Эпоха Хань
Эпоха Хань подразделяется на два периода — Ранняя (Западная; 206 г. до н. э. — 8 г. н. э.), и Поздняя (Восточная; 25—220 гг. н. э). На время между ними приходится царствование Ван Мана, который сверг ханьский правящий дом и попытался установить собственную династию (династия Синь — Новая; 8—25 гг.).
По приведённой выше периодизации сразу видно, что империя Хань тоже не избежала историко-политических потрясений. Тем не менее, она осталась в памяти последующих поколений самым могущественным и достигшим высшего духовного процветания национальным древним государством. Со временем её название превратилось в самоназвание китайцев — «люди Хань», «ханьцы» (хань жэнь). Китайский язык обозначается как «словеса Хань» (хань юй), иероглифическая письменность — «письмена Хань» (хань цзы). Именно в эту эпоху завершилось формирование базовых основ китайской государственности.
Кроме труда Сыма Цяня, в котором повествуется о начальных десятилетиях правления Хань, этой эпохе посвящено ещё два официальных историографических сочинения: «История Ранней Хань» («Цянь хань шу») Бань Гу (32—92) и «История Поздней Хань» Фань Е (398—446).
Правление и реформы Лю Бана
Определяющей особенностью внутренней политики Лю Бана стал поиск компромисса между централизованной формой правления и традициями аристократии, стремившейся ограничить власть монарха. Необходимость такого компромисса была вызвана насущными политическими задачами. В своей борьбе с Сян Юем Лю Бан опирался на поддержку ряда военных, которые теперь ожидали от него обещанной награды. Кроме того, опыт циньского режима наглядно показал, какую опасность для страны и правящей династии таит в себе абсолютизация верховной власти. И наконец, требовалось убедить население страны в том, что новый правящий дом ни в коем случае не будет следовать примеру Цинь, а возвратится к «устоям древности». То есть к почитанию предков, торжеству патриархальных норм, нравственным принципам, завещанным Конфуцием.
До нас не дошло никаких документов, в которых Лю Бан декларировал бы приверженность конфуцианским этическим ценностям. Однако в его жизнеописании содержится ряд эпизодов, в которых он представлен как «почтительный сын», соблюдавший предписания конфуцианского семейного уложения. Они свидетельствуют о стремлении правителя представить своё государство в виде огромной семьи, управляемой мудрым отцом.
Лю Бан предпринял и другие идеологические нововведения, прежде всего восстановление посмертных титулов. Сам он вошёл в историю Китая как ханьский Гао-цзу — высочайший предок, основатель династии Хань. Формально он не изменил состав официальных божеств, введённый в эпоху Цинь, однако обратился к народным традициям. Исполнение соответствующих обрядов было возложено на местных «колдунов» и «колдуний» с учётом исходной региональной принадлежности культов. Одновременно был полностью восстановлен культ императорских предков.
Важнейшей социально-политической акцией Лю Бана стало восстановление системы аристократических титулов и наследственных владений, но он привнёс в неё некоторые изменения. За государем был оставлен титул хуанди. Титул царя теперь полагался принцам крови. Для них предусматривались и специальные владения — го. Они имели статус административно-территориальных единиц, подчинявшихся только центральной администрации. Первоочередной привилегией носителей остальных аристократических титулов было освобождение от уплаты налогов на владения. С новой аристократией Гао-цзу подписал договор («Соглашение Гао-цзу»), В него вошло обещание соблюдать систему престолонаследия по праву первородства.
Кроме аристократии наследственные земельные владения — «на кормление» — получали высокопоставленные чиновники (хоу). Как и при Цинь, каждая крестьянская семья, проживавшая на территории этого владения, обязана была выплачивать чиновнику определённую сумму (около 200 монет). К середине Ранней Хань насчитывалось до 800 таких сановников. В их владения в общей сложности входила 1 /6 часть от всех крестьянских хозяйств империи.
Очередному изменению — причём с сочетанием древних феодальных и циньских структурных принципов — подверглось и административно-территориальное устройство страны. Помимо царских владений была выделена столичная область — метрополия, находившаяся под руководством отдельного сановника (своего рода аналог бывшего царского домена). Вся прочая территория империи была разделена на 14 губерний (цыши), возглавляемых чиновниками, присланными из столицы.
Хозяйственно-экономический уклад
Экономическая политика Гао-цзу была направлена на ослабление государственного контроля над хозяйственной жизнью страны и поддержку аграрного сектора. Так, отменили государственную монополию на добычу соли, железа, на лесные и водные богатства и регулирование цен. Это на первых порах послужило действенным стимулом развития торговли и ремёсел.
На протяжении эпохи Хань сохранялось разделение ремесленной деятельности на казённую и частную. Казённые мастерские находились теперь под контролем специальных ведомств. О состоянии частной ремесленной деятельности известно главным образом из письменных источников. Постепенно число ремесленных отраслей увеличивалось. Основной производственной единицей служили отдельные мастерские, в которых работал и сам ремесленник, и члены его семьи; такие мастерские являлись и торговыми лавками. Какие связи существовали между мастерскими, точно не известно. Ремесленники платили налоги и привлекались к исполнению трудовых повинностей.
