Категорический императив

Вам известно, что некая Кристина хочет убить вашу подругу Марию, которую вы только что видели сидящей в баре. Кристина спрашивает у вас, не знаете ли вы, где находится Мария. Если вы скажете правду, она разыщет Марию и убьет ее. Если соврете и скажете, что видели, как пять минут назад Мария ушла, Кристина потеряет след и Мария останется в живых. Что же делать? Сказать правду или солгать?

На первый взгляд вопрос звучит безумно. Правдивый ответ приведет к роковому итогу. Конечно, следует солгать — это же ложь во спасение, подумаете вы. Но с точки зрения Иммануила Канта, одного из самых влиятельных и, как считают некоторые, величайших философов за последние 300 лет, этот ответ неверный. «Не лги», согласно Канту, — фундаментальный принцип морали, «категорический императив»: принцип, которого в обязательном порядке следует придерживаться, независимо от обстоятельств и последствий. Непоколебимая верность долгу вкупе с лежащим в ее основе категорическим императивом — основа кантианской этики.

Иммануил Кант

Гипотетический и категорический императивы

Чтобы объяснить, что такое категорический императив, Кант для начала объясняет, чем он не является, сравнивая его с гипотетическим императивом. Например, я приказываю вам (императив): «Прекратите курить!» Подразумевается, что к этому императиву может быть подключена цепочка условий: «если хотите сохранить здоровье» или «если не хотите напрасно тратить деньги». Соответственно, если здоровье и деньги вас не волнуют, приказ этот не имеет для вас никакого значения и его можно проигнорировать. Категорический же императив не подразумевает никаких «если», ни явных, ни скрытых. «Не лги!» и «Не убивай!» не зависят от ваших целей, потребностей и желаний, и подчиняться им необходимо всегда и без всяких условий. Категорический императив, в отличие от гипотетического, представляет собой нерушимый закон морали.

С точки зрения Канта, в основе каждого действия лежит определяющее правило, или «максима». Такие максимы могут принимать форму категорического императива, но не являются при этом моральными законами, поскольку сами не проходят проверку высшим, общим категорическим императивом:

Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом.

Иными словами, действие морально приемлемо, только если оно соответствует правилу, которое можно всегда и везде применять к себе и окружающим (фактически вариант «золотого правила»). Например, мы можем предложить максиму, согласно которой ложь приемлема. Но ложь возможна только при наличии (хотя бы в некоторой степени) правды; если бы все постоянно лгали, никто бы никому не верил, и потому было бы странно, неразумно и в некотором смысле самоубийственно желать превратить ложь во всеобщий закон. То же самое и с воровством, ибо оно предполагает наличие собственности; если бы воровали все, сама концепция собственности была бы бессмысленна. Нарушение обещаний подразумевает некоторый институт исполнения данного кому-либо слова, и так далее.

Требование универсальности, таким образом, логически исключает некоторые виды поведения, но есть и множество других, которые можно было бы считать универсальными, но мы по тем или иным причинам не желаем принимать их в качестве нерушимых законов морали. «Всегда заботься о своих интересах», «нарушай обещания, если это сойдет тебе с рук» — нет ничего нелогичного или иррационального в стремлении превратить подобные принципы в законы. Как же Кант избегал этой опасности?

Свобода воли и чистый разум

Требования категорического императива придали кантианской этике рациональную структуру, но задача заключалась в том, чтобы наполнить эту логическую структуру собственно моральным содержанием — объяснить, как «чистый разум», без эмпирической поддержки, может направлять и определять поведение индивида. Ответ лежит в ценности морали самой по себе — ценности, основанной на «едином высшем моральном принципе»: свобода воли, подчиняющаяся законам, которые она налагает сама на себя. Высший смысл независимой, свободной воли личности отражает вторая великая формула категорического императива:

Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели, но никогда не относился бы к нему только как к средству.

«Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, — это звездное небо надо мной и нравственный закон во мне» Иммануил Кант, 1788

Признав бесспорную ценность своей собственной свободной воли, необходимо распространить уважение на других. Нельзя обращаться с другими людьми, как со средством достижения своих целей, поэтому эгоистические максимы противоречат категорическому императиву и не могут считаться законами морали. В сущности, здесь идет речь о признании основных естественных прав человека, которые ни при каких обстоятельствах не могут быть попраны. В этом заключается глубочайший гуманизм и просвещенность этики Канта.

Плевать на последствия!

Кантианская этика, парадигматическая и деонтологическая(основанная на долге), оказала огромное влияние на последующие этические теории, создатели которых либо последовательно развивали идеи Канта, либо яростно с ними боролись. Самому Канту его ранние оппоненты предложили проблему, весьма похожую на вышеописанный случай Марии и Кристины. Но он твердо придерживался идеи категорического императива, утверждая, что необходимо быть правдивым при любых обстоятельствах, даже ценой человеческой жизни. Идея долга, который превыше всего, несмотря на последствия, привела Канта к созданию системы морали, невообразимо далекой от консеквенциализма.

Мизантроп

Канта часто насмешливо изображали этаким законченным архетипическим философом, запершимся в своей «башне из слоновой кости» и погруженным в мрачные тевтонские метафизические размышления. Такой образ поддерживается лишь тем фактом, что всю свою долгую жизнь Кант прожил холостяком в родном Кенигсберге, ни на день, видимо, его не покинув.

Мрачных тонов добавляют и суровый аскетизм философии Канта, и дьявольски трудный язык его сочинений. Порой Кант сам провоцировал своих противников; один из самых известных примеров — его размышления о сексе, напоминающие (как заметил философ Саймон Блэкберн) описание группового изнасилования: Плотская любовь сама по себе — это деградация человеческой природы; стоит индивиду стать объектом аппетитов другого индивида, как все мотивы моральных отношений теряют значение, потому что в качестве объекта аппетитов другого индивида человек становится вещью и может быть использован в качестве таковой всеми остальными.

Но даже если для карикатурных представлений о «мрачном философе» есть реальная основа, это никоим образом не отменяет окончательного вердикта: Кант — один из наиболее оригинальных и влиятельных мыслителей в истории философии; его идеи и мысли стали точкой отсчета современной этики, эпистемологии и метафизики.