Эдуар Мане: Истолкователь действительности

Вся жизнь Эдуара Мане (1832-1883) была соткана из противоречий, все его творчество пронизано двойственностью, что во многом объяснялось переходным характером эпохи, в которую ему довелось работать. Мане — это вечный бунтарь-одиночка, но бунтарь, жаждущий официального признания в Салоне, почестей и славы. Одиночка в творчестве, в жизни он был душа общества, светский щеголь, галантный кавалер. Многоликий Эдуар Мане вошел в историю прежде всего как «крестный отец импрессионизма», хотя ему это вряд ли понравилось бы.

Э. Мане. Автопортрет с палитрой. 1879. Судьба Мане предначертала ему сложный путь неприсоединения ни к одному из существующих направлений или объединений — с одной стороны, он решительно разорвал связи с академической традицией, но и к своим младшим современникам, которых нарекут импрессионистами, полностью не примкнул

Э. Мане. Любитель абсента. 1859. Этот провокационный образ, навеянный лирикой Шарля Бодлера, был враждебно принят жюри Салона

Дуализм характера и судьбы Эдуара проявился еще в юности, когда две страсти владели его душой — море и живопись, причем обе не одобрялись отцом, который видел своего старшего сына респектабельным юристом. Но у молодого человека был пылкий дядюшка Фурнье, который поддерживал юношеские мечты племянника и благодаря которому Эдуар не стал продолжателем судейской династии Мане. Сначала юноша отправился в морскую экспедицию, готовясь стать капитаном, однако путешествие наглядно показало, что главное в его жизни — это живопись, а значит, он решил стать художником. В 1850 г. Эдуар поступил в мастерскую Тома Кутюра, автора хита салонного искусства «Римляне времен упадка».

Обучение, полное конфликтов, душевных метаний и исканий, продлилось шесть лет. Начинающему художнику не давали покоя две, опять же, противоречивые идеи — одна — это преклонение перед старой живописью «золотого века» и желание писать столь же свободно. Другая — твердая убежденность в необходимости писать современную жизнь вокруг себя, как это уже делали пейзажисты, его современники — Коро и барбизонцы, но поначалу жанр пейзажа его волновал мало. В своей первой же представленной публике картине «Любитель абсента» 1859 г. Мане декларирует свое желание отражать реальность без прикрас, изображая одинокую фигуру пьющего маргинала. В этом была эпатирующая новизна молодого автора, но, с другой стороны, знатоки отмечали глубокую связь с классическими образами Веласкеса и в композиционном строе, и в мрачноватом таинственном колорите с глубокими тенями. Картина была отклонена, что повергло Мане в отчаяние, поскольку задиристо фрондируя против рутины академиков, он всегда хотел их одобрения и был бы рад получить признание. Но пока получалось стать лишь скандально известным.

Д. Веласкес. Менипп. 1641. Чарующая живопись Веласкеса и Гойи еще долго будет эталоном для Эдуара, он полюбит черный цвет, будет смело его использовать, чтобы на его фоне краски вспыхивали, а свет становился ослепительным

Э. Мане. Лола из Валенсии. 1862. Он часто обращается к испанским образам,которые дают ему возможность поработать с ярким колоритом и контрастным «южным» светом. Это испанцы, увиденные глазами француза, который акцентирует наше внимание на экзотических чертах — чего стоит только пылающая красными и желтыми цветами юбка Лолы

Э. Мане. Гитарист. 1861. Испанские картины Мане наполнены театральностью, сами герои из мира театра — певцы и танцовщицы, это скорее испанские архетипы — гордая испанка с неизменным веером и мантильей и поэтичный печальный певец со столь же неизменной гитарой. Мане пробует себя в изображении более условном и обобщенном, допуская более плоские моделировки и более контрастные цветовые сочетания, что смотрится гармоничным в избранной им нарочитой теме. В 1861 г. испанская тема приносит Мане первый успех в Салоне, его «Гитарист» вызывает всеобщий интерес

Э. Мане. Уличная певица. 1862. О жизни Мёран известно немного. Амбруаз Воллар описывал ее как своенравное существо, разговаривавшее как парижские уличные женщины. С декабря 1861-го по январь 1863 г. она работала моделью в мастерской художника Тома Кутюра

Мане в эти годы постоянно бывал в Лувре и копировал Тициана, Рубенса, Веласкеса, а также все время совершал прогулки по городским улицам с блокнотом и делал зарисовки из жизни парижан. Большой художественный опыт принесли будущему мастеру путешествия в Голландию, Италию и любимую с юности Испанию, где он познакомился с шедеврами своих кумиров и постепенно сформировал свою индивидуальную манеру. Это были «испанские» годы в его творчестве, навеянные модой на эту страну, привнесенную еще романтиками. Испания настолько воодушевляла Мане, что он пишет несколько портретов, переодевая своих моделей в костюмы испанских грандов или матадоров, не смущаясь тем фактом, что моделью может быть дама.

