Уильям Голдинг (1911—1993)
Биографические сведения об Уильяме Голдинге, которые можно почерпнуть даже в самых объёмных монографиях, чрезвычайно скупы. Он придерживался мнения, что лучше всего о писателе говорят его книги. Они-то и стали его подлинной биографией.
В 1935 г. Уильям Джеральд Голдинг окончил Оксфордский университет, где первые два года по настоянию родителей изучал естественные науки, а затем, уже по собственному желанию, английскую филологию. Ещё студентом, в 1934 г. он издал первый стихотворный сборник, о котором впоследствии отзывался как о крайне неудачном литературном опыте. После женитьбы в 1939 г. будущий писатель устроился школьным учителем английского языка и философии в Солсбери, где, за исключением военных лет, проработал до 1961 г.
Литературный дебют Голдинга и принёсший ему громкую славу роман «Повелитель мух» (1954 г.) разделяет дистанция в двадцать лет. За это время он написал три романа, оставшиеся неопубликованными.
«„Повелитель мух" — просто книга, которую я счёл разумным написать после войны, когда каждый благодарил Бога за то, что не был нацистом. А я достаточно видел и достаточно передумал, чтобы понимать: каждый из нас мог бы стать нацистом... И вот я взял английских мальчиков и сказал: „Смотрите, это могли быть вы"». У. Голдинг
«Повелитель мух» был задуман как пародия на героические робинзонады, и в частности на повесть «Коралловый остров» (1858 г.) Р. М. Бэллантайна. В этой книге четыре английских мальчика после кораблекрушения попадают на остров и, как подобает настоящим сыновьям империи, стойко выдерживают все уготованные им испытания: побеждают пиратов, обращают в христианство дикарей-туземцев и отучают их от людоедства. По воспоминаниям Голдинга, когда после войны он читал повесть со своими учениками, она раздражала его чрезмерным оптимизмом.
В «Повелителе мух» группа английских подростков оказывается на необитаемом острове в результате авиакатастрофы. В начале романа герои Голдинга также пытаются «по-взрослому» организовать свою жизнь. Они устанавливают власть и порядок, сооружают укрытия, распределяют обязанности, договариваются поддерживать костёр, который поможет спасателям их обнаружить. Однако очень скоро этот уклад рушится. На острове разгорается борьба за власть — часть мальчиков под предводительством честолюбивого и неуравновешенного Джека откалывается от «хранителей огня» и образует племя охотников. И вот уже защитники разумного порядка Ральф и Хрюша не могут объяснить, зачем этот порядок нужен. Первоначально установленная демократия оказывается слишком хрупкой.
Вскоре охота на диких свиней из борьбы за пропитание превращается в охоту ради охоты, а затем и в ритуальное убийство. Потерянных и беззащитных детей охватывает страх, воплощением которого служит выдуманный ими же самими «зверь». Стремящийся к власти Джек весьма умело использует этот страх: обещая вдоволь кормить детей мясом и защищать от «зверя», он по одному постепенно переманивает их в стан дикарей. Противостоять хаосу продолжают Хрюша, Ральф и философ Саймон.
«Человек страдает от чудовищного неведения своей собственной природы. Истинность этого положения для меня несомненна. Я целиком посвятил своё творчество решению про-блемы, в чём существо человеческое». У. Голдинг
Зримым выражением зла в романе становится облепленная мухами гниющая свиная голова, которую охотники приносят в жертву «зверю». В видении перед эпилептическим припадком она является Саймону Повелителем мух, Вельзевулом, открывающим ему правду о мальчиках и о нём самом: «Но ты же знал, правда? Что я — часть тебя самого? Неотделимая часть! Что это из-за меня у вас ничего не получилось?». И далее: «Ты нам не нужен. Ты лишний...». Саймон обречён, ему, ведомому интуицией, первому открывается тайна «зверя».
Обнаружив повисший на скале разлагающийся труп парашютиста (тень которого пугала детей), он хочет рассказать о своём открытии остальным. Но толпа, беснующаяся в дикарской пляске, не нуждается в истине. Саймона забивают насмерть: «„Зверя бей! Глотку — режь! Выпусти — кровь! Зверя — прикончь!" Палки стукнули, подкова, хрустнув, снова сомкнулась вопящим кругом... Слов не было, и не было других движений — только рвущие когти и зубы». «Зверь», истинную природу которого предугадал Саймон («может, зверь этот и есть... может... это мы сами»), вырывается наружу.
