Машина иллюзий
Представьте, что существует машина, способная создать любое ощущение по вашему желанию. Хитрые нейропсихологи могут воздействовать на ваш мозг, и в результате вы почувствуете себя писателем, работающим над величайшим романом, или испытаете радость от знакомства с новым интересным человеком или от прочитанной книги. А на самом деле вы плаваете в резервуаре с физраствором, а в мозг вам воткнуты электроды. Подключитесь ли вы к такой машине, заранее на всю жизнь запрограммировав все, о чем когда-либо мечтали? Разумеется, при условии, что вы никогда не узнаете, как в действительности бултыхаетесь в резервуаре, и все, происходящее в вашем сознании, будет для вас абсолютно реально... Подключитесь? Имеет ли для нас значение что-нибудь, кроме нашего собственного восприятия окружающего мира?
«Выбирая между горем и ничем, я выбираю горе» Уильям Фолкнер, 1939
Автор данного мысленного эксперимента, предложенного в 1974 году, американский философ Роберт Нозик считает, что ответы на эти вопросы соответственно «Нет, не подключусь» и «Еще как имеет». На первый взгляд машина ощущений очень похожа на бочку Патнэма. Обе концепции описывают виртуальную реальность, совершенно не отличимую (по крайней мере, изнутри) от реального мира. Но если Патнэм исследовал саму ситуацию «мозга в колбе» и ограничения скептицизма, Нозика в первую очередь интересует проблема выбора: решится ли человек на подключение к машине и, если да, какие выводы можно сделать на основании его решения? Итак, выбор между виртуальной жизнью, полной удовольствий, где исполняется каждое ваше желание и стремление, и жизнью настоящей, полной разочарований, неудач, в которой даже успех почти всегда оказывается неполным, а мечты не сбываются почти никогда.
Несмотря на очевидную привлекательность «генератора иллюзий», большинство людей, по мнению Нозика, предпочтут не подключаться к этой фантастической машине. Реальность жизни важна сама по себе: мы хотим совершать действия, а не только испытывать удовольствие от этого процесса. Если бы удовольствие было единственным определяющим фактором, единственным источником радости в жизни, вопрос такого выбора вообще не стоял бы — очевидно, что в смысле удовольствия машина предпочтительней. Но если большинство людей все же отвергают этот вариант, значит, заключает Нозик, существует нечто иное, помимо удовольствия, что считается действительно важным.
Классический утилитаризм
Вывод Нозика подрывает основу любой гедонистической (основанной на концепции удовольствия) этической теории, и особенно утилитаризма, — по крайней мере, в классической формулировке, предложенной в XVIII веке его основателем Иеремией Бентамом. С точки зрения утилитаризма любое действие оценивается как правильное или неправильное в зависимости от того, насколько оно способствует улучшению человеческого состояния, в зависимости от его «полезности». Со времен Бентама было предложено несколько определений «полезности», но он имел в виду удовольствие или счастье, и его этическую теорию часто сводят к формуле «наибольшее счастье для наибольшего количества людей».
«Природа поставила человека под управление двух верховных властителей — страдания и удовольствия. Им одним предоставлено определять, что мы можем делать, и указывать, что мы должны делать» Иеремия Бентам, 1785
Иеремией Бентам
Утилитаризм не стесняется выводов, не совпадающих с общепринятыми представлениями. Один из главных аргументов Бентама заключался в том, что данная теория позволяет создать рациональную научную основу для решения этических и социальных проблем, в отличие от хаотичных и непоследовательных интуитивных представлений, лежащих в основе так называемого естественного права. В качестве такой научной основы Бентам предложил «felicific calculus», «исчисление счастья», согласно которому мера удовольствия и боли, вызванных определенными действиями, может быть измерена и подвергнута сравнению; далее правильность действия может быть определена с помощью простой арифметики.
