Джон Толкин (1892—1973)
Судьба Джона Рональда Руэла Толкина была бы самой обычной, если бы не одно чудо. Чудом этим стала книга, опубликованная, когда её автору исполнилось 63 года. Книга, признанная специалистами шедевром «высокой» литературы и вместе с тем неслыханно популярная. Путь к ней был долгим и трудным. А началось всё с игры.
В течение многих лет Толкина знали как замечательного университетского преподавателя и учёного-филолога — но не более того.
С 1919 г. Толкин участвует в подготовке нового Оксфордского словаря английского языка, с 1920 г. преподаёт в Лидском университете, с 1925 г. — в Оксфордском
А между тем его занимала не столько филологическая карьера, сколько филологическая игра. Изучая древние языки (он говорил по-французски, по-немецки, по-испански, знал готский, древнеисландский, англосаксонский, среднеанглийский, валлийский и финский языки), Толкин придумывал на их основе новые. Переводя и комментируя средневековые тексты, он сочинял, в подражание им, свои собственные.
Так, играя со словами, он придумал словечко «хоббит». Из него родилось предложение: «В земле была нора, а в норе жил да был хоббит», а из предложения — повествование.
Толкин перевёл и издал знаменитые рыцарские поэмы XIV в. «Сэр Гэвейн и Зелёный Рыцарь», «Перл», «Сэр Орфео»
Уже в самом слове были определены свойства будущего литературного персонажа. В «хоббите» соединились английское «rabbit» («кролик») со среднеанглийским «hob» — так в старину именовались маленькие волшебные существа, добрые проказники и безобидные воришки.
Языковая игра привела Толкина к сказочной традиции. Именно оттуда для хоббитов были позаимствованы черты сказочных человечков: мохнатые ножки, обострённое зрение, умение бесшумно передвигаться и мгновенно исчезать. К этим чертам Толкин добавил кое-что от комичных буржуа из «взрослых» романов XIX в.: приземлённость, узкий кругозор, консерватизм и здравый смысл. Так получился персонаж сказочной повести «Хоббит, или Туда и обратно» (1937 г.) — Бильбо Бэггинс.
В начале повести Бильбо Бэггинс — пятидесятилетнее дитя, посвятившее все предыдущие годы, по обычаю образцового хоббитского семейства Бэггинсов, обильным трапезам и курению табака.
Между тем в характере Бильбо скрываются доселе неведомые самому герою качества — весёлая предприимчивость и творческое любопытство, по материнской линии унаследованные им от странного и необычного хоббитского семейства Туков. Это исходное противоречие явного и возможного, бэггинсовского и туковского начал в жизни героя — основа сюжета повести.
После успеха сказки от Толкина, конечно, потребовали «ещё хоббитов». Во время работы над продолжением «Хоббита» неожиданно созрел замысел грандиозной эпопеи «Властелин колец». Чтобы воплотить этот замысел в жизнь, университетскому профессору потребовалось 12 лет упорного, почти героического труда. Когда же в 1954—1956 гг. трилогия увидела свет, читатели были более чем удивлены. Ждали очередную волшебную историю для детей — получили волшебную историю на уровне наиболее впечатляющих достижений «взрослой» литературы XX в.
Одного хоббита для создания столь сложного и глубокого произведения было, конечно, мало. Другим зерном, из которого выросла книга, стала загадочная строка поэта VIII в. Киневульфа: «Се Эрендил, ярчайший из ангелов Средиземья». Красивое имя Эрендил захотелось поместить в ряд других красивых имён, а Средиземье населить персонажами любимых поэм и легенд. Так было затеяно сотворение волшебной страны, её мифологии и истории.
К началу работы над эпопеей Толкин уже создал целый континент — с разработанной географией, сводом сказаний, легенд и песен, системой придуманных языков. Вписав в него сюжет своей эпопеи, автор добился удивительного для волшебной истории эффекта достоверности. У читателя возникает ощущение, что мир, созданный фантазией Толкина, существует на самом деле. Ведь в нём так же, как и в реальном мире, ориентируешься по карте, узнаёшь новые языки, изучаешь мифы и предания разных народов. Во «Властелине колец» хоббит стал частью этой «воображаемой реальности». В результате изменились и Средиземье, и хоббит. Средиземью до хоббита не хватало действия, литературного сюжета и героя, с которым бы читатель мог сопоставить самого себя. И вот с появлением такого персонажа закончилась филологическая игра Толкина и началась большая литература. Но и сам хоббит здесь не мог уже оставаться прежним персонажем детской сказки.
