Справедливая война

Хотя сторонников у войны всегда хватало, большинство философов склонны скорее согласиться с поэтом Чарлзом Сорли, написавшим в 1915 году, за несколько месяцев до своей гибели в битве при Лусе в возрасте 21 года: «Нет такой вещи, как справедливая война, мы изгоняем дьявола при помощи дьявола». Тем не менее, многие согласятся, что, хотя война всегда зло, некоторые дьяволы страшнее других. Да, войны следует по возможности избегать, но не любой ценой. Она может оказаться меньшим из двух зол; причина может быть настолько важна, что обращение к силе оружия морально оправданно. В таких обстоятельствах войну можно называть справедливой.

«Не бывает хорошей войны и плохого мира» Бенджамин Франклин, 1783

Философские дебаты о моральности войны, столь же актуальные сегодня, как и тысячу лет назад, имеют богатую историю. На Западе вопрос, впервые поднятый философами Древней Греции и Рима, подхватила христианская церковь. Принятие христианства в Римской империи потребовало примирить пацифизм ранней церкви с военными потребностями огромной державы. Августин первым попытался найти такой компромисс, Фома Аквинский продолжил его дело и предложил ставшее теперь каноническим разделение между «jus ad bellum» («право войны», «оправдание перехода к войне»; условия, при которых морально оправдано применение оружия) и «jus in bello» («справедливость на войне», правила ведения боевых действий). Вокруг этих двух идей и вертится спор о «справедливой войне».

«Бисмарк вел «необходимые» войны и погубил тысячи; идеалисты ХХ века ведут войны справедливые и губят миллионы» А. Дж. П. Тейлор, 1906-1980

Оправдания войны

Главные задачи теории справедливой войны — определить, при каких условиях обращение к силе оружия морально оправдано, и создать набор правил, по которым должны вестись боевые действия. Принципы jus ad bellum изменялись и уточнялись на протяжении веков. Некоторые из них до сих пор вызывают споры; как и следовало ожидать, «дьявол» в деталях и в их практической интерпретации. В целом философы согласны, что многочисленные условия необходимы, но ни одно из них само по себе не достаточно для оправдания войны. Более-менее все согласны, что возможными условиями для начала войны могут быть следующие:

• Справедливые мотивы. Главное и в то же время самое спорное условие — справедливый повод. Ранее это условие довольно широко интерпретировалось и включало, например, религиозные мотивы; в современном секулярном западном мире такой повод к войне сочтут идеологическим, а потому совершенно неприемлемым. Большинство современных теоретиков сузили это условие до защиты от агрессии. Чуть меньше споров вызывает объявление справедливым поводом к началу войны защиту основных прав государства — политического суверенитета и территориальной целостности (Кувейт против Ирака в 1990-1991 гг.); и многие согласны, что помощь третьей стороне, пострадавшей от агрессии, также вполне оправданна (освобождение Кувейта союзниками в 1991 г.). А вот справедливость превентивного нападения на возможного агрессора все же сомнительна. Зачастую сложно бывает определить, не были ли превентивные меры сами по себе агрессией, и некоторые философы считают, что справедливым поводом следует считать только уже свершившееся нападение.
• Праведные намерения. Недостаточно справедливого повода для начала войны; необходимо также, чтобы единственной целью этой войны было достижение справедливости. Фома Аквинский в связи с этим говорит о распространении добра и недопустимости зла, но по сути все сводится к тому, что единственной мотивацией должно быть исправление несправедливости, созданной агрессией, которая и предоставила повод к войне. Нельзя прикрывать справедливым поводом, как фиговым листком, низменные мотивы — национальные интересы, расширение территории и так далее. Освобождение Кувейта от иракской оккупации оправданно; помощь Кувейту с целью получить доступ к кувейтской нефти — нет.
• Легитимность. Решение о начале войны может быть принято только «легитимной властью» на законных основаниях — это кажется очевидным. «Легитимный» означает, что данный государственный орган управления обладает полномочиями для объявления войны (его компетенция обычно определена конституцией государства). «Объявление войны» настолько важный акт, что решение о начале военных действий должно быть официально объявлено как своим гражданам, так и противной стороне. Но эта необходимость сомнительна, если она даст врагу стратегическое преимущество, — при том, что враг явно лишился права на такие сантименты, проявив агрессию. «Легитимность власти» сама по себе довольно сложный вопрос и не всегда подтверждается отношением граждан к правительству.