«В общем, если бы меня спросили, в чем новизна языка Эдуара Мане, я бы ответил: в простоте и точности. Он — дитя нашего века. Я вижу в нем живописца-аналитика. Эдуар Мане применяет этот метод в каждой своей работе; в то время как другие ломают себе голову, выдумывая новую «Смерть Цезаря» или нового «Сократа, пьющего цикуту», он спокойно помещает в своей мастерской какие-нибудь предметы или людей и принимается писать, тщательно анализируя натуру. Благодаря такому методу искусство обретает более прочное основание; художник — истолкователь действительности, и его произведения для меня имеют ценность точного описания, сделанного своеобразным и человечным языком». Эмиль Золя

Подобной натурщицей была удивительная женщина Викторина Мёран, которая вдохновила Эдуара Мане на множество прекрасных произведений. Видимо, ее внутренняя свобода и открытый характер способствовали тому, что Мане снова и снова создавал свои образы, приглашая для позирования Викторину. Первый скандал разразился в 1863 г., когда в «Салоне отверженных» (о нем уже шла речь выше) был представлено полотно Эдуара Мане «Завтрак на траве», главной героиней которого стала Викторина, изображенная на первом плане дерзко обнаженной. Шок от картины не был бы столь велик, если бы ни два господина рядом, одетых в современные одежды, а это указывало на то, что действие разворачивается в сегодняшней реальности, где-то под Парижем. Этого парижские буржуа принять не могли, а профессиональное сообщество не могло принять странной живописи Мане, где нарушены классические объемность и перспектива. Художник был потрясен, так как он в «Купании» (как ранее называлась эта вещь) использовал тот же подход, что и в «Любителе абсента» — взял классический сюжет и окунул его в современные реалии. В композиции «Завтрака» без труда угадывалась работа великого Джорджоне «Сельский концерт».

Э. Мане. Портрет мадемуазель В. в костюме эспады. 1862. Они познакомились на площади Мобер. Эдуард Мане, по обыкновению прогуливаясь по парижским улицам, вдруг увидел 18-летнюю девушку. Рыжеволосая красавица, стройная, изящная — он сразу же увидел в ней нечто большее, чем просто модель для портрета, и немедленно пригласил позировать в свою мастерскую. С первых же сеансов выяснилось, что у Викторины настоящий талант натурщицы: она не только умела позировать, но и прекрасно перевоплощалась в совершенно разных персонажей. Ее лицо, оставаясь узнаваемым, в каждой картине приобретало новые черты — и в то же время оставалось лицом настоящей парижанки конца XIX века. Творческое содружество Мане и Мёран продолжалось много лет, под влиянием Мане Викторина даже сама стала заниматься живописью

Э. Мане. Аржантёй. 1874. Мане обращается к пейзажу как жанру, в котором пленэрные новшества можно было применить наиболее естественно, затем он усложняет задачу и размещает фигуры в пейзаже, меняя ракурсы. Так появляются блистательные картины, пронизанные летним солнцем, ярким светом, легким речным бризом и беспечным настроением радости

Э. Мане. Завтрак на траве. Викторина. Фрагмент. 1863. По поводу создания этой картины Мане говорил своему другу, журналисту Антонину Прусту: «Когда я был в ателье, я копировал Джорджоне, нагую женщину с музыкантами. Но у меня все будет по-другому — я перенесу сцену на воздух, окружу ее прозрачной атмосферой, а люди будут такими, какими мы их видим сегодня». Однако поток негатива по поводу «Завтрака» доказывал, что Ренессансная Венеция и Париж Второй империи, как оказалось, имеют разные представления о морали и об искусстве

Через два года Мане решил покорить жюри картиной в жанре ню, выбор жанра был, очевидно, продиктован грандиозным фурором «Венеры» Кабанеля в Салоне-63.