Убийство Саймона — поворотный момент, после него ничто уже не сдерживает детей. Если Саймона убивают в экстазе ритуальной пляски, то Хрюшу хладнокровно уничтожают как врага. Следующей жертвой опьянённой страхом и вседозволенностью толпы должен стать Ральф. Его будут травить, как зверя, вооружась «палками, заострёнными с обоих концов»...
Ральфа спасает английский морской офицер — военные с моря увидели дым на острове. Критики по-разному интерпретируют такую концовку: одни считают, что она пародирует хеппи-энд повести Бэллан-тайна, другие объясняют её беспомощностью автора, не сумевшего иначе завершить трагическую историю. В любом случае главным итогом является не физическое спасение героя, а его духовное прозрение: «Из глаз у Ральфа брызнули слёзы, его трясло от рыданий... Голос поднялся под чёрным дымом, застлавшим гибнущий остров. Заразившись от него, другие дети тоже зашлись от плача. И, стоя среди них, грязный, косматый, с неутёртым носом, Ральф рыдал над прежней невинностью, над тем, как темна человеческая душа...».
Во втором романе, «Наследники» (1955 г.), Голдинг ставит перед собой почти неразрешимую задачу: рассказать о мире от лица существа, не наделённого речью, — и блестяще с ней справляется. В романе сталкиваются первобытное племя неандертальцев и ступившие на путь цивилизации Новые люди. Из суеверного страха они уничтожают мирную общину неандертальцев, поскольку в их мифологии уродливые обезьяноподобные существа — это демоны во плоти. А первобытные люди даже не осознают, что их убивают, — понятие убийства им незнакомо. Неандертальцы невинны, между собой их связывает трогательная мистическая близость, и, чтобы общаться, им не нужен язык. В «Наследниках» автор подвергает сомнению теорию прогресса, согласно которой история человечества есть последовательное развитие от низшего к высшему, от животного к одухотворённому.
В центре любого произведения Голдинга — образ человека «в его крайних проявлениях... испытуемого как строительный материал, взятый в лабораторию и используемый для разрушения; человека изолированного, человека одержимого, человека тонущего буквально и фигурально — в море собственного неведения». В экзистенциалистской философии, которая оказала немалое влияние на послевоенное поколение английских литераторов, в том числе и на Голдинга, это состояние называется «пограничным».
Двойственной природе человеческого духа, сложным путям постижения истины посвящён роман «Шпиль» (1964 г.). Это, пожалуй, самая метафорическая и поэтичная книга Голдинга. Вместе с тем каждая деталь здесь реалистически выверена. По замечанию одного из критиков, «тому, кто прочитал её [книгу], кажется, что он участвовал в строительстве шпиля, осторожно протягивал балки сквозь дыру в своде, обтачивал и укладывал камни...». Средневековому священнику Джослину в видении явлен шпиль над собором. Преисполненный ликования, ощутив себя «избранником Божиим», Джослин решает во что бы то ни стало воплотить этот замысел. Шпиль огромен, его возводят вопреки здравому смыслу: опоры собора, построенного на болотистой почве, не могут выдержать такую тяжесть. Из «замысла Божьего» шпиль превращается в «Джослиново безумство», а затем и в «Джослиново преступление». Фанатично одержимый своей идеей, Джослин не считается ни с какими жертвами. Он принимает деньги из греховного источника, манипулирует людскими судьбами и не замечает, что богослужения в соборе прекратились. Их сменили скабрёзные шутки и брань мастеровых. Душа священника становится ареной борьбы ангела и дьявола, и он сам уже не может различить, чей голос нашёптывает ему: «Ничто в мире не совершается без греха».
И только когда цель достигнута и над собором вознёсся шпиль, Джослина посещают сомнения: «Я считал, что совершаю великое дело, а оказалось, я лишь нёс людям погибель и сеял ненависть». Раздавленный непомерностью выпавших на его долю испытаний, Джослин умирает. В распахнутое, залитое светом окно он видит своё создание. Шпиль, оплаченный человеческими жизнями, грехом и страданиями, поднимается из зловонной болотной жижи, соединяя землю и небо, являя собой символ устремлённой к Богу погибшей души Джослина.
Книги Уильяма Голдинга уже при жизни писателя стали классикой. В 1983 г. ему была присуждена Нобелевская премия по литературе «за романы, которые с ясностью реалистического искусства, сочетающегося с многообразием и универсальностью мифа, помогают постигнуть условия человеческого существования в современном мире».