Вера
«Сердце открывает Бога, а вовсе не разум. Это и есть вера: не умом, а сердцем понимать Бога». Такими словами Блез Паскаль — естествоиспытатель и благочестивый христианин — описал в своих «Мыслях» (1670) сложные взаимоотношения между верой и разумом. Для Паскаля вера и разум не противоречат друг другу; они имеют разную природу и различные цели: «Вера рассказывает о том, о чем не могут поведать чувства, но она не противоречит очевидному; она выше чувств, но не против них».
Религиозные убеждения верующего человека не зависят от рациональных доказательств и не могут быть ими поколеблены. Какая самонадеянность, скажет он, предполагать, что наш интеллект позволяет познать и понять Бога. Те, кто ставит веру выше разума, — фидеисты — утверждают, что вера — это альтернативный путь к истине и в случае религиозных вопросов — единственно правильный. Состояние убежденности, вызванное влиянием Бога на человеческую душу, требует от верующего добровольного и сознательного акта воли; вера требует прыжка, но это не прыжок во тьму. «Вера состоит в том, что мы верим тому, чего не видим, — поясняет святой Августин. — А наградой за веру является возможность увидеть то, во что мы верим».
"Рассудок — левая рука души, а вера — правая" Джон Донн, 1633
Те, кто убежден, что разум и вера враждебны друг другу, — как сторонники веры, так и ее противники — занимают крайние позиции. Мартин Лютер, отец протестантизма, настаивает, что вера должна «топтать ногами всякий разум, смысл и понимание»; разум, по его представлениям, «величайший враг» веры, «шлюха дьявола», которую должны гнать все христиане. Рационалисты и скептики, напротив, не желают освобождать религиозные представления от разумных, обоснованных мнений, к которым они привыкли во всех остальных областях знания; они требуют рассматривать доказательства и на их основании делать выводы. Противники религии тоже не отличаются сдержанностью. «Религия — одно из главных мировых зол, — вступает в бой Ричард Докинз, идеолог антирелигиозной гвардии. — Она сравнима по вредоносности с вирусом черной оспы, только искоренить ее гораздо труднее».
"Мы не говорим о вере, когда речь идет о том, что дважды два четыре… О вере мы говорим лишь в том случае, когда хотим подменить доказательство чувством. Подмена доказательства чувством обычно приводит к раздорам, поскольку различные группы людей испытывают различные чувства" Бертран Рассел, 1958
Бухгалтерия веры
Невозможность рационального доказательства существования Бога в руках фидеистов оборачивается достоинством этой идеи. Если бы существовал (полностью) рациональный путь доказательства, отпала бы необходимость веры, но если разум не помогает, вера приходит на помощь. Акт воли, который требуется от верующего, добавляет вере моральное измерение, а безоговорочная преданность почитается как искренняя набожность. Привлекательность веры очевидна: жизнь обретает ясный смысл, в бедах и горестях находится утешение, отрадно осознавать, что после смерти тебя ждет лучший мир, и так далее. Религиозные верования позволяют удовлетворить многие базовые потребности человека, более того — поверив в Бога, многие люди действительно меняются в лучшую сторону. Наконец, символизм и нарративная составляющая религии служили и служат неисчерпаемым источником вдохновения для писателей, поэтов, художников…
"Верить в Бога невозможно, не верить в него — абсурдно" Вольтер, 1764
То, что фидеисты относят к достоинствам веры, с точки зрения их оппонентов, оказывается недостатком. Один из главных принципов светского либерализма, сформулированный Дж. С. Миллем, — свобода мысли и выражения — плохо совмещается с привычкой к слепому одобрению, свойственной истово верующим. Безоговорочная преданность идее, которую фидеисты считают достоинством, людям неверующим кажется нетерпимостью. Абсолютное доверие авторитету может привести людей к принятию опасных идей, созданию