Чтобы достичь успеха, Мане решил, как всегда, взять за основу классический образ, на этот раз — «Венеру Урбинскую», шедевр Тициана, теперь-то он точно готов к штурму бастионов Салона.

Э. Мане. Женщина с попугаем. 1866. Обладая мягкой немного аморфной внешностью, Мёран могла воплотить в своем облике безысходную усталость уличной певицы или грустное одиночество женщины с попугаем

Э. Мане. Портрет Викторины Мёран. 1862. Влюбленность художника в свою модель прекрасно чувствуется в портрете Викторины, где она освещена солнцем, где ее рыжие волосы отливают янтарем. Однако судьба готовила для них суровые испытания, сначала всеобщим презрением, затем — обрушившейся славой

Тициан. Венера Урбинская. 1538. Внимательный зритель заметит, что автор «Олимпии» полностью скопировал композиционную схему своих прославленных предшественников. Но хоть полотно и несет в себе явный отпечаток «Венеры Урбинской» Тициана, Мане удалось вдохнуть в свою работу абсолютно другой характер посредством собственного стиля, а также обращения к настоящей героине. Автор как бы пытался сказать зрителю: современницы не менее привлекательны, чем многократно воспетые Венеры прошлого

Тициан. Венера Урбинская. Собачка. Фрагмент. Вместо аристократической обстановки, окружающей Венеру Урбинскую, перед нами теснота алькова, и даже вместо мягкого калачика тициановской собачки на нас готова прыгнуть шипящая черная кошка

Но Мане недооценил силу противоречивости своей натуры, полагая, что Мане-человек, выходец, кстати говоря, из вполне консервативной буржуазной семьи, сможет убедить Мане-художника написать еще одну идеальную обнаженную Венеру или, быть может, Диану. Но независимая артистическая сущность Мане вырвалась из рамок благоразумных намерений, и в результате на свет появилась «Олимпия» с лицом Викторины, слишком земная и реальная для обитательниц Олимпа.

На Мане и его модель Викторину посыпались обвинения в бесстыдстве, поскольку на картине показана парижская куртизанка, которой темнокожая служанка приносит букет от поклонника. Простота, даже обыденность сюжета возмущала зрителей, которые не хотели видеть на гламурной салонной выставке картины из жизни полусвета, эта неидеальная сторона действительности должна была оставаться за пределами искусства. Помимо непристойности Мане обвиняли в художественной безграмотности, «почти ребяческом невежестве в сфере первичных законов рисунка», в том, что «тени очерчены более или менее широкими полосами ваксы», а «белый, черный, красный, зеленые цвета образовывают страшный беспорядок на этом полотне». Не всем современникам был понятен художественный посыл Мане: намеренная плоскостность фигуры Олимпии, ломкость ее силуэта, столкновение цветовых пятен создают атмосферу отчужденности и фальши, где нет места глубоким чувствам и душевной красоте.

Э. Мане. Олимпия. 1863. До Мане многие живописцы изображали героинь мифов, прекрасных богинь, а живописец отважился на то, чтобы «раздеть» в своей работе женщину современную, вполне конкретную. Олимпия Мане скорее, Венера Парижская, слишком узнаваемая, неприкрыто плотская и циничная

Э. Мане. Олимпия. Кошка. Фрагмент. 1863

Э. Мане. Олимпия. Фрагмент. Пожалуй, точнее всех почувствовал авторский замысел поэт Поль Валери, который отметил: «Обнаженная и равнодушная Олимпия, чудовище обыденной любви, принимающая поздравления негритянки. Олимпия обескураживает, порождает священный ужас и ликует. Она эпатажна, и она кумир, мощь и проявление презренной тайны общества»

Обескураженный художник на некоторое время уехал из страны, он был не в силах писать, переживая сильнейший творческий кризис. Именно в эти годы произошла знаковая встреча двух «почти однофамильцев» — Мане и Моне, она стала этапной для обоих, Клод и его друзья мечтали о знакомстве с Эдуаром Мане, он был для них примером независимого пути в искусстве. Местом постоянных встреч Мане и его новых молодых друзей стало знаменитое кафе Гербуа в квартале Батиньоль, отсюда первоначальное название группы — «батиньольская» или «Банда Мане». В ходе бурных дискуссий, обсуждений, посещений мастерских происходит активный процесс взаимовлияния мэтра Мане и его батиньольской банды. Для мастера открываются новые горизонты, к нему приходят слава, успех, он счастлив и даже богат. Манера живописи Мане претерпевает значительные перемены, она освобождается от присущих ей ранее глухих и плотных тонов, черных теней, палитра становится более яркой и светлой, а живопись — более свободной и вместе с тем более изощренной, все чаще живописная ткань обогащается прозрачными рефлексами и валёрами.