В эпопее «Властелин колец» Толкин развернул один из эпизодов «Хоббита». Эпизод этот — с кольцом, которое потеряло коварное существо по имени Горлум и нашёл Бильбо, — не кажется читателю «Хоббита» таким уж важным. В повести кольцо не более чем традиционный волшебный предмет-«помощник», делающий владельца невидимкой. Но в трилогии оно неизмеримо значительнее. Это Кольцо Всевластия, создание и потенциальное орудие универсального зла, несущее смертельную угрозу всему Средиземью. Так находка Бильбо, переданная им своему племяннику Фродо, выталкивает хоббитов из их убежища в водоворот большого времени, в эпицентр извечной борьбы добра и зла.
Кольцо было «предназначено» хоббиту наперекор злу и «воле Врага». Однако дальнейшая судьба кольца зависит от свободной воли самого хоббита. Оно ведь не в состоянии привнести грех извне, оно ищет — и находит — греховные инстинкты в душе своего владельца, испытывая сильных соблазном власти, слабых — соблазном обладания. Ещё в повести Бильбо был поставлен перед выбором: воспользоваться «подсказкой» кольца и убить «скользкую тварь» Горлума или, следуя хоббитской природе, пожалеть его. Бильбо «начал с жалости», и этот «ничтожный» поступок — его первая победа над злой волей кольца, дающая надежду Средиземью. Вторая победа — добровольный отказ Бильбо от кольца в пользу своего племянника Фродо. Теперь уже наследнику Бильбо предстоит сделать выбор: принять ли возложенную на него миссию или отказаться от неё.
Миссия представляется непосильной — уничтожить кольцо. Сказав «да», Фродо не только сталкивается с почти непреодолимыми внешними препятствиями, но и оказывается обречённым на мучительную внутреннюю борьбу. Власть кольца не может не повлиять на волю его обладателя, любой греховный помысел которого отныне во много раз усилен кольцом, тело «развоплощается», становится всё более призрачным, а душа стремится к смерти.
Противостоять всему этому кажется выше возможностей хоббита. Ведь он — «невысоклик». И читатель понимает: указание на малый рост хоббита — метафора, обращённая к нему, читателю, тоже маленькому по отношению к большой истории. Да и сам Толкин признался однажды: «В действительности, я — хоббит». Но как раз «маленькие люди» и становятся героями — таково послание Толкина. Именно из обыкновенного и заурядного вырастают великие дела; почва большой истории — повседневность и быт. Будничные свойства хоббитов способны преображаться: скромность оборачивается самопожертвованием, здравый смысл — героической находчивостью, оптимизм и жизнелюбие — стойкостью и мужеством. В слабости хоббитов коренится их сила. «Хоббиты цепко держатся за мир», «обеими ногами стоят на земле»; «то они мягче масла, то вдруг жёстче старых древесных корней» — так о них говорят персонажи эпопеи. По словам автора, он создал хоббитов маленькими, чтобы «выявить в существах более чем слабых поразительный и неожиданный героизм обыкновенного человека в крайних обстоятельствах».
Суровые испытания выпадают на долю Фродо и его друзей-хоббитов во время одного из самых тяжёлых кризисов Средиземья. Это тот этап космической борьбы добра и зла, когда силы добра идут на убыль, замыкаясь в своих одиноких оазисах, на последних островках древнего волшебства. Эти оазисы — Заповедный Край Тома Бомбадила, владения эльфов и древний лес Фангорн, обиталище древесных великанов онтов. А в это время зло, олицетворяемое падшим ангелом Сауроном, стремительно расширяется и захватывает всё новые территории. Сила зла во «Властелине колец» велика, как ни в одной другой волшебной сказке. Сила добра, напротив, ограничена извне и ограничивает себя изнутри. Добро не имеет права посягать на чью-либо свободу воли, а значит, и претендовать на власть.
Оно чувствует себя виновным за прошлое, потому что в будущем ему грозит опасность превратиться в зло. Победа добра кажется читателю невероятной. Чтобы победить, оно мобилизует все свои возможности, объединившись вокруг мага Гэндальфа и потомка древнего королевского рода Арагорна.
На совете свободных народов Средиземья Фродо принимает решение тайно пробираться в Мордор, подвластный Чёрному Властелину Саурону. Там он должен уничтожить кольцо в том месте, где оно было создано, — в недрах Огненной Горы Ородруин. С Фродо, кроме хоббитов Пина и Мерри, вызываются идти представители свободных народов, объединившиеся в Братство Кольца, — люди Арагорн и Боромир, эльф Леголас, гном Гимли и маг Гэндальф.
