Идеи феминизма
«От тирании мужчин, я в этом твердо уверена, происходит большая часть женских глупостей… я не пытаюсь преуменьшить значение мужчин, но доказать, что их благоразумие — просто следствие их образованности и положения в обществе. Если это так, то разумно предположить, что характер женщин изменится и они избавятся от своих пороков и легкомысленности, когда им будет дана свобода физическая, моральная и гражданская… Дайте женщине права, и она вполне сможет соперничать с мужчинам…»
Этим призывом Мэри Уолстонкрафт завершила свое эссе «Защита прав женщин», опубликованное в 1792 году и встреченное в равной степени негодованием и восхищением. 32-летняя смутьянка, «гиена в юбке», как назвал ее Гораций Уолпол, выступала против ограниченной системы воспитания и образования, развивающей в женщинах «рабскую зависимость», «бессильное изящество ума» и лишь самые простые побуждения — заботиться о внешности и ублажать мужчин. Она настаивала, что если бы женщинам были предоставлены те же возможности, что и мужчинам, они бы оказались не менее разумны и талантливы. Хотя отдельные женские голоса и раньше звучали в давнем — мужском — «споре о правах женщины», Уолстонкрафт первой высказалась столь страстно и убедительно: она показала всему миру, что женское самосознание начинает пробуждаться.
Об эффективности феминистского движения говорит хотя бы то, что равенство полов, пусть и не абсолютное, сегодня воспринимается как должное, по крайней мере, в странах Запада. Легко забыть, что меньше века назад общественные, политические и экономические возможности женщин были серьезно ограничены. Женщина должна была знать свое место, и местом этим был дом — которым ей, правда, не позволялось владеть.
Голос женщин
Призывы к равенству становились все громче на протяжении века после смерти Уолстонкрафт в 1797 году. В середине XIX века движение за женское равноправие поддерживал Дж. С. Милль, который в книге «Подчинение женщин» (1869) писал: «Законное подчинение одного пола другому… должно смениться принципом равенства, не дающего привилегий и преимуществ ни одной из сторон». И в США, и в Европе борьба за эмансипацию женщин тесно переплелась с борьбой за отмену рабства, не в последнюю очередь потому, что аболиционистки осознали злую иронию ситуации, когда сами они не имели политических прав, которых добивались для бывших рабов.
"Мне так и не удалось точно определить, что такое феминизм, но я заметила, что всякий раз, когда я не даю вытирать о себя ноги, меня называют феминисткой" Ребекка Вест, английская писательница, 1913
В следующие полвека энергия феминисток западного мира была направлена в основном на борьбу за право голоса. Лоббирование, поначалу ненавязчивое, встретило сильное сопротивление, и со временем борьба становилась все более и более агрессивной — кампании суфражисток по обе стороны Атлантики включали теперь бойкоты, демонстрации, поджоги и голодовки. Такая тактика — положившая начало традиции политического активизма, до сих пор во многом характерная для феминизма, — принесла свои плоды, и женщины добились избирательных прав в Британии (1918, 1928) и США (1920).
Вторая волна
Несмотря на обретение женщинами права голоса, дискриминация по половому признаку по-прежнему процветала практически во всех сферах общественной жизни. На первом Конгрессе по правам женщин, состоявшемся в 1848 году в Сенека-Фолс, штат Нью-Йорк, была принята резолюция, требующая для женщин «равного с мужчинами права участия в различных профессиях, ремеслах и торговле»; но и спустя 70 лет было очевидно, что до экономического равенства еще далеко. Впрочем, чувство единства, возникшее в движении суфражисток во время борьбы за право голоса, быстро исчезло, когда эта цель была достигнута.
Внутренние противоречия, только усугубившиеся в результате сперва экономической депрессии, а позже и мировой войны, на несколько десятилетий ослабили и раздробили движение за права женщин.
«Первая волна» феминизма была связана с аболиционистским движением, вторая же поднялась в 1960-е — время надежды и кризиса, в эпоху борьбы за гражданские права, антивоенных демонстраций, контркультуры и студенческих протестов. Тысячи новых инициатив, протестов против тысяч несправедливостей распространялись по свету, но это обновленное движение вызвало к жизни множество противоречий и внутренних разногласий.
Либеральные феминистки — таких было большинство — придерживались прагматичной программы, добиваясь простого равенства с мужчинами во всех областях жизни. Для них главной задачей было прекратить дискриминацию: разрушить официальные и неофициальные барьеры, «стеклянный потолок», не позволяющий женщинам продвигаться по службе; добиться права на отпуск по уходу за ребенком; обеспечить равные возможности в получении образования и профессиональном обучении.
Но в феминизме существовало и более радикальное направление. Уже в 1898 году известная американская анархистка Эмма Гольдман насмехалась над суфражистками, считавшими, что с получением права голоса борьба за равноправие будет закончена. По ее мнению, женщина могла получить настоящую свободу, только «не признавая ничьей власти над ее телом и душой, отказавшись служить Богу, государству, обществу, мужу, семье». В последующие годы некоторые феминистки задавались вопросом, должно ли простое равенство с мужчинами быть конечной целью их борьбы. Можно ли считать успехом исправление исторически сложившейся несправедливости и получение некоторых прав в патриархальном мире — в системе, основанной на превосходстве мужчин? Многим казалось, что просто побеждать мужчин на их же поле, в их же игре, недостаточно. Как сказала в 1986 году австралийская феминистка Джермейн Грир: «Я боролась не за то, чтобы оторвать женщин от плиты и запустить их в совет директоров компании, производящей плиты».
В основе дискуссии об истоках и природе угнетения женщин лежит различие социальной и биологической категорий пола, основанное на представлении о том, что женственность является социальным явлением. Этот тезис впервые прозвучал в книге Симоны де Бовуар «Второй пол» (1949): «Женщиной не рождаются, ею становятся она — Другой», личность, определяемая лишь относительно мужчины. С такой радикальной точки зрения подчиненное положение женщины настолько вплетено в структуру патриархального общества, что бороться с ним можно только путем революционного переустройства.
Что может быть страшнее одинокой бабы...
В речи, произнесенной ровно через двести лет после публикации «Защиты прав женщин» Уолстонкрафт, праворадикальный проповедник Пэт Робертсон описывал феминизм как «социалистическую, антисемейную политическую идеологию, побуждающую женщин оставлять мужей, убивать своих детей, заниматься колдовством, разрушать капитализм и становиться лесбиянками». Обвинения в детоубийстве и колдовстве, конечно, притянуты за уши, а вот все остальное некоторые феминистки действительно предлагали. Свидетельствует это не столько о радикальной сущности феминизма, сколько о его внутреннем разнообразии, хотя и экстремисток в истории феминизма хватало.
Глобальная община сестер
В 1990-е родился феминизм «третьей волны» — отчасти как реакция на недостатки феминизма прошлого. Изменилась не столько сущность движения, сколько стиль: на смену прямой и даже грубоватой искренности «второй волны» пришли находчивость, ирония, уверенность в себе и самоосознание. «Власть девчонок» (коммерческое название явления) вытеснила «власть цветов», а поколение Джоан Баэз уступило место поколению Мадонны. Но под глянцевой обложкой скрывалось прежнее содержание. Возможно, главной ошибкой преимущественно белых и в основном состоятельных феминисток «второй волны» была неспособность понять и учесть стремления феминисток стран третьего мира. «Третья волна» достигла ранее невиданного уровня плюрализма, который со временем, возможно, приведет к появлению по-настоящему глобального феминизма.