Наиболее существенной хозяйственно-экономической акцией администрации по отношению к аграрному сектору стало помимо снижения налогов снятие ограничений на куплю и продажу земли. В результате были заложены основы хозяйственно-экономических отношений, которые в дальнейшем стали господствующими в китайском имперском обществе и предопределили многие особенности его социально-политической жизни.
В Ханьскую эпоху окончательно сформировались три вида собственности на землю: государственные (казённые) земли, крупные частные землевладения и крестьянские хозяйства. Государственные земли начали складываться ещё во времена Цинь из владений, конфискованных циньским режимом у правителей и знати завоёванных царств. Большая часть казённых земель являлась резервом, предназначенным для раздачи сановникам («на кормление») и нуждающимся крестьянам. Другую часть составляли императорские имения, доход с которых шёл на содержание двора. И наконец, третью часть образовывали земли, сдаваемые в аренду. К ним относились и поля военных поселений (тунтянь). В этих поселениях проживали солдаты со своими семьями, члены которых и занимались крестьянским трудом. Казённые земли пополнялись за счёт распашки пустошей и захвата новых территорий. Арендаторами их становились главным образом крестьяне, не имевшие или лишившиеся по каким-то причинам собственных участков. Плата за землепользование составляла до 50 % от урожая, что сделало её одним из важнейших источников государственных доходов. Благодаря этому правители Ранней Хань могли снижать налоги, поступавшие от частных крестьянских хозяйств, до 1/15 и даже 1 /18 от урожая.
Частные крестьянские хозяйства в начале Хань образовались в основной своей массе из наделов, которые были розданы государством земледельцам. Как и после прихода к власти Цинь, государство имело возможность — в результате нового резкого снижения численности населения и появления множества свободных, заброшенных земель — щедро раздавать наделы крестьянским семьям.
«Сильные дома»
Ослабление государственного контроля над аграрным сектором, в первую очередь над операциями купли-продажи земли, быстро привело к стихийному перераспределению наделов. Одни крестьянские семьи благодаря большему числу рабочих рук, лучшему качеству угодий, усердию и хозяйственной смекалке либо каким-то другим обстоятельствам процветали. Они превращались в «сильные дома». Другие же, напротив, нищали. «Сильные дома» скупали земли у неудачливых соседей. Крестьяне, лишившиеся земли, вынуждены были становиться арендаторами у «сильных домов», нередко трудясь на своих же прежних участках или, что ещё хуже, наёмными работниками (батраками). Юридический статус арендаторов частных земель и батраков не отличался существенно от самостоятельных крестьян: все они считались свободными людьми. Но на самом деле арендаторы находились в материальной и социальной зависимости от владельца земли. Тот мог произвольно поднять арендную плату, расторгнуть договор об аренде и т. д. А положение батраков было вообще близким к положению рабов или крепостных. Чаще всего это были пришлые люди, вынужденные скитаться по стране в поисках заработков. Нанимаясь в основном на сезонные работы, они оказывались в полном подчинении у хозяев. Пытавшиеся сохранить за собой участки крестьяне брали в долг деньги или скот у «сильных домов», а также прибегали к услугам ростовщиков. Если они были не в состоянии выплатить долги (что происходило всё чаще), то расплачивались собственной свободой на время, пока не отработают долг, или отдавали (продавали) в рабство своих детей.
Кроме крестьян крупными землевладельцами — тоже благодаря скупке крестьянских владений и использованию труда арендаторов и наёмных рабочих — становились чиновники высших рангов и купцы.
«Сильные дома» по мере укрепления превращались в богатых землевладельцев, в хозяйствах которых трудились и арендаторы, и наёмные работники, и рабы. Имущество таких собственников исчислялось порой десятками миллионов монет. Они нередко вступали в соперничество и даже в вооружённые конфликты друг с другом, поэтому обзаводились и собственными военными отрядами — «домашней стражей», которую набирали из неимущих и пришлых людей. Эти отряды нередко представляли собой боеспособные воинские формирования.
Политическое влияние «сильных домов» росло. Местные органы власти формировались в основном из их членов. Да и чиновники-администраторы высокого уровня зависели от «сильных домов» во всё возрастающей степени. Сплетение интересов деревенской имущественной элиты и местной администрации неизбежно влекло за собой снижение эффективности государственного контроля не только над экономической, но и над политической жизнью страны.
Чем больше земель переходило в руки «сильных домов», тем меньше оставалось свободных крестьян. Когда же исчерпались и казённые земли для раздачи их новым арендаторам, число безземельных крестьян стало критическим. Они уже не могли найти работу в деревне и либо уходили в города, где тоже были обречены на жалкое существование наёмных работников у ремесленников и купцов, либо становились разбойниками.
Разбойники, скрывавшиеся в лесах, объединялись в шайки и отряды, и эти отряды могли в любой момент встать на сторону людей, выступивших против правящего режима, или сами поднять восстание.