Величие Эдуара Мане заключалось в том, что он постоянно находился в поиске, никогда не попадая в плен своего успеха. Примером может служить 1874 г., когда весной Мане еще не решается принять участие в первой выставке импрессионистов, не будем забывать, у него психология одиночки, но уже летом он решительно экспериментирует с пленэрной живописью, для чего отправляется в Аржантёй к Моне и пишет серию пленительных пейзажей, столь редких в его творчестве.

Э. Мане. Берег Сены вблизи Аржантёя. 1874. Вдохновленный загородной обстановкой и примером увлеченно пишущего в своей плавучей лодке-мастерской Клода Моне, «начинающий» импрессионист растворяет контуры, окутывает фигуры воздухом, делает акцент на случайности происходящего, как бы выхватывая миг из текущей жизни. Сначала он располагает персонажей картины «Аржантёй» на первом плане, а за ними пишет роскошный пейзаж, затем усиливает взаимодействие фигур и фона, разворачивая героев работы «Берег Сены вблизи Аржантёя» спиной, завлекая нас в картину и притягивая наши взоры к великолепно написанной реке, лодкам, небесам

Э. Мане. Большой канал в Венеции. 1875. Виртуозное мастерство в передаче оттенков и сложной динамики водной поверхности в венецианских видах Мане может поспорить даже с «Рафаэлем воды», как называли Клода Моне. Чистота синих тонов звучит звонко, но благородно, и как всегда у Мане есть сдерживающее контрастное пятно — черная гандола

Э. Мане. В лодке. 1874. Здесь Мане решается на кардинально обрезанную композицию, остроумно расположив нас непосредственно рядом с героями в той же лодке и сделав нас соучастниками процесса. Смелое построение картины «В лодке» несет в себе почти осязаемое ощущение погружения зрителя в пространство картины, здесь автору удалось достичь эффекта присутствия, к которому стремились многие импрессионисты

В следующем 1875 г. Мане создаст еще несколько пейзажей в импрессионистическом духе, находясь в Венеции и запечатлев воды Большого канала.

Наряду с пейзажами самыми импрессионистическими в творчестве Мане стали изображения цветов, к ним он прибегал в минуты разочарований, усталости, болезни, как бы набираясь положительной энергии у мира растений, обретал в букетах пионов, роз или сирени утраченную гармонию, а заодно создавал маленькие шедевры.

Э. Мане. Гвоздика и клематис в хрустальной вазе. 1882. Натюрморты Мане, написанные без претензий и амбиций, покоряют своей эмоциональностью и искренней трогательностью, они лишены пафоса и пышности, они всегда камерны и настроены на негромкий диалог со зрителем

Э. Мане. Дорожные рабочие на улице Монье. 1878. Такое же темное пятно — силуэт экипажа, как центр тяжести, есть и в одном из лучших парижских пейзажах мастера — «Дорожные рабочие на улице Монье», где тонкая палитра мелких и легких мазков превращает будничную сцену в дымчатый мираж

Э. Мане. Пионы в вазе. 1865. Цветы Мане пишет с такой живописностью, что можно неустанно с восхищением наблюдать за нюансами оттенков цвета в бутонах или падающих лепестках, за преломлением лучей в стекле вазы или в воде, или их отражении в поверхности стола. В натюрмортах аналитик Мане становится поэтом

Э. Мане. Портрет Эмиля Золя. 1868. Портрет написан неторопливо, выстроен, наполнен предметами, он напоминает главу из романа писателя: вот изысканная японская ширма, шкатулка, гравюра — мы понимаем, что перед нами эстет-коллекционер; вот репродукции картины Веласкеса и Олимпии самого автора — мы делаем вывод о духовной близости Золя и Мане; вот чернильница, перо, книги и брошюры — перед нами писатель-интеллектуал. Сама фигура писателя написана почти в профиль, четко очерченный силуэт расположен на первом плане, мы как бы существуем параллельно, мы можем лишь скользить глазами и любоваться подробностями

К концу 1870-х гг. к Мане пришло официальное признание, он был неформальным лидером художников-новаторов, но упиваться успехом и почивать на лаврах — это не в характере Мане. В каждой следующей своей работе он ищет неожиданные детали, нюансы, интонации, достигая все новых высот живописного мастерства. Окружающий мир — люди, среда их обитания, их действия и взаимоотношения, предметы и природа вокруг них — вот главные мотивы творчества зрелого мастера Эдуара Мане.

Два знаменитых портрета, изображающих известных французских писателей, друзей автора, показывают нам, как менялся Мане, его задачи, его приемы. В 1868 г. он создает имевший широкий успех портрет Эмиля Золя, прославленного романиста, ценителя таланта Мане. В 1876 г. Мане снова обращается к портрету литератора, с которым его связывали дружеские отношения, он пишет Стефана Малларме.

Ф. Базиль. В мастерской художника. 1870. Мане почувствовал поддержку своих молодых последователей, это придало ему новой энергии и задора, он снова был уверен в своей правоте и готов к новому этапу творчества

Э. Мане. Портрет Стефана Малларме. 1876. Перед нами свободно, даже небрежно, расположившийся человек в мягких одеждах, с мечтательно-задумчивым взглядом. Мане пишет портрет легко, широкими движениями кисти, окутывая фигуру друга золотистым светом, в картине ничего лишнего, внимание привлекает жест руки с забытой сигарой — перед нами поэт, утонченный, эмоциональный, он развернут к нам, мы можем вступить в диалог. Так Мане-аналитик постепенно превращался в лирика

Э. Мане. Железная дорога. 1873. В работе «Железная дорога» девушка (позировала также Викторина Мёран) на мгновение прервала чтение, взгляд ее направлен на нас, но мысли далеко отсюда, от этой упрямой решетки и от суеты вокзала, от собачки на коленях и от своей юной подопечной, которая мечтает совсем об ином

Последние наиболее плодотворные годы творчества Мане наполнены пленительными женскими образами, которые изображены за чтением, в саду, на вокзале, в кафе или в будуаре. Эти произведения написаны на стыке портрета, пейзажа или интерьера и бытового жанра, они как фрагмент действительности, где все жанры присутствуют в синтезе. В конце 1870-х гг. художник пишет картину, названную «Нана», как героиню произведения Золя. Здесь автор позволяет нам робко войти в будуар и застать интимную сцену, где изображена полуодетая героиня, застигнутая нами и резко повернувшая голову.

Блистательные по технике работы последних лет говорят о том, что мэтр Мане ушел из жизни в расцвете своих художественных сил, несмотря на болезни и страдания, он сохранил радость творчества и свой пылкий нрав.

Э. Мане. Нана. 1879. Мане настаивает на случайности момента, мы недолго остаемся здесь, мы даже не успеваем рассмотреть поклонника Наны, он остается наполовину за кадром, но зато ухватываем быстрым взором некоторые детали: зеркало, пуховку для пудры, изображение странной птицы на стене. И все же Мане здесь стремится к рациональной композиционной законченности — натурщица Генриетта явно позирует, она находится по центру, ее окружают уравновешенные плоскости и линии

Э. Мане. Чтение. 1868. Для этой картины вновь позировала Викторина. Девушка, погруженная в серебристый свет, слушает чтеца и находится в мечтательной созерцательности. Картина с блеском передает все нюансы настроения и сложную гамму эмоций героини с помощью сложно написанного пространства, в которое она погружена

Э. Мане. В саду. 1870. Познакомившись с художницей Валентиной Карре, Мане решил написать ее портрет, но непременно в саду, и это стал первый пленэрный портрет в его творчестве, полный элегии и легкого дыхания

Э. Мане. Официантка в пивной. 1879. Перед нами полная динамики и энергетики сцена из шумной жизни питейного заведения. Ускользающий взгляд кёльнерши, ее развернутая фигура, не замечающие нашего присутствия персонажи на первом плане, продолжающееся вдалеке выступление артистов на сцене — это кусочек аутентичной атмосферы, это подлинный импрессионизм

Э. Мане. Ирма Бруннер. 1882. В последний год Мане уже не мог работать маслом и писал пастелью. Эти работы удивительно изящны и очень талантливы