Отучившись в лицее и на медицинском факультете Сорбонны, юный Луи Арагон попал санитаром на фронт. Первая мировая война шла к концу, но и того, что выпало на долю вчерашнего студента, было достаточно, чтобы он навсегда разочаровался в мироустройстве, которое привело человечество к военной катастрофе.
Арагон начал писать стихи в двадцать лет — в год, когда в России произошла социалистическая революция. Из далёкой Франции она казалась решительным поворотом от войны к миру, от старой культуры избранных к новой культуре народных масс. Революционная идея завладела Арагоном.
Сначала это был только литературный бунт — Арагон стал одним из горячих последователей дадаизма. Его первый поэтический сборник «Фейерверк» (1920 г.) и роман «Анисе, или Панорама» (1921 г.) написаны под влиянием дада и полны юношеского задора:
Радость брызжет в ритме музыки,
На три такта звучит лира.
Радость брызжет, как щепки дерева, —
Это трудно описать.
Кружитесь головы, кружитесь возгласы,
Ради любви к кому,
Ради любви к чему,
Ради любви ко мне.
«фуга» (перевод Т. В. Балашовой)
Дадаизм (от фр. dada — «игрушечная лошадка»; «детский лепет») — модернистское течение в западноевропейском искусстве, существовавшее в 1916— 1922 гг. Программой дадаизма был протест против традиционализма и буржуазных условностей в искусстве, выраженный средствами абсурда
В мае 1922 г. дадаизм «официально» закончил своё существование из-за разногласий между его сторонниками. Арагон примкнул к новому направлению, выросшему из дадаизма, — сюрреализму. Он активно сотрудничает в журнале «Революсьон сюрреалист», возникшем в 1924 г., и публикует сборник «Беспрерывное движение» (1926 г.). Вошедшие в него стихи созданы по правилам сюрреалистического «автоматического письма»: «Взгляд или ласка ветра, облачённого в сюртук, весенние туфельки, танец каламбуров и шарад; а в велосипедной пыли — ковры возвращения — словно безумные, дрожащие в сумерках — среди облаков грядущего прощения без единого просвета, который бежал бы к лунным сферам и свежим долинам вздохов» («Суббота», подстрочный перевод T. В. Балашовой). Прозаические произведения из книги «Вольнодумство» (1924 г.) и роман «Парижский крестьянин» (1926 г.) также написаны в сюрреалистическом духе.
«„Переделать мир", как говорил Маркс, „изменить жизнь", как говорил Рембо: для нас эти два приказа сливаются в один», — заявлял вождь сюрреалистов Андре Бретон. Арагон в свою очередь всегда был убеждён в том, что в искусстве «каждый образ своим ударом заставляет вас пересмотреть целую Вселенную». Неудивительно, что эстетический бунт у него постепенно перерос в бунт против капиталистического мира. Не порывая с литературой, Арагон занялся политической деятельностью и в 1927 г. вступил во Французскую коммунистическую партию.
Сюрреализм (фр. «сверхреализм») — направление в искусстве XX в., провозгласившее источником искусства сферу подсознания (инстинкты, сновидения, галлюцинации), а его методом — разрыв логических связей, заменённых свободными ассоциациями
Активный сторонник СССР, он посещает Советский Союз и под впечатлением от увиденного создаёт поэму «Красный фронт» (1931 г.) и сборник стихов «Ура, Урал!» (1934 г.), ознаменовавшие его отход от сюрреализма.
Страна Советов привлекала Арагона в 30-х гг. и как естественный союзник в борьбе с нарождавшимся фашизмом. Когда мировая война захватила его родину, Арагон отправился на фронт, а после капитуляции Франции в 1940 г. стал активным участником Сопротивления и отказался уехать из оккупированной страны. Он был среди тех, кто создавал в 1942 г. подпольный еженедельник «Летр франсез». В нём Арагон напечатал многие из своих стихов военной поры. Печатался он и в сборниках «Честь поэтов», подпольно выходивших в 1943—1944 гг. Публицистические статьи, антифашистские очерки и стихи Арагон в годы войны вынужден был публиковать под псевдонимами — Франсуа Гневный, Жак Судьба, Свидетель Мучеников.
Литературными памятниками эпохе французского Сопротивления стали его поэтические сборники «Нож в сердце» (1941 г.), «Глаза Эльзы» (1942 г.), «Паноптикум» (1943 г.), «Французская заря» (1945 г.) и цикл стихотворений 1943 г. «В подлиннике — по-французски», вошедший в книгу «В странной стране, моей родной стране» (1945 г.).
Пронзительно звучат строки из стихотворения «Сирень и розы», в котором картина позорного отступления французской армии разворачивается на фоне цветущего великолепия природы:
Там затаился враг, там молча
бродят тени...
Узнали мы вчера: Париж без боя взят.
Мне не забыть вовек о розах и сирени,
О свежей боли двух немыслимых утрат. (Перевод Ю. Б. Корнеева.)
В поэзии военного лихолетья образ страдающей отчизны сливается с образом любимой женщины — жены поэта Эльзы, а тоска и трагические переживания, вызванные поражением Франции, совмещаются с радостным предчувствием грядущего дня победы. Поэт гротескно изображал нацистов и воспевал героизм участников Сопротивления, таких, как Габриэль Пери.
Рассказывая о простом человеке Габриэле Пери в стихотворениях «Баллада о том, кто пел под пыткой», «Легенда о Габриэле Пери», «Роза и резеда», Арагон обращается к фольклорным жанрам, поскольку считает, что легенды, баллады и песни понятнее и ближе народу и легче вдохновят французов на борьбу. Бесстрашные герои вроде Пери, говорит поэт, не сдаются и после смерти, и их палачам рано радоваться, ведь на могиле Пери каждый день происходит чудо — на ней распускаются цветы гортензии:
Но обвиненьем служит чудо:
Прах и в земле не одинок.
Гортензий голубой венок
Расцвёл над ним, бог весть откуда.
На старом кладбище Иври,
В бездушной мгле, в могиле узкой,
Всей кровью жаркою французской Нам верен Габриэль Пери.
«Легенда о Габриэле Пери» (перевод П. Г. Антокольского)
Те же темы, что и в поэзии, звучат в прозе военных лет, объединённой Арагоном в сборник рассказов «Падение и величие французов» (1945 г.). В 1980 г. вышел ещё один сборник рассказов писателя «Солгать — правду сказать». И всё же, несмотря на обширное прозаическое наследие, Арагон вошёл в историю французской литературы именно как поэт, который, перефразируя его собственные строки, бросил «сердце... в общее большое пламя», уверенный, что «сгорит оно не даром / Цветущим розовым кустом, / Пылая в сумраке густом Любовью к людям — вечным жаром» («Неоконченный роман», перевод М. И. Алигер). Не случайно последней книгой Арагона, вышедшей в год его смерти, была поэма «Прощания» (1982 г.), в которой восьмидесятипятилетний поэт восклицал:
Дайте мне ваш кафедральный собор
чтобы я во весь голос
Выплеснул всё что в себе
как ребёнка ношу
который ещё шевелиться не начал. (Перевод М. Н. Ваксмахера.)