Итак, хозяйственно-экономическая политика Лю Бана имела двойственные последствия. С одной стороны, способствовала оживлению аграрного сектора и экономики страны в целом, с другой — создала предпосылки для имущественного расслоения в деревне и образования крупных частных землевладений, которые были способны противостоять верховной власти.
После Лю Бана
Импульс, данный хозяйственно-экономической и социально-политической жизни страны реформами Лю Бана, оказался очень сильным. Ещё несколько десятилетий после смерти этого монарха верховным властям не надо было прилагать особых усилий для поддержания стабильности в стране. Даже появление на троне слабовольного и фактически не занимавшегося государственными делами сына Лю Бана — императора Хуэй-ди (194—187 гг. до н. э.) и супруги основателя династии Хань — императрицы Люй-хоу (187—180 гг. до н. э.) не сказалось на положении дел.
Оба следующих раннеханьских императора — Вэнь-ди (179—156 гг. до н. э.) и Цзин-ди (156— 140 гг. до н. э.) уделяли преимущественное внимание дальнейшему совершенствованию идеологических основ империи. Вэнь-ди вошёл в историю Китая в качестве государя, восстановившего авторитет древних ритуальных традиций, нравственных устоев и конфуцианства, на что указывает его посмертный титул — просвещённый государь. В таком же духе продолжилось и царствование императора Цзин-ди. Но за внешним благополучием скрывались серьёзные трудности.
Во-первых, нарастала угроза нападения извне — со стороны державы сюнну (гуннов). Во-вторых, Ханьская империя вплотную подошла к экономическому и социально-политическому кризису. «Поля богачей стали простираться на тысячи ли, а беднякам даже некуда воткнуть шило», — писал Бань Гу. На этот раз кризис удалось предотвратить благодаря мерам, предпринятым следующим ханьским императором — У-ди («государь-воин», «воинственный государь»; 156—86 до н. э., правил в 140—86 гг. до н. э.). Именно с его правлением связывают наивысший расцвет древнекитайской имперской государственности и интеллектуальной жизни Хань.
Император У-ди осуществил комплекс реформ, которые привели к установлению тотального контроля государства над обществом. Впрочем, это было сделано без тех жестокостей и репрессий, которые сопровождали реформы Цинь Шихуанди.
Реформы У-ди
Главной экономической причиной реформ стал очередной виток аграрного кризиса (исчерпание лимита свободных земель при массовом обезземеливании крестьян). Перед центральными властями встали две основные задачи: ограничить крупное частное землевладение и увеличить производительность сельского хозяйства. Для решения первой задачи У-ди решил изъять земли у богатых собственников, главным образом чиновников и купцов. Для решения второй потребовался комплекс мер, в частности внедрение сельскохозяйственных орудий новых типов и более современных методов возделывания полей, строительство ирригационных сооружений, широкое использование рогатого скота и освоение целинных земель. Кроме того, трижды — в 127, 119 и 112 гг. до н. э. — проводились переселения крестьян (в общей сложности около полутора миллиона семей) в пограничные малонаселённые районы, где они становились арендаторами казённых земель.
Для усиления централизованной формы правления и роли государства в экономике У-ди фактически возродил циньскую административно-хозяйственную модель. Была возобновлена монополия на добычу и производство железа, добычу соли, отливку монет, а также введена монополия на вино. Теперь доходы от этих видов деятельности поступали в казну государства.
Реорганизации подверглись также бюрократический аппарат и административно-территориальное устройство. Нужно было следить за всем, что происходит в стране, вершить суд в соответствии с законами государства, не допускать уклонения от налогов. С этой целью была создана огромная пирамида чиновников.
Воинская повинность теперь распространялась на всё взрослое (от 20 или 23 до 56 лет) население страны, относившееся к крестьянству и ремесленно-торговому сословию.
Создание разветвлённых управленческих органов повлекло за собой рост числа чиновников и их выделение в самостоятельное сословие, для определения которого употребляется древний термин «ши» («обедневшее дворянство»). Начиная с Хань этот термин принято переводить как «чиновничество» или «служилая интеллигенция».
Чиновничество
У-ди приступил к подготовке профессиональных управленцев. В 125 г. до н. э. в стране было основано высшее образовательное учреждение — Государственная академия (Го сюэ), которая должна была стать и главным гуманитарно-исследовательским (в современной терминологии) центром. В основу образовательного процесса в Государственной академии было положено изучение древних конфуцианских книг. Преподавание велось «учёными-эрудитами» (отдалённый аналог современной профессуры), каждый из них специализировался в прочтении и толковании того или иного текста. Учебный год и учебный цикл завершались экзаменами. К середине I в. до н. э. число учащихся в Государственной академии достигло нескольких сотен, а ещё через полвека — нескольких тысяч.
Всего же к концу Западной Хань чиновничество составляло свыше 130 тыс. человек (при общей численности населения Китая почти 60 млн). Жалованье чиновникам по-прежнему выплачивалось либо одним зерном, либо и зерном, и деньгами, и товарами.
