Уильям Фолкнер (1897—1962)

«Только теперь я впервые осознал, какой же у меня был удивительный дар: не получив, по существу, никакого образования, не имея вокруг себя... литературно-образованных собеседников, написать то, что написал я. Не знаю, откуда всё это ко мне пришло. Не знаю, почему... Бог избрал именно меня... Это не самоуничижение, не ложная скромность, а просто глубокое удивление. Между моими книгами и сельским жителем по имени Билл Фолкнер, кажется, так мало общего». Этот парадокс — едва ли не основная черта жизни и творчества Уильяма Фолкнера.

Уильям Фолкнер
Уильям Фолкнер

Почти всю свою жизнь писатель провёл близ маленького городка Оксфорд в южном штате Миссисипи — на «клочке родной земли величиной с почтовую марку». Ещё подростком он потерял интерес к учёбе и начал писать стихи и рассказы. С юности Фолкнеру приходилось совмещать литературное творчество с поиском заработка — он успел поработать и клерком в банке, и маляром, и почтмейстером, и служащим на электростанции.

В 1918 г. Фолкнер поступил в Королевские ВВС Канады и отправился в Торонто, в лётную школу. Однако война вскоре окончилась. Так и не успев побывать в бою, он вернулся в родной Оксфорд в форме офицера военно-воздушных сил.

Рисунок У. Фолкнера
Рисунок У. Фолкнера

В середине 20-х гг. Фолкнер поселился в Новом Орлеане, в то время своего рода «американском Париже», где познакомился с известным писателем Шервудом Андерсоном (1876— 1941), оказавшим большое влияние на молодого автора. В 1925 г. он отправился, подобно многим американским литераторам, в Европу: посетил Италию и Швейцарию, провёл несколько месяцев в Париже.

В первом романе Фолкнера — «Солдатская награда» (1926 г.) — слились тесно связанная с личным опытом автора тема солдата, так и не попавшего на войну, и тема обманутой любви. Несмотря на одномерность персонажей, обилие неправдоподобных совпадений, неровный стиль, в этом не слишком удачном примере литературы «потерянного поколения» уже чувствуются будущие достижения писателя, пока ещё только ищущего свой неповторимый голос.

Нарисованная У. Фолкнером карта округа Йокнапатофа
Нарисованная У. Фолкнером карта округа Йокнапатофа

В 1929 г. были опубликованы два романа — «Сарторис» и «Шум и ярость». Они стали первыми частями большого замысла — саги о Йокнапатофе, над воплощением которой писатель работал более тридцати лет. Округ Йокнапатофа — это созданный Фолкнером, выписанный в мельчайших деталях мир. Автор снабдил его реальными ориентирами — реками, городками, лесами — и населил героями, переходящими из одного произведения в другое. (Многие персонажи саги о Йокнапатофе — Компсоны, Сарторисы, Маккаслины, де Спейны, Стивенсы, Сноупсы, кочуя из книги в книгу, заметно меняются, словно живые люди.) Фолкнер даже нарисовал точную карту округа, где он был единственным и всемогущим «хозяином и повелителем».

Йокнапатофа — сердце американского Юга, судьба которого и определила почти всё дальнейшее творчество Фолкнера. В результате поражения в Гражданской войне, отмены рабства и крушения южного образа жизни (построенного на аристократических претензиях, особом культе джентльмена и прекрасной дамы, романтическом мироощущении) здесь возобладала обращённость в прошлое, к золотому веку «старого Юга». Вторая важнейшая черта южного сознания — бремя вины белого человека за грехи предков перед чернокожими рабами.

«Шум и ярость» — любимый роман Фолкнера, названный им своим «самым блистательным поражением». Он лишён развитого сюжета и действия. Повествование сконцентрировано вокруг нескольких эпизодов из жизни клана Компсонов, к которым всё время возвращается память рассказчиков.

Кадр из фильма «Шум и ярость» по роману У. Фолкнера. Режиссёр М. Ритт. 1959 г.
Кадр из фильма «Шум и ярость» по роману У. Фолкнера. Режиссёр М. Ритт. 1959 г.
Кадр из фильма «Шум и ярость» по роману У. Фолкнера. Режиссёр М. Ритт. 1959 г.
Кадр из фильма «Шум и ярость» по роману У. Фолкнера. Режиссёр М. Ритт. 1959 г.