«В войне умеренного курса не бывает» Уинстон Черчилль, 1949

Фома Аквинский

• Последний довод. Переход к войне — сколь бы справедливым ни был повод — оправдан, только если все другие, мирные, способы уладить конфликт были опробованы или, по крайней мере, обсуждались. Если конфликта можно избежать дипломатическими средствами, переходить к военным действиям будет категорически неправильно. Экономические и другие санкции также должны быть рассмотрены, и их последствия для гражданского населения необходимо сравнить с последствиями возможной войны.
• Вероятность успеха. Даже если все остальные условия соблюдены, страна должна обращаться к войне, только если имеет «разумные» шансы на успех. Это условие кажется достаточно благоразумным: какой смысл рисковать человеческими жизнями и тратить ресурсы напрасно? Но какой успех имеется в виду? Неужели слабой стороне неправильно защищаться от сильного агрессора — вне зависимости от шансов? Консеквенциалистский «привкус» этого условия многих не устраивает. Иногда абсолютно правильно сопротивляться агрессору, а вот не сопротивляться — трусливо и аморально, несмотря на всю возможную бессмысленность этого действия.
• Пропорциональность. Равновесие между желаемым результатом и вероятными реальными последствиями: ожидаемое добро (исправить несправедливость, вызванную агрессией) должно перевешивать возможный ущерб (жертвы, человеческие страдания и т. д.). Военные действия должны принести больше блага, чем вреда, — еще одно благоразумное, явно консеквенционалистское условие; хотя в данном случае практически невозможно определить и измерить степень добра и зла. Пытаясь оценить методы и результаты военных действий, мы вторгаемся в область jus in hello — правил ведения войны.

«Политика — это война без кровопролития, а война — политика с кровопролитием» Мао Цзэдун, 1938

Не просто праведная война

Теория справедливой войны по сей день активно обсуждается философами, но возможные взгляды на проблему войны не ограничиваются единственной концепцией. Самые крайние взгляды — реализм и пацифизм. Реалисты считают сомнительной саму идею применения принципов этики к войне (или даже к международной политике в целом); политическое влияние и национальная безопасность — главное, настоящие игроки играют жестко, мораль для слабаков. Пацифисты, напротив, считают, что международная политика должна в первую очередь определяться моралью. В отличие от сторонников теории справедливой войны пацифисты убеждены, что война не может быть правильным выходом ни при каких условиях.

Jus in bello

Другой аспект теории справедливой войны — jus in bello, моральные принципы, регулирующие порядок ведения боевых действий. Правил этих много, от поведения отдельных солдат по отношению к военным и гражданским вражеской страны до стратегических вопросов, таких как использование оружия (ядерного, химического, мин и т. д.). В этой области главными считаются два соображения — пропорциональность и различения. Пропорциональность предполагает соответствие целей и средств. К примеру, практически все согласны, что ядерная бомбардировка недопустима — вне зависимости от возможных выгод с точки зрения тактики. Различение подразумевает четкое разграничение военных и гражданских. Например, нельзя нападать на мирных граждан, даже если это поднимает воинский дух армии.

Очевидно, что справедливая война может вестись несправедливыми методами, а несправедливая — справедливыми. Другими словами, требования jus ad bellum и jus in bello различны, и одни из них могут быть соблюдены без соблюдения других. Многие аспекты jus in bello совпадают с международным законодательством (например, с Гаагской и Женевской конвенциями), и нарушения его как победителями, так и побежденными следует считать военными преступлениями.