Все ши независимо от рангов (при У-ди число рангов уменьшили до 18) и занимаемых должностей к считались благородными личностями («цзюнь-цзы» — термин, заимствованный из конфуцианства) и наделялись рядом общих привилегий. Они были освобождены от трудовых повинностей, от выплаты налогов, не подлежали некоторым уголовным наказаниям. Служилая интеллигенция считалась привилегированным сословием, занимавшим вторую после аристократии ступень в иерархической лестнице китайского имперского общества.
Носители аристократических титулов, включая принцев крови, обычно тоже состояли на государственной службе, занимая руководящие гражданские и воинские должности. Таким образом, правомерно говорить о существовании в китайском имперском обществе придворно-элитарного круга. В него входили как высокопоставленные чиновники, так и аристократы. Среднее чиновничество — люди, служившие в провинциальных администрациях и возглавлявшие управленческие органы более низких административнотерриториальных единиц, — также получало довольно высокое жалованье и имело немалые шансы на продвижение по службе.
Уровень жизни мелких чиновников — исполнителей на местах — был чуть лучше, чем у зажиточных крестьянских семей. Именно мелкие чиновники непосредственно осуществляли сбор налогов и полицейский надзор, из-за чего вызывали наибольшую ненависть населения. Поэтому они были обречены искать защиты у «сильных домов», закрывая глаза на всё их своеволие. О том, что среди низового населения империи господствовало самое настоящее беззаконие, откровенно повествуется во многих народных песнях (юэфу) эпохи Хань.
Как образованные люди, ши были главными (наряду с аристократией) носителями и создателями национальных духовных ценностей. Таким образом, в китайском имперском обществе контуры социальной и интеллектуальной элиты вновь, как и при Инь (Шан), совпали.
Внешняя политика У-ди
Самым значительным внешнеполитическим событием правления У-ди стала война с сюнну. В 139 г. до н. э. У-ди отправил посольство — отряд из 100 человек во главе с сановником Чжан Цянем (? — около 103 до н. э.) с заданием найти союзников в борьбе с сюнну. Посольство отбыло и надолго пропало. У-ди решил вести войну собственными силами: «Я послал в жёны шаньюю красивую девушку, очень много золота, денег, узорчатых шелков. Шаньюй же относится к моим повелениям всё с большим пренебрежением, грабит, нанося вред приграничным землям. Я очень обеспокоен этим. Ныне хочу поднять войска и напасть на него».
В 133 г. до н. э. война началась. Но только через шесть лет китайские армии смогли нанести первое серьёзное поражение сюнну и глубоко вторгнуться в их исконные земли. В 123—
121 гг. до н. э. последовала новая серия нападений, в ходе которых сюнну были вытеснены с соседних с империей северо-западных территорий (пределы Хань теперь простёрлись до юго-востока Восточного Туркестана). А некоторые из вождей сюнну перешли на сторону Китая. Заключительным аккордом стала кампания 119 г. до н. э., завершившаяся разгромом армии противника и захватом ставки шаньюя. Хотя держава сюнну не была окончательно сломлена, эта победа открыла китайским войскам путь в Среднюю Азию. В 101 г. до н. э. они дошли до Ферганы.
Усилия ханьской дипломатии и военной политики направлялись также на соседние северо-восточные и юго-восточные регионы. В 108 г. до н. э. китайскими войсками было покорено древнекорейское государство (точнее, сообщество древнекорейских племён) Кочонсон, располагавшееся на Ляодунском полуострове. Китайские армии предприняли серию походов на юго-запад, юг и юго-восток. Основной удар пришёлся на древнее вьетнамское государство Намвьет.
Наряду с агрессивными внешними войнами правительство У-ди стремилось к расширению торговых и дипломатических контактов. Результатом их действий стал Великий шёлковый путь. Он связал Ханьскую империю со всеми основными развитыми регионами того времени — Средиземноморским, Переднеазиатским, Среднеазиатским и Индийским.
Хань после смерти У-ди
Проведя на троне 54 года и всё это время единолично управляя империей, У-ди не оставил после себя достойного преемника. Сразу же после его смерти началась борьба между придворными группировками. Громко заявила о себе относительно новая политическая сила — «внешние родственники» или, точнее, «клан императрицы». Появление такой группировки объясняется особенностями китайского императорского гарема, позволявшими выйти на политическую арену вдове государя — вдовствующей императрице. В случае несовершеннолетия наследника престола она становилась императрицей-регентшей (регент — лицо, временно осуществляющее монаршие полномочия). Под видом исполнения воли усопшего супруга или малолетнего сына она распоряжалась назначением лиц на высшие гражданские и военные должности, выбирая, разумеется, членов своего семейства (дяди, братья, племянники). Нередко императрица-регентша делала действующей императрицей (старшей женой сына) тоже свою родственницу. Главным для такого клана императрицы было возвести на трон принца, который был бы полностью управляем. Поэтому члены клана не останавливались перед низложением своего первого ставленника — малолетнего императора, когда он достигал совершеннолетия и получал возможность обрести политическую самостоятельность. Мужская часть клана императрицы, оказавшись на высших государственных постах, прекрасно понимала шаткость своего положения. А потому все свои силы отдавала борьбе с другими придворными кликами и удовлетворению собственных имущественных интересов. Они были самыми настоящими временщиками, меньше всего пекущимися о благе страны.