Фолкнер погружает нас в атмосферу Юга, с его чувством поражения, беспочвенным мечтательством, болезненным восприятием семейной чести. Самоубийство старшего сына, Квентина, безжалостная расчётливость среднего, горе-бизнесмена Джейсона, распутство их единственной сестры Кэдди и затем её дочери Квентины — всё это попытки бунта, поиски спасения от мертвенности мира Компсонов. Вместе с цинизмом и пьянством отца, истеричностью матери они составляют черты привычно южного антуража.

Композиция романа основана на повторе и вариациях, а главным способом повествования служит «поток сознания». История упадка семьи рассказана тремя братьями — Бенджи, Квентином и Джейсоном. Наконец в четвёртой, «объективной» части романа к ним присоединяется и сам автор.

«Шум и ярость» требует от читателя серьёзных усилий, он должен держать в уме многочисленные детали, случайно оброненные фразы, следить за изменчивым настроением героев. Задача усложняется тем, что хронология романа предельно запутана. Фолкнер даже хотел напечатать «Шум и ярость» разными цветами, чтобы читатель сразу мог определить, к какому времени относятся те или иные впечатления Бенджи или воспоминания Квентина.

Э. Уайет. Комната Гаррета. 1962 г.
Э. Уайет. Комната Гаррета. 1962 г.

Для тридцатитрёхлетнего Бенджи, умственное развитие которого остановилось где-то на уровне трёхлетнего ребёнка, не существует ни вчера, ни завтра. По мысли Фолкнера, он «должен быть идиотом, чтобы быть непроницаемым по отношению к будущему». Монолог Бенджи движется скачкообразно, регистрируя простейшие ощущения: тепло, холод, страх, боль, различные звуки и запахи. Читателя поначалу ставят в тупик его «мысли»: «мисочка ушла», «комната пришла», «дверь сарая убежала», «мне слышно нас и темноту». Вместе с тем у Бенджи почти животное чутьё на несчастье; есть в нём поэтичность, основанная на ассоциациях, постичь смысл которых он сам не в силах. Так, его фраза: «Кэдди пахнет деревьями» — едва ли не основная нота, определяющая образ сестры.

Квентин Компсон, на первый взгляд, полная противоположность Бенджи. В его монологе, отнесённом Фолкнером к июньскому дню 1910 г., накануне самоубийства героя, мы слышим голос тонко чувствующего и прекрасно образованного молодого южанина, трагически переживающего семейную драму, которая связывается в его сознании с неубережённой невинностью любимой сестры. Он разделяет мучительные сомнения многих героев литературы первых десятилетий XX в. (персонажей произведений Т. С. Элиота, Дж. Джойса и др.), сгибается под бременем исчерпанности бытия, безнадёжно силится прекратить бег враждебного ему времени. Не случайно лейтмотив монолога Квентина — тиканье часов, продолжающих свой неумолимый ход и тогда, когда герой отламывает им стрелки. Но само стремление остановить «время часов» в пользу прошлого, каким оно живёт в памяти, роднит Квентина с остальными Компсонами.

Э. Уайет. Распродажа. 1943 г.
Э. Уайет. Распродажа. 1943 г.

Даже изощрённо-жестокий и сам себе кажущийся здравомыслящим Джейсон (по признанию писателя, самый нелюбимый его персонаж), хотя и отрекается от прошлого своей семьи ради устремлённости в будущее и жажды обогащения, всё равно в итоге капитулирует перед реальностью.

«Неистовая и отважная» Кэдди — единственная героиня, не получившая у Фолкнера собственного голоса, но при этом она — центральный персонаж романа. Писатель объяснял, что вся книга возникла из одного образа, ставшего её лейтмотивом, — «запачканных штанишек маленькой обречённой девочки, забравшейся на цветущее грушевое дерево поглядеть на приготовления к похоронам своей бабушки». Кэдди предстаёт лишь увиденной глазами братьев и потому остаётся до конца не узнанной.

Можно подумать, что, начиная книгу с олицетворяющего хаос голоса идиота, Фолкнер строит её как путь от хаоса к порядку, от бессмыслицы к смыслу, от субъективности к объективности; повествование в каждой следующей части кажется всё более простым и понятным. Но и четвёртая, «авторская» часть романа не приближает читателя к истине, лишь доказывая неспособность человека придать смысл хаосу бытия. Гибель мира Компсонов предрешена, но тем не менее у «Шума и ярости» открытая концовка: четырежды «не сумев» рассказать эту историю, Фолкнер оставляет её ждать своего часа — очередного переживания каждым новым читателем, берущим в руки книгу, в которой он попытался ее изложить.