Дороги хоббитов вскоре расходятся. Пин и Мерри попадают в мир эпической героики (в Мустангрим и Гондор), где они сами воспринимаются как пришельцы из древних преданий и где им предстоит приобщиться к древней воинской славе. Доля Фродо, пробирающегося к Роковой Горе Ородруин, иная. Не случайно окружающий его ландшафт так напоминает современные военные полигоны и индустриальные пустыри. По мере приближения к концу путешествия он становится всё ближе к героям XX в. и всё дальше от легендарного прошлого.
Большая часть «Властелина колец» была написана во время Второй мировой войны, что многое объясняет в героизме Фродо. Ему не дано открыто противостоять врагу. Вместо этого он отчаянно сопротивляется кольцу, отчуждающему хоббита от земляков, обрекающему его на одиночество, раздваивающему сознание. Вызванная кольцом душевная болезнь Фродо пугает читателя своей «современностью»: в маленьком хоббите вдруг угадывается открытый новейшей литературой «маленький человек», вынужденный противостоять «пустыне» вокруг себя и «чудовищу» в самом себе.
В Первую мировую войну Толкин провёл четыре месяца на передовой, потерял двух близких друзей и был тяжело контужен
Истории Фродо не суждено завершиться традиционной сказочной формулой: «И с тех пор он жил счастливо до конца своих дней». Судьба его исполнена трагических противоречий. Совершив подвиги сверх своих сил, он тем не менее потерпел поражение. Преодолев непреодолимые внешние препятствия, сам себе оказался злейшим противником. Три раза Фродо добровольно жертвовал собой. В первый раз — ещё дома: «Придётся мне бросить Торбу, покинуть Хоббитанию и вообще уйти куда глаза глядят». Второй раз — в эльфийском Раздоле: «Я готов отнести кольцо, хотя и не знаю, доберусь ли до Мордора». В третий раз — на горе Овид, после раскола Братства Кольца: «Я должен идти один». Но в решающий момент он присвоил кольцо и отрёкся от миссии: «Я пришёл. Но мне угодно поступить по-иному, чем было задумано. Чужой замысел я отвергаю. Кольцо — моё!».
Всё же Средиземье было спасено не по воле случая и не только по воле Божественного провидения. Решающим в судьбе свободных народов Средиземья стал акт милосердия. Фродо сумел не только пожалеть своего слугу-врага и спутника-преследователя Горлума, но понять его и даже, переступив через отвращение, полюбить. То, что вопреки прямой целесообразности Горлуму была дарована жизнь, в итоге и решило дело: в роковую минуту он напал на Фродо, откусил палец с надетым на него кольцом и, оступившись, упал в жерло Ородруина. Так посредством злой воли была одержана победа над злом.
Эту победу читатель воспринимает как чудо — слишком мало возможностей оставалось для её достижения. В чём всё же был шанс добра? Свободный выбор в пользу добра наделяет даже слабого элементарным здравым смыслом, способностью воображения и мужеством в минуту опасности, когда приходится спасать себя, свой дом и свой мир. А Саурон лишён именно здравого смысла и воображения. Он не в состоянии предвидеть действий добра, ибо не может даже представить себе, что такое добро. Саурон не способен понять, как можно добровольно отказаться от кольца. Злой Властелин совершает решающую ошибку, потому что обо всём и всех судит по себе.
После завершения эпопеи, её публикации и ошеломляющего успеха Толкин возвращается к филологической игре. В последние 20 лет жизни он пишет небольшие стилизации, составляет приложения к «Властелину колец» и безуспешно пытается реализовать свой давний проект «Книги утраченных сказаний» под новым названием «Сильмариллион». Последнее сочинение так и осталось, по меткому выражению издателя С. Ануина, «книгой-в-себе». Посмертная публикация неоконченной рукописи, осуществлённая сыном Толкина Кристофером, явилась не столько фактом литературы, сколько «культовым» событием.
С начала 60-х гг. Толкин становится объектом культа, который к 80— 90-м гг. принимает форму молодёжной «игры в Толкина». В конце XX столетия судьба наследия Толкина представляется парадоксальной: сложная и глубокая книга «Властелин колец» всё чаще оказывается для молодых читателей лишь поводом поиграть в рыцарей и волшебников.