Над империей опять нависла угроза внутреннего кризиса. Военные расходы опустошили казну. Население облагалось разорительными поборами. Почувствовав растущую слабость государства, оживились и сюппу, вновь грозившие набегами.
Роль спасителя отечества взял на себя Ван Ман (45 до н. э. — 23 н. э.). Племянник очередной императрицы-регентши, он в 6 г. до н. э. возвёл на престол государя-марионетку, который «добровольно» передал ему державную власть.
Правление Ван Мана
Период правления Ван Мана (династия Синь) представляет собой одну из самых ярких и вместе с тем самых трагических страниц в истории Китая. Ярких — потому что предпринятая попытка спасения страны выделяется на фоне всех остальных реформаторских деяний глубиной замысла. Трагических — потому что Ван Ман являет собой не такую уж редкую в мировой истории фигуру государственного деятеля, которому пришлось действовать в условиях жесточайшего политического и экономического кризиса. К тому же в глазах большинства населения Ван Ман выглядел узурпатором, свергнувшим законный правящий дом. Считали, что злодеяния Ван Мана превосходят даже злодеяния древних тиранов: Цзе, Чжоу-синя и Цинь Шихуанди.
Сравнение правления Ван Мана с циньским режимом имеет под собой почву. Едва придя к власти (9 г. н. э.), он попытался разом провести весь блок реформ. Требовалось сдержать развитие частного землевладения и восстановить государственный контроль над экономикой. В первый и, надо отметить, последний раз за всю историю китайской реформаторской деятельности он отважился на полный запрет купли-продажи земли. Это сразу же вызвало бурю протестов со стороны различных групп населения.
Следующий шаг — попытка вернуться к древней системе «колодезных полей», т. е. уравнительной системе землепользования. Но резерв казённых земель давно уже был исчерпан. Конфискация владений купечества тоже не удалась. Купцы не собирались добровольно расставаться со своим имуществом, а воздействовать на них силой правительство не рискнуло.
Просчёты администрации Ван Мана усугубились природными бедствиями. В 11 г. Хуанхэ изменила русло. На юге (районы среднего течения Янцзы) год за годом урожай губила засуха. Самые плодородные регионы империи теперь были охвачены голодом. Доведённые до отчаяния люди ели траву, широко распространилось людоедство. Почти одновременно, в 15 г., на юге и востоке (Шаньдун) вспыхнули восстания: восстание Зелёного Леса (по названию местности) и восстание Краснобровых (повстанцы красили брови в красный цвет, чтобы отличить себя от правительственных войск). Они проходили под лозунгами реставрации дома Лю. В обоих случаях вожди повстанцев (выходцы из крестьянских, купеческих и чиновничьих семейств) объявили своими лидерами юношей, якобы являвшихся принцами крови. В 23 г. армия Зелёного Леса захватила Чанъ-ань. Ван Ман был публично казнён. Но столица и её окрестности тоже были объяты голодом, и постепенно силы повстанцев начали таять. Окончательно их уничтожили Краснобровые, захватившие столицу в 25 г.
Пока повстанческие армии истребляли друг друга, набирали силу отряды третьего, и, возможно, истинного принца крови — Лю Сю (6—57). В историографической традиции его называют праправнуком (в девятом поколении) самого Лю Вана. Он сумел заручиться поддержкой крупных землевладельцев и военных лидеров большей части восточных, центральных и северо-западных районов страны. Приняв в 25 г. императорский титул, Лю Сю вскоре полностью разгромил Краснобровых. В историю Китая он вошёл как первый император Восточной Хань — Гуан У-ди (Государь Сияющий Воин; 25-57 гг.).
По преданию, за несколько лет кровопролитных сражений на стрелы и древки для копий были вырублены все леса на территории провинции Хэнань. Потери населения оказались чудовищными. За годы правления Ван Мана и в ходе последующих войн население Китая, по некоторым данным, сократилось с 59,6 млн (цифры переписи 2 г.) до 21 млн человек (цифры на 25—27 гг.).
Подрыв основ мировосприятия
Переворот Ван Мана, провал его реформ и прочие трагические события оказали разрушительное воздействие на мировоззрение китайцев. Ведь в сознании людей уже утвердилась модель восприятия собственной истории и логики её развития. Схема выглядела приблизительно так: уже в глубокой древности были заложены устои централизованной имперской государственности, которая есть высшее достижение человечества. Древняя модель безукоризненно работала в любых исторических условиях и давала сбои лишь тогда, когда у власти оказывались «государи-злодеи» и «плохие сановники». Династия Инь погибла, потому что была чересчур жестокой и поклонялась ложным богам и духам. Чжоуская династия восстановила порядок, опираясь на культ Неба и морально-этические нормы. Но затем и она испортилась. Цинь Шихуанди объединил страну, но избрал неправильные, легистские, способы управления вместо правильных, конфуцианских.
