Один из традиционно представляемых вариантов будущего, по сути, утопический. Металл и сверхразум, сверкающие новые штуки, роботы, летающие машины, скафандры и ужин в таблетках. Но есть и дистопические версии — с повтором Черной смерти, слизнувшей треть населения Европы, или сиквел пандемии гриппа («испанки») 1918-1919 годов, унесшей от 20 до 40 миллионов человек.
Мне видится странной наша убежденность, что жизнь будет себе идти примерно так же, как и всегда. Но «всегда» зачастую — понятие теперешнее. Мы обычно сравниваем настоящее с относительно недавним прошлым. То же касается и будущего: мы часто считаем, что ближайшее будущее станет логическим или знакомым продолжением текущего, и, следовательно, не учитываем какую-нибудь испанскую инквизицию или американскую Гражданскую войну. Даже Первая и Вторая мировые войны — относительно недавние, — в общем, уже забыты многими; как минимум то, сколько народу погибло (около 70 миллионов мужчин, женщин и детей) и в каких условиях люди проживали каждый день. Будто современная жизнь программирует нас на забвение.
Стремительное течение новостей и ежедневная лавина данных все более сосредоточивают нас на дне сегодняшнем — и нескольких следующих. Мы в целом готовимся к далекому будущему не более, чем размышляем о далеком прошлом.
Каковы же сценарии конца света? Их целый список, в принци пе. Есть две ключевые проблемы. Первая: мы живем все ближе друг к другу в перенаселенных городах и двигаемся все быстрее по туго переплетенному миру — спасибо разнообразным правилам экономики, транспорта и инфраструктуры. Наши животные тоже живут все теснее — и все ближе к нам, добавили бы некоторые, — поэтому, когда возникает вспышка какого-нибудь естественного патогенного заболевания, оно распространяется гораздо шире и имеет возможность перескакивать с одного биологического вида на другой с гораздо большей прытью, нежели раньше.
Такой недостаток физических ограничений до некоторой степени объясняет недавние вспышки гриппа H5N1, атипичной пневмонии, лихорадки денге и Эбола — все они начались у животных и стремительно распространились через людей.
«Пока нам придется жить в мире, где сравнительно небольшая вспышка гриппа в Мехико может пошатнуть рынки в Токио» Уорик Маккиббин (р. 1957), профессор экономики, Институт Лоури
Вторая проблема — технология. Новые технологии возникают быстрее, чем прежде. Многие довольно мощны, а некоторые можно применить и во благо, и во зло. Генетика, способная создавать новые микроорганизмы, — отличный пример. В большинстве случаев она служит совершенно мирным целям. Но нет никаких причин полагать, что никто и никогда не применит научное знание к чему-нибудь сомнительному. Более того, такое уже происходило. Оспа и сибирская язва ранее уже использовались как оружие. Может ли чей-нибудь злобный разум создать новый смертельный микроорганизм, убивающий лишь ту или иную отдельную расу или этнос? Расизм, скрытность и возможность от всего отпереться в одной крошечной легко транспортируемой упаковке!
Каковы могут быть последствия? Помимо волны страха, любая крупная пандемия может создать необходимость в массовом уничтожении мертвых тел. Многие из дорогих нашему сердцу концепций — прощания с усопшими близкими, возможности навещать их могилы — могут пасть в чумные ямы вместе с национальным суверенитетом и правами человека. Нам в таком случае грозит возвращение в Европу времен Черной смерти 1348 года — как минимум в первые дни. А есть ведь еще и экономические последствия. Исследования Уорика Маккиббина из Института Лоури в Сиднее, цитируемые в книге «Настольная книга Судного дня» Алока Джа, показывают, что повторение — даже в легкой форме — пандемии гриппа 1918 года убьет 1,5 миллиона человек и сократит производительность экономики на 330 миллиардов долларов (в ценах 2006 года).
«Доктор Джереми Стоун: "...с этим новым знанием нет никаких гарантий, что у нас не случится еще один биологический кризис”. Сенатор: "Хмм. И что же нам с этим делать?” Доктор Джереми Стоун: "Именно, сенатор. Что же нам делать?”» Последние реплики фильма «Штамм "Андромеда”» (1971), по книге Майкла Крайтона (1969)
Большая вспышка может убить 142 миллиона человек и уменьшить производительность некоторых экономик вполовину. Но может случиться и что-нибудь более прозаическое — диабет второго типа? Сотни миллионов людей могут умереть — просто потому, что слишком много едят и не имеют достаточной физической нагрузки. А если говорить о биотехнических катастрофах, вероятность масштабных несчастных случаев очень значительна. А ну как непродуманные нормы биологического синтеза приведут к тому, что люди станут искать в них лазейки и создавать микробы, которых не убить никаким известным способом? Сам по себе тот или иной микроб может человеку напрямую и не угрожать, но если он уничтожит мировые посевы пшеницы, кукурузы или риса, результатом может оказаться массовый голод в отдельных регионах.
Осложнения могут возникнуть из-за комбинации различных факторов. Как быть, если мировой спрос на мясо создаст острую нужду в уничтожении остатков животных туш? Незаконные свалки в некоторых регионах могут спровоцировать рост популяции диких собак, а это, в свою очередь, может привести к массовому увеличению количества случаев бешенства.
А если очередной экономический бум позволит людям строить частные бассейны, а потом за бумом последует крах, дома отберут за долги и оставят в запустении? Застойная вода этих бассейнов и глобальное потепление могут привести к вспышке малярии в Северной Америке и Европе.
Стоит держать ухо востро и допускать все варианты возможного будущего. Тем не менее следует примириться с тем, что всякое бывает и под каждое дерево соломку не подстелешь. Не можем же мы приготовиться к тому, чего даже вообразить не в силах. Одно хорошо: жизнь, в общем, так или иначе продолжится. Мы живучи. Мы приспосабливаемся. А если нет, это как раз и станет самой большой катастрофой.
Более всего подвержены риску заболеваний те страны, что меньше всего подготовлены их быстро обнаружить. Это места, где население быстро прирастает, где быстро меняется сельское хозяйство и промышленность, вырубаются леса, активно применяются антибиотики, а также области, где есть контакт с больными животными. Нигерия и Индия — высокорисковые страны. В результате этих и других факторов риска есть и свидетельства того, что вновь начинают распространяться старые болезни — чума, рахит и туберкулез. Всемирная организация здравоохранения сообщает о 1000-3000 случаев заболевания чумой ежегодно — она распространяется грызунами, преимущественно в Африке. Туберкулез, скорее всего, переносится африканскими и индийскими иммигрантами, до этого жившими в бедных областях, где устойчивость к этому заболеванию ниже.
Что же произойдет, если случится настоящая пандемия? Ладно еще сколько народу погибнет — об этом уже наговорились буквально вусмерть. Но каковы более будничные последствия? Как только люди начнут массово умирать, нам придется избегать друг друга. Мы перестанем ездить на работу и всё будем делать из дома. Школы закроют, реальные магазины — тоже. Добывать продовольствие станет отдельной непростой задачей, распространятся запасание и воровство еды. Сами деньги тоже станут проблемой, поскольку люди не захотят трогать наличные, которые до них были еще в чьих-то руках.