Роман «Авессалом, Авессалом!» (1936 г.) едва ли не превосходит все другие книги Фолкнера масштабностью замысла. Здесь есть и привидения, и демонический герой, и семейная тайна... Но автору это нужно лишь для того, чтобы выразить мысль о непостижимости прошлого, которому люди безуспешно пытаются придать смысл и упорядочить, создавая всё новые версии произошедшего.

Фабула романа «Авессалом, Авессалом!» вторит библейской истории Авессалома, сына царя Давида, расправившегося со своим братом Амноном за то, что тот совершил насилие над их сестрой Фамарью. Потом Авессалом идёт войной на отца, гибнет, и Давид опла-кивает его гибель

Сын Томаса Сатпена Генри убивает своего цветного сводного брата Чарлза Бона. Герои романа ищут мотивы случившегося в истории Томаса Сатпена, явившегося на Юг «ниоткуда» и с маниакальным упорством стремившегося стать богатым плантатором и южным джентльменом.

Важное место в романе отведено семье Компсонов, и прежде всего Квентину, который в занесённом снегом Гарварде рассказывает однокурснику Шриву жестокую и трагическую историю Томаса и Генри Сатпенов, незримо связанную с судьбой самого Квентина и послужившую косвенной причиной его скорого самоубийства.

Автор не комментирует события, предоставив это персонажам, противоречащим друг другу и друг друга дополняющим. Рассказчики — Квентин Компсон, его отец и экзальтированная доморощенная поэтесса Роза Колфилд, не лишённая привлекательных черт, — представляют старшего Сатпена то монстром, то героической фигурой, то безумцем, то жертвой рока; их монологи прихотливо перетекают один в другой, и различить голоса порой невозможно. Из этой мозаики читатель и должен составить своё мнение, а значит, предложить ещё одну, в конечном счёте тоже несовершенную, трактовку событий прошлого.

Кадр из фильма «Осквернитель праха» по роману У. Фолкнера. Режиссёр К. Браун. 1949 г.
Кадр из фильма «Осквернитель праха» по роману У. Фолкнера. Режиссёр К. Браун. 1949 г.

По иронии судьбы единственным потомком Томаса Сатпена, мечтавшего стать родоначальником плантаторского рода, оказался чернокожий слабоумный внук Чарлза Бона — Джим. Тему межрасовых взаимоотношений, тему вины и проклятия, лежащих на совести каждого белого южанина, продолжает роман в рассказах «Сойди, Моисей» (1942 г.), который Фолкнер посвятил своей чернокожей няньке Каролине Барр.

В конце жизни писатель завершил трилогию о Сноупсах, начатую им романом «Деревушка» ещё в 1940 г. Заключительные части — «Город» (1957 г.) и «Особняк» (1959 г.) — уступают более ранним книгам Фолкнера, однако и здесь автор не оставляет напряжённых экспериментов, переосмысливая сам жанр романа. Он теперь состоит из эпизодов и новелл, большинство из которых ранее публиковались отдельно.

Единство трилогии придаёт история возвышения сына нищего арендатора Флема Сноупса и его многочисленной родни. Автор уподобляет их саранче, без разбора пожирающей всё на своём пути. Сноупс — очередное олицетворение зла у Фолкнера, герой-загадка, о котором читатель узнаёт только со слов окружающих. Лишённый нормальных человеческих желаний и слабостей, напоминающий бездушный механизм, Флем готов на любые преступления. Ради обогащения и продвижения по социальной лестнице он провоцирует самоубийство своей жены Юлы. Флем постепенно прибирает к рукам сначала захолустную деревушку Французову Балку, а затем и город Джефферсон. И всё же у читателя не возникает ощущения окончательной победы «сноупсизма», ведь созданный Сноупсом порядок несёт саморазрушительный заряд. Возмездие приходит к Флему в лице его родственника Минка, отсидевшего тридцать восемь лет в тюрьме, и дочери Линды, помогающей скрыться убийце отца. В трилогии Фолкнер снова обращается к теме несостоятельности современной цивилизации, не умеющей противопоставить духовное начало разрушительному «сноупсизму».

Фолкнер обладал уникальной способностью воплощать в слове ощущение живого и многомерного потока жизни. Ведь «цель каждого писателя заключается в том, чтобы средствами своего искусства остановить движение, которое есть жизнь, и удержать его остановленным так, чтобы через столетие достаточно было взгляда потомка, и движение началось бы вновь, ибо оно — жизнь».




Поделиться ссылкой