Династия Хань объединила в себе лучшие традиции древности, и, следовательно, она должна была существовать очень долго. Почему же тогда всего через 200 лет после начала её правления случилась катастрофа таких масштабов?! В чём и когда именно ошибся правящий режим?! Вот почему именно во второй половине эпохи Хань шло интенсивное развитие идей, связанных, с одной стороны, с поиском бессмертия, а с другой — с созданием новых моделей государственного устройства. Параллельно официальные власти предпринимали усилия для обновления средств магического воздействия на Космос (официальные ритуалы, погребальная обрядность) и искали дополнительного покровительства высших сил. Именно в I в. в Китае начинает распространяться буддизм.
Правление Восточной Хань
Внутренняя политика Гуан У-ди была во многом предопределена теми же факторами, что и политика основателя империи Хань. Ему также требовалось найти компромисс между задачами централизованного правления и претензиями знатных кланов, приведших его к власти. Одним из способов удовлетворения этих претензий стало заключение брачных союзов с предоставлением новым родственникам правящего дома права вмешательства в государственные дела. Возникли влиятельные кланы «внешних родственников». Усилился и политический авторитет евнухов, ставших непременными участниками придворных группировок. Впервые евнухов начали назначать на государственные должности.
Что касается административно-хозяйственной сферы, то и здесь перед новой администрацией встали в целом хорошо знакомые задачи. Необходимо было улучшить положение в аграрном секторе, вывести страну из общего экономического кризиса, восстановить властную вертикаль. Для решения этих задач использовался комплекс мероприятий: снижение налогов, отмена ряда повинностей и конфискация земель у купечества. Кроме того, Гуан У-ди резко сократил штаты провинциальной администрации через укрупнение уездов, что позволило ему уменьшить расходы на содержание административно-бюрократического аппарата. Частичному сокращению подверглась также армия, и это только повысило её боеспособность. Уже к 40-м гг. I в. Ханьская империя обрела экономическую и военную силу, достаточную для ведения агрессивных войн.
В 43—44 гг. был предпринят очередной поход против Вьетнама. Он позволил правящему режиму восстановить контроль над южными территориями (регионы Янцзы) и приступить к их колонизации. На юг отправлялись осуждённые за незначительные преступления либо добровольные переселенцы. Там они получали земельные владения и финансовую помощь для их освоения. Военные действия потребовались и для восстановления функций Великого шёлкового пути. Армии, посланные в северо-западном направлении, завершили разгром остатков державы сюнну, дошли до Восточного Туркестана и взяли под охрану большую часть центральноазиатского участка этого торгового маршрута. Часть сюнну ушли в Среднюю Азию, откуда они позже вторглись в Европу. Другие же остались на Дальнем Востоке, признав себя вассалами Китайской империи.
Период правления следующего восточно-ханьского императора — Мин-ди (Просветлённый император; 57—75 гг.) ознаменовался очередными идеологическими новациями. Важнейшей из них справедливо считается официальное принятие конфуцианства в качестве государственной идеологии. Кроме того, Мин-ди стал первым китайским императором, проявившим интерес к буддизму.
Время правления Гуан У-ди и Минди стало последним всплеском экономического и политического расцвета империи Хань.
Агония и гибель Хань
После смерти императора Мин-ди фактически повторилась ситуация заключительного столетия Ранней Хань. Разница лишь в том, что позиции евнухов при дворе усилились. Они стремились сами управлять государством от имени монарха. Шаг за шагом евнухи добивались законодательного признания своих прав на участие в государственных делах. Их влияние вышло далеко за пределы гарема, двора и столицы.
Противоборство между кланами «внешних родственников» и «партией евнухов» достигло апогея при императорах Хуань-ди (147—167 гг.) и Лин-ди (168—189 гг.). В этом противоборстве также приняли участие чиновники, оттеснённые евнухами от власти. Сложилась политическая оппозиция «партии евнухов», получившая название «движение чистой критики». Её члены вначале надеялись, что смогут убедить императора ограничить влияние евнухов, а затем попытались вмешаться в придворные распри с оружием в руках (168 г.). От имени императора евнухи развернули репрессии против своих врагов. Трижды — в 169, 172 и 176 гг. — в столице производились массовые аресты. Членов оппозиции бросали в тюрьмы, отправляли на плаху. Жестоко расправлялись и с их семьями. Погибло в общей сложности более 200 человек, т. е. большая часть руководящего состава центральных ведомств. Их должности заняли евнухи и их ставленники.