Таким образом, для Бентама одно удовольствие отличается от другого интенсивностью и длительностью, но качественных различий между ними нет. Эта монолитная концепция удовольствия оказывается очень уязвима в связи с выводами Нозика. Принимая во внимание бескомпромиссность Бентама, можно предполагать, что почтенный философ с радостью разгромил бы интуитивные предположения и мысленные эксперименты Нозика. Впрочем, Дж. С. Милль, еще один из основателей утилитаризма, готов был пойти на компромисс, чтобы сгладить наиболее острые грани теории.
Возвышенные и низменные удовольствия
Критики поспешили указать, насколько ограниченна предложенная Бентамом концепция морали. Предположив, что в жизни нет ничего важнее удовольствия, он попросту отбросил все, что мы сочли бы безусловно значимым, — знание, честь, успех. Бентам предложил «доктрину, достойную только свиней» (так заклеймил ее Милль). Сам Бентам в восхитительной манере решительно парировал: «Если отбросить предрассудки, — игра в пятнашки не менее ценна, чем искусство, наука, музыка или поэзия». Иными словами, если популярная игра создает больше счастья для большего числа людей, она имеет большую ценность, чем утонченные высокоинтеллектуальные развлечения.
«Любое действие верно настолько, насколько оно способствует счастью, и неверно настолько, насколько оно способствует его противоположности» Дж. С. Милль, 1859
Дж. С. Милль
Милля не устраивала категоричность Бентама, и он стремился модифицировать утилитаризм, сделать его менее уязвимым для критики. В придачу к двум составляющим меры счастья Бентама, длительности и интенсивности, Милль добавил третью переменную — качество, — создав тем самым иерархию «возвышенных» и «низменных» удовольствий. Некоторые удовольствия — «духовные» и «интеллектуальные» — по природе своей «выше» простых радостей плоти и обладают большей ценностью при исчислении полезности.
В соответствии с этой концепцией Милль вынужден был признать, что «лучше быть несчастным Сократом, чем счастливым глупцом». Этот компромисс, однако, недешево обошелся утилитаризму. По меньшей мере, одно из главных достоинств схемы Бентама — простота — было утрачено (хотя практическое исчисление счастья в любом случае было бы достаточно сложным). Более того, разделение удовольствий на «возвышенные» и «низменные» требует критерия, позволяющего их оценивать. Если нечто, помимо удовольствия, является значимым для идеи Милля о полезности, это может отчасти способствовать разрешению проблемы, поднятой Нозиком. Но тогда возникает вопрос, можно ли вообще считать его теорию утилитаризмом.
Виды утилитаризма
Утилитаризм — самая значительная разновидность консеквенциализма, системы взглядов, согласно которой действия должны оцениваться как правильные или неправильные в свете их последствий. В случае утилитаризма ценность действия определяется по степени его «полезности».
В классическом (гедонистическом) утилитаризме Бентама и Милля полезность приравнивается к удовольствию, но с тех пор концепция неоднократно модифицировалась и расширялась. Все современные формы утилитаризма признают, что счастье человека зависит не только от удовольствий, но также от удовлетворения широкого спектра потребностей и стремлений. Некоторые теоретики даже предложили расширить концепцию, включив в нее любые формы разумной жизни, а не только человечество.
Практическое применение утилитаризма также интерпретируется по-разному. Согласно непосредственному утилитаризму, или утилитаризму действия, каждый поступок оценивается непосредственно как его вклад в общую пользу. С другой стороны, согласно утилитаризму правил, подходящий способ действий определяется на основании правил, которые обеспечат полезность. Например, убийство невинного человека может в определенных обстоятельствах привести к спасению множества жизней и оказаться полезным; таким образом, с точки зрения утилитаризма действия это являлось бы правильным поступком. Но, как правило, убийство ни в чем не повинных людей уменьшает общую полезность, поэтому утилитаризм правил полагает тот же самый поступок неправильным, хотя тот и может иметь положительные последствия при определенных условиях.
Таким образом, утилитаризм правил оказывается ближе к нашим повседневным, интуитивным представлениям о морали, хотя большинство твердокаменных утилитаристов не одобряют этот подход, считая его спорным и недостаточно последовательным.