Там, где кончается долг
31 июля 1916 года, в ходе битвы на Сомме на севере Франции, 26-летний Джеймс Миллер, рядовой Королевского Ланкастерского полка, «получил приказ доставить важное сообщение под тяжелым артиллерийским и ружейным огнем и любой ценой вернуться с ответом. Ему пришлось пересечь открытое пространство, и он был ранен сразу же после того, как покинул окоп. Попав в спину, пуля прошла навылет. Но отважный солдат зажал рану руками, доставил сообщение, вернулся и рухнул замертво у ног пославшего его офицера. Он отдал свою жизнь, продемонстрировав непревзойденную верность долгу».
Как оценить такое поведение? Британское командование времен Первой мировой, безусловно, сочло поступок рядового Миллера выдающимся подвигом, заметным на фоне множества исключительных проявлений героизма в то время, поскольку он был награжден Крестом Виктории «за выдающуюся храбрость» (цитата в начале главы взята из официального представления Миллера к награде). Если бы Миллер сполз обратно в окоп сразу же после ранения, сложно было бы его в чем-нибудь обвинить или сказать, что он действовал неправильно или, хуже того, безнравственно. Как и его командиры, мы, скорее, готовы признать, что действия Миллера оказались «выходящими за рамки служебных обязанностей» и заслуживают особой награды. Коротко говоря, мы готовы восхищаться его действиями, но не осудили бы парня, поступи он иначе.
Действия, превышающие требования долга
Наше инстинктивное понимание морали не противоречит такой оценке. Вполне естественно рассматривать мораль как «двухуровневую» систему. На первом уровне — то, чему должен следовать каждый: основные обязанности человека и минимальные требования морали. Часто они формулируются негативно, как условия, невыполнение которых недопустимо: не лги, не изменяй, не убивай и т. д. От нас ждут соблюдения данных норм, и мы рассчитываем, что другие тоже будут их исполнять.
Помимо стандартных моральных обязательств существуют еще и нравственные идеалы более высокого уровня. Они формулируются позитивно и, как правило, не имеют ограничений: если базовая норма морали призывает, к примеру, не красть, то идеалом может считаться щедрость, в принципе безграничная. Поступки, выходящие за рамки требований базовой морали, попадают в категорию «превышающих требования долга» — они достойны всяческих похвал, но их отсутствие вовсе не предосудительно. Поступки такого рода — удел «героев и святых». Эти люди могут считать подобные действия своим долгом и винить себя, не совершив их, но это уже их личное моральное чувство долга, и другие не вправе судить их.
Могут ли добрые поступки быть необязательными?
Эта категория выдающихся, но необязательных нравственных подвигов представляет философский интерес именно по причине тех сложностей, которые возникают из-за них в некоторых этических системах. Такие системы обычно имеют некоторую общую концепцию блага и разделяют правильные и неправильные действия на основе этой концепции. Поступок положительный, но не обязательный может в такой ситуации вызвать определенные сложности с классификацией.
С точки зрения утилитаризма, по крайней мере, его последовательной версии, действие считается «хорошим», если увеличивает общую полезность (например, счастье), и чем больше пользы принес поступок, тем он лучше. Отдать все свое состояние на благотворительность в пользу стран третьего мира — поступок не обязательный; окружающие, возможно, и одобрят его, но не станут терзаться угрызениями совести, если не последуют данному примеру. Иными словами, в данном случае благотворительность «сверх требований долга». Да, но если такой поступок определенно увеличивает общее благо (что вероятнее всего), как же он может не быть обязательным? Для кантианской этики «превышение требований долга» — тоже проблема. Высшей ценностью морали Кант полагал личную ответственность. Но тогда могут ли существовать границы, за которыми бремя этой ответственности не столь тяжело?
Конфликты такого рода между этическими теориями и нашим инстинктивным чувством морали оказывают пагубное воздействие, особенно на первых. Радикальные утилитаристы могут утверждать (некоторые так и делают), что следует принять все следствия их теории, фактически отрицая «превышение требований долга» в каких-либо действиях, и соответственно изменить образ жизни. Столь радикальные предложения, идущие вразрез с повседневной моралью и объявляющие большинство человечества морально несостоятельным, наверняка не получат широкой поддержки. Чаще теоретики пытаются «сгладить» возникающие конфликты. Обычная стратегия — попытаться найти оправдания и объяснения (к примеру, чрезмерная сложность или опасность действия), позволяющие избежать «необязательных» поступков. Даже если такой маневр срабатывает, для самой теории он не проходит бесследно: введение частных факторов усложняет концепцию, и та теряет универсальность, обязательный фактор в области морали. Другой подход заключается во внедрении новых идей, подобных теории двойного эффекта или действия/бездействия, чтобы объяснить выбор одного образа действий при наличии другого, теоретически предпочтительного. Но сами эти концепции небезупречны, и вдобавок теория, обремененная большим количеством примечаний и разного рода уточнений, становится менее убедительной.
Это героизм?
«Представьте, что группа солдат тренируется в метании гранаты; внезапно граната выскальзывает из рук одного из них и падает на землю; один из солдат бросается на нее, накрывая своим телом, и спасает товарищей ценой собственной жизни... Если он этого не сделал, можно ли считать, что он не выполнил свой долг? Хотя он очевидно в чем-то превосходит своих товарищей, но можем ли мы утверждать, что те не исполнили свой долг, поскольку не пожертвовали собой? А если бы солдат не сделал того, что сделал, кто-нибудь посмел бы сказать: "Ты должен был накрыть своим телом гранату"?»
Этот пример приведен в работе «Святые и герои» британского философа Дж. О. Урмсона, определившей ход многих философских споров последних десятилетий. Урмсон называет три условия, при соблюдении которых поступок может считаться «превышающим требования долга»: он не должен быть обязательным; он должен заслуживать одобрения; его отсутствие не должно вызывать порицания. Описанный случай явно соответствует всем трем критериям, что позволяет классифицировать его как героический.
Нравственная целостность
Идея героических, превосходящих требования долга поступков подчеркивает личностный аспект морали. Герои и святые обладают личным чувством долга, чувством того, что именно они должны совершить; и они по собственной воле отказываются от возможности сослаться на опасность или сложность ситуации, дабы не совершать определенных поступков, как предпочитает сделать большинство из нас.
Основные формы утилитаризма, безусловно, безличностны, любая жизнь представляет равную с другими ценность, при этом, как правило, недооценивается важность личных устремлений и обязательств. Ими зачастую пренебрегают, используя принципы утилитаризма для принятия моральных решений, и потому некоторые считают, что утилитаризм практически не учитывает персональные предпочтения и игнорирует чувство нравственной целостности личности.