Всё это время о подлинных государственных делах никто и не вспоминал. Страна оказалась брошенной на произвол судьбы. Впрочем, и единой империи как таковой уже не существовало. Провинции и уезды превратились в подобие самостоятельных царств. В них хозяйничали главы «сильных домов» в союзе с командирами располагавшихся в тех местах правительственных войск. Они управляли хозяйственно-экономической жизнью, подавляли мятежи и бунты. Крупнейшим протестным движением конца эпохи Хань стало восстание Жёлтых повязок.
Восстание жёлтых повязок
Восстание Жёлтых повязок было подготовлено школой «Великое равенство» (Тайпин Дао), возникшей ещё в 170-х гг. в Шаньдуне. Она опиралась на учение «Великого равенства» («Вели кого покоя») — Тайпин, выросшее из даосских идей. Эти идеи связаны с культом обожествлённого основоположника даосизма Лао-цзы. Его признавали великим божеством, способным являться в мир людей, чтобы установить там царство всеобщего благополучия и процветания. Лао-цзы либо становился советником государя, которому предстояло возглавить царство, либо ниспосылал такого государя людям, избирая его из жителей Китая и руководя им через откровения. Даосские утопические идеи излагаются в отдельном сочинении — Канон Великого равенства» («Тайпин цзин»).
Вероятно, основной корпус этого сочинения был создан в I—II вв. В нём нашли воплощение представления об идеальном обществе, характерные для китайского мировосприятия того времени. «Общество Великого равенства» виделось строго монархическим государством, во главе которого находился государь, облечённый абсолютной властью, но «мудрый и справедливый», действовавший под руководством «Небесного наставника» — божества, ниспосылающего откровения. Целью существования каждого человека провозглашалось максимальное продление жизни и обретение бессмертия. Для этого требовалось употреблять «снадобья бессмертия», но обязательно в сочетании с совершением «добрых дел». Идей равенства (в европейском понимании этого термина) это учение в себе не содержало. Не было в нём и сколько-нибудь внятной социально-политической и хозяйственно-экономической программы.
Однако, согласно учению Тайпин Дао, приход «идеального правителя», наступление «эры Жёлтого Неба», может состояться только в том случае, если люди сами свергнут действующий правящий режим (положат конец «эре Синего Неба»). Вероятно, восставшие крестьяне и беднота надеялись при этом получить землю.
Во главе школы (секты) встали три брата Чжан, старший из которых — Чжан Цзюэ (?—185) прославился как искусный целитель. Рассказывают, что во время страшной эпидемии чумы, охватившей Шаньдун в 170-х гг., он спас жизни тысячам людей. За короткое время руководству секты удалось сформировать серьёзные вооружённые силы — 36 отрядов, в каждом из которых насчитывалось от 6 до 10 тыс. человек. В знак своей верности «учению Великого равенства» и готовности умереть за его идеалы воины секты носили жёлтые повязки.
Руководство секты разработало план восстания и назначило его точную дату — первый день нового 60-летнего цикла, или, по современному летосчислению, 3 апреля 184 г. Однако незадолго до этой даты кто-то из столичных адептов секты выдал планы повстанцев. По столице прокатилась волна арестов. Чжан Цзюэ решил выступить раньше срока. Существует мнение, что преждевременное выступление Жёлтых повязок послужило одной из главных причин их неудачи. Хотя с момента их выхода за пределы Шаньдуна к повстанцам стекались всё новые отряды, к февралю 185 г. восстание было практически полностью подавлено. А все его вожди, включая Чжан Цзюэ и его братьев, пали в боях.
Распад поднебесной
После смерти императора Лин-ди (май 189 г.) «партия евнухов» и «клан императрицы» (вдовы покойного государя) сошлись в новой схватке. Решался вопрос о том, кто из двух малолетних принцев крови станет императором. Никакие законы престолонаследия давно не соблюдались. Брат императрицы — боевой генерал Хэ Цзинь вызвал на подмогу приграничные войска, возглавляемые Дун Чжо (?— 192). Упреждая появление нового врага, евнухи заманили Хэ Цзиня в покои императрицы и убили (25 сентября 189 г.). В ту же ночь офицеры из свиты генерала ворвались в императорский дворец с приказом «хватать и убивать всех скопцов, молодых и старых». За несколько часов были перебиты почти все придворные евнухи, свыше 2 тыс. человек. Юного императора Шао-ди попытались вывезти из столицы. Сына Неба не тронули, но всю его свиту утопили в реке, протекающей возле города. А через два дня к Лояну подошло войско Дун Чжо, состоявшее в основном из наёмников-чужеземцев (цянов, ху, сюнну). Такая комплектация приграничных войск практиковалась ещё со времён Цинь Шихуанди. По мере ослабления Хань приток в войска солдат-китайцев уменьшался.
Разместив основные силы в окрестностях Чанъани (бывшая столица империи и первый крупный город на пути армии от границы к Лояну), Дун Чжо попытался взять инициативу в свои руки. Он низложил императора, посадив на его место второго сына Лин-ди — Сянь-ди (189—220), вступил в переговоры со столичной знатью, предложив самого себя на пост главного министра (канцлера). Но не тут-то было! Генерал-провинциал и представить себе не мог, что такое придворные интриги. Время шло, и ничего не происходило. Дун Чжо решил по-своему. Он вызвал к Лояну свою армию и, предварительно отослав в Чанъань мальчика-императора с немногочисленной свитой, отдал столицу на разграбление. За столицей последовали и другие города.
