контролировать боевые операции, но казнить и миловать по своей прихоти. Даву отказывается от производства в дивизионные генералы и 29 августа 1793 уходит в отставку. После термидорианского переворота возвращается на военную службу. В течении нескольких последующих лет он будет сражаться под командованием знаменитого Моро́.

Даву не был знаком с Наполеоном и не принимал участия в его Итальянском походе, но Египетская экспедиция Бонапарта заинтересовала многих генералов, не мог остаться в стороне от столь широкомасштабной военной операции и наш герой. С помощью генерала Дезе́ он знакомится с Бонапартом, отбирающим людей в свою армию чуть ли не собственноручно, вплоть до солдат! Первое впечатление Бонапарта было не в пользу Даву. Наполеону не понравились внешняя неопрятность и грубость Даву в обращении с людьми. Но рекомендация такого боевого генерала, как Дезе, делает свое дело, и молодой генерал принимает участие в Египетской экспедиции 1798—1799 г. Особо отличился 25 июля 1799 г. в сухопутной битве при Абукире. Именно тогда Бонапарт поверил в талант угрюмого, но бесстрашного генерала.

Вскоре Наполеон получает сообщения о страшной катастрофе при Нови, о пленении будущих маршалов Периньона и Груши, об окружении Массена в Швейцарии. Плоды его итальянских побед потеряны и армии России, Австрии и Англии угрожают уничтожить республику.

Он решает вернуться во Францию, а египетскую армию предоставить ее судьбе. Наполеон берет с собой Ланна, Мюрата, Бессьера, Бертье и Мармона. Даву в этот список включен не был.

Даву покинул Египет вместе с Дезе в марте 1800 года. Вместе они были захвачены англичанами в плен и провели месяц в заключении.

Через некоторое время Наполеон вспоминает о своем «египетском» генерале и делает ему лестное приглашение. Однако Луи Николя не торопится откликнуться. Вместо того чтобы поспешить в столицу, он едет к матери в Равьер. Даву был обижен на Бонапарта. Желание верой и правдой служить человеку, который бросил его как ненужную вещь, у Даву заметно поубавилось. Первый консул упорствует в желании иметь при себе Даву. По его распоряжению в июле 1800 г. Луи Николя назначен командующим кавалерией Итальянской армии. В этом качестве Даву доводится принять участие в боевых действиях в Италии в самом конце кампании 1800 г. и отличиться в битве при Поццоло.

Со временем все для Даву начинает складываться как нельзя лучше. При физической близорукости он оказывается весьма дальновиден в политических вопросах: получая назначения на военно-административные должности, Даву начинает подражать Бонапарту: он так же строг, даже по-армейски жёсток, а порой и жесток. Пунктуальный Даву методично наводит жесткие армейские порядки среди привыкших к вольности революционных генералов, офицеров и солдат. Каленым железом выжигает он мародерство – явление отнюдь не редкое во французской армии. Бонапарта это полностью устроило. Луи Николя не только мог быть проводником идей Наполеона, но и явно годился на самостоятельные роли, а на это были способны немногие в «когорте» Бонапарта.

28 ноября 1801 г. Луи Николя Даву вторично женится. Его супругой становится 18-летняя Луиза Эме Жюли Леклерк – сестра известного наполеоновского сподвижника генерала Леклерка. Осталось неизвестно, был ли второй брак маршала Даву счастливым. У него было восемь детей. Эме, несомненно, умела себя вести в высшем обществе, в отличие от своего родовитого мужа. Она привлекала к себе людей, красиво улыбаясь и тактично заводя разговоры на нейтральные темы. Почти все знавшие Эме отзывались о ней с искренним уважением. Помимо воспитания детей она всячески поддерживала реноме мужа. Так, даже Наполеону на его вопрос о возможности стать королевой Польши, Эме совершенно однозначно ответила: «Я ничего не желаю из того, чего бы не пожелал мой муж, а он слишком француз, чтобы быть королем другой страны». И все же супруги оказались очень разными людьми, чтобы страстно любить друг друга. Был ли повинен в этом Даву – вот в чем вопрос! Бонапарт умел ломать личную жизнь своих военачальников: Даву, как и Бертье с Жюно, он женил насильно, в приказном порядке, чуть ли не «в 24 часа»! Женил, когда у того был роман с другой, очевидно, более импонировавшей ему особой.

В 1804 году наряду с другими выдающимися военачальниками французской армии Даву получает звание маршала, что вызвало немалое недоумение в высших кругах французского общества. Его элита никак не могла понять — за какие-такие заслуги Наполеон удостоил столь высокого звания этого всегда хмурого бургундца, никогда не командовавшего армиями, ничем особенно не прославившегося в предыдущих войнах. Но настоящая боевая слава у Даву была еще впереди.

В 1805 году Даву принимал участие как в Ульмской операции, так и в сражении при Аустерлице. В последнем сражении именно корпус маршала Даву выдержал главный удар русских войск, практически обеспечив Великой армии победу в баталии.

В ходе кампании 1806 года Даву командуя 3-м корпусом французской армии не на жизнь, а насмерть сражался у маленькой деревушки Ауэрштедт. То, что случилось здесь, произошло в результате неверной оценки ситуации Наполеоном. Даву наскочил не на отдельный корпус, как ошибочно, предполагал Наполеон, а на основные силы прусской армии, которыми командовал сам король. Со своими войсками численностью 27 тыс. человек Даву лицом к лицу встретился с армией в 53 тысячи.

 Уступающие в численности пруссакам французы перестроились в каре, и в течении всего дня, пока Наполеон и остальные маршалы громили прусский корпус под Йеной, Даву, этот лысый, лишенный чувства юмора любитель наводить порядок, галопом носился от каре к каре, призывая своих солдат стойко держаться, пока не придет подмога.

Не раз и не два прусская кавалерия и пехота пытались опрокинуть французов, но стойкие ряды ветеранов Даву успешно отражали каждую атаку. Даву все время ожидал, что в любой момент подойдет корпус Бернадота и спасет положение. Один из штабных офицеров Даву впоследствии заявлял, что видел Бернадота, сидящего верхом на коне, и в ответ на его горячие слова убеждения маршал холодно произнес: «Я там буду!» Но Бернадот так и не появлялся. Где же он был и почему не помог? Напишите в комментариях если знаете, рассказ об этом случае будет в одном из следующих роликов.

Так и не получив поддержки, Даву не только устоял против огромных сил противника, но и разгромил их.

Сам Наполеон так писал Даву, поздравляя его с выдающейся победой: «Мой кузен! Битва при Ауэрштедте – один из самых прекрасных дней в истории Франции! Я обязан этим днем храбрым солдатам 3-го корпуса и их командиру! Я очень рад, что это вы!» Высоко оценив победу Даву, Наполеон прозвал его корпус «мой десятый легион» (взяв за пример знаменитый 10-й легион Цезаря).

В сражении при Прейсиш-Эйлау (7—8 февраля 1807 года) Даву командовал правым крылом французской армии, наносящей главный удар. В страшной мясорубке, в февральский мороз и вьюгу Даву ранее никогда не срывавшийся на крик, орал отступающим солдатам: «Храбрецы умрут здесь, а трусы отправятся подыхать в Сибирь!» Грозный окрик возымел действие, и остатки 3-го корпуса остались на поле боя, не отступили ни на шаг, несмотря на отчаянные попытки противника. Ни одна из сторон добиться успеха в этом сражении не смогла. Сам Даву на второй день сражения получил сильную контузию от рикошета пушечного ядра и выбыл из строя.

После окончания войны 1806—1807 годов с Пруссией и Россией и заключения Тильзитского мира Наполеон назначил Даву генерал-губернатором Великого герцогства Варшавского. На этом посту он сумел проявить дипломатическую изворотливость: полякам туманно намекал, что вот-вот император даст Польше независимость, а русского царя ублажал обещаниями, что никакого действительного восстановления Польши не последует.

Обстоятельность Даву сказывалась во всем. Например, справедливо полагая, что успех военной операции в немалой степени зависит от скорости, с которой войска идут к намеченному пункту, он любил проверять состояние… обуви своих солдат! Исправная и удобная обувь в частях Даву была вещью совершенно обязательной. В ранце у каждого солдата непременно лежали две запасные пары хороших сапог. Исключительно требовательный к себе, он всегда и везде стремился поддерживать порядок и дисциплину в доверенных ему войсках. Именно в его корпусе были рабочие всех нужных профессий: каменщики, пекари, портные, сапожники и оружейники.

В 1809 году Даву способствовал поражению австрийцев при Экмюле и Ваграме, за что получил княжеский титул.

Наполеон ценил Даву. Никому из своих маршалов, кроме Даву, он не доверял самостоятельно командовать корпусом в 60 (и более) тысяч человек. Никому из маршалов империи не было пожаловано так много денежных подарков. Годовой доход Даву составлял более 900 тыс. франков! Больше получали лишь Массена с Бертье. Когда кто-то из маршалов не выдержал и заметил Наполеону, что тот награждает Даву более чем по-царски, император ответил: «Да, я много даю Даву, но потому, что он в отличие от остальных сам ничего не берет и тем более не просит!».

Многие из высшего командного состава недолюбливали неуживчивого и угрюмого Даву. Но все же были среди его подчиненных свои любимцы. Ими стали знаменитые дивизионные генералы, командиры его 3-го корпуса Моран, Гюден и свояк маршала Фриан. Этой четверке удалось сработаться до такой степени слаженности, что они понимали друг друга на поле боя без слов. Взаимопонимание было таково, что Даву категорически отказывал самому императору заменять кого-либо из своих раненых дивизионщиков заслуженными генералами из чужих корпусов. Лишившись в походе на Москву в 1812 г. Гюдена и Морана, а заодно и своего образцового корпуса, Даву в чем-то утратил свою уникальность и уже никогда не был на первых ролях.

В 1812 году Даву провёл сражение под Салтановкой, сражался под Смоленском, был контужен при Бородино.

В октябре 1813 года после поражения Наполеона в битве под Лейпцигом Даву оказался окруженным в Гамбурге. Героическая оборона Гамбурга — последняя славная веха в полководческой деятельности маршала Даву, завершившая конец его славного боевого поприща. Защищаясь против многократно превосходящих сил противника, Даву вновь блеснул своим боевым мастерством, проявив большое умение в ведении оборонительных действий, стойкость и завидное мужество. Союзные русско-немецкие войска, несмотря на многомесячную осаду, так и не смогли овладеть этим городом.

Когда русский генерал Беннигсен, командовавший осадным корпусом, сообщил Даву об отречении, маршал невозмутимо ответил: «Император Наполеон не передает мне приказы через русских офицеров!» Он сдал Гамбург, лишь когда в Париже установилась власть Бурбонов, и к нему для передачи командования прибыл его брат по оружию генерал Жерар!

Даву стал единственным из маршалов Бонапарта, который отказался присягнуть вернувшимся Бурбонам и во время знаменитых «Ста дней» смог с чистой совестью вернуться под знамена своего императора. Он просится в действующую армию, но Наполеон настаивает: «Я не могу доверить Париж никому, кроме вас!» и оставляет его оборонять столицу. Правда, после рокового Ватерлоо Бонапарт горько пожалеет, что Даву не было с ним в его последней битве.

Даву энергично протестовал против чисток в армии, против суда над легендой французского оружия маршалом Неем (хотя друзьями они не были никогда). Также он пишет письмо военному министру Франции, своему бывшему коллеге наполеоновскому маршалу Сен-Сиру. Он просит, чтобы все репрессии против военных, вернувшихся на службу к Бонапарту во время «Ста дней», были направлены только против него: «…это милость, которую я требую мне оказать в интересах короля и отечества!» Бурбоны, перед которыми он никогда не преклонял колен, не посмели поднять на него руку. Громкая боевая слава наполеоновских маршалов гремела тогда по всей Европе. Ими восхищались, их ненавидели, но никто и никогда не отрицал их ратных подвигов, их боевых заслуг, тем более во Франции. И власти не могли с этим не считаться.

Редкий образец бескорыстия и прямоты, «железный маршал» умер от туберкулеза легких спустя два года после кончины Бонапарта, в своем парижском особняке 1 июня 1823 г. Его последними словами были: «Я прожил жизнь честно…»