Поистине страшную картину нашествия Дун Чжо донесла до нас поэма Цай Янь — молодой столичной красавицы, которая сама оказалась в числе полонянок.
Появление нового общего врага заставило было региональных военных лидеров вновь объединиться. Но...
Мы войска собирали к востоку
от горных проходов,
Чтобы скопище зла навсегда
покарать, уничтожить.
Как Великий Воитель, стремились на праведный бой,
К осквернённой столице рвались
распалённой душой.
Единились дружины, вожди же,
никак не поладя,
Что чванливые гуси, шумели,
на месте топтались.
За богатство и власть продолжая извечные распри,
Вскоре в схватке смертельной свели
свои рати...
(Цао Цао. Перевод М. Кравцовой.)
К этим строкам из стихотворения поэта и государственного деятеля Цао Цао остаётся только добавить, что и он сам находился среди «соперников-вождей» и, более того, возглавлял одну из наиболее сильных военнополитических группировок. Между тем «общий враг» исчез сам собой. В 192 г., уже находясь в Чанъани, Дун Чжо был заколот своим же адъютантам. Армия, превратив в руины и этот город, ушла с награбленной добычей домой. Мальчика-императора, в течение нескольких месяцев пробиравшегося с остатками свиты по обезлюдевшим, побелевшим от человеческих костей местам, разыскал и взял под своё покровительство Цао Цао. Он намеревался спасти Сяньди и правящую династию для того, чтобы удержать империю от распада. Но было уже поздно. И на югозападе (Сычуань), и на юго-востоке (районы нижнего течения Янцзы) укрепились отдельные военно-политические группировки. Цао Цао до конца своих дней не терял надежду побороть «смутьянов». В 220 г., ровно через полгода после смерти Цао Цао, его сын Цао Пи (187—226) низложил последнего ханьского императора и объявил себя правителем независимого государства Вэй. Его примеру последовали вожди двух других военно-политических группировок. Империя Хань прекратила своё существование. Китай вновь вступил в полосу политической раздробленности и междоусобных войн.
Уроки Хань
История империи Хань даёт первый внятный образец династических циклов. Смена таких циклов, перемежаемых периодами административно-политической раздробленности страны, как раз и составляет существо дальнейшего исторического процесса Китая. Конечно, каждая историческая эпоха (включая Раннюю и Позднюю Хань) обладает особыми приметами, связанными с уровнем развития производительных сил, характером соотношения различных секторов хозяйства, другими факторами. И всё же бытие всех китайских империй следует единой модели, состоящей из четырёх основных фаз: утверждение, расцвет, застой и гибель. Внешне действительно подобная годовому циклу (на чём настаивали древнекитайские мыслители), такая модель была обусловлена, как это и показывает история Хань, социально-экологическими и социально-экономическими факторами.
Естественно-географические особенности Китая предопределили дефицит пахотных земель. Они не допускали бесконечного прироста населения. Политический успех правящего режима на начальном этапе его существования определялся наличием свободных земель, образовавшихся в результате резких сокращений населения из-за восстаний и гражданских войн. Власти могли делать щедрые земельные пожертвования, поощрять рождаемость.
Главную опасность для аграрного сектора — основы хозяйственной жизни Китая — составляла частная собственность на землю. Данная опасность усугублялась практикой земельных пожалований аристократии и чиновничеству. Мелкие крестьянские хозяйства не выдерживали конкуренции со средними и крупными владениями. Разорение крестьян-единоличников, их превращение в арендаторов и батраков вело к снижению числа свободных налогоплательщиков. Государство было вынуждено повышать налоговые ставки, что лишь ускоряло процессы имущественного расслоения, обезземеливания, обнищания большинства сельских тружеников.
Государство пыталось контролировать частный сектор, препятствовать этим процессам. Контроль осуществлялся посредством административно-бюрократических структур. Но по мере усиления и разрастания этих структур они переставали быть эффективными. Кроме того, местное чиновничество кооперировалось с представителями средних и крупных землевладельцев. В результате возникала масса обнищавшего крестьянства, составлявшая социальную базу повстанческих движений. А с другой стороны, появлялась мощная прослойка земельных магнатов, в число которых входили представители знати (потомственные владельцы земли). Они составляли региональные политические элиты. К ним примыкали главы военно-административных структур.
Интересы региональной элиты, стремившейся к экономической и политической самостоятельности, неизбежно вступали в противоречие с интересами централизованного правления. Наличие же в государстве нескольких региональных административно-военных образований создавало предпосылки для возникновения группировок. Они вступали в противоборство как с правящим режимом, так и друг с другом в надежде установить контроль над верховной властью. Вот почему каждый династический цикл непременно завершается народными восстаниями и междоусобными войнами.
Автор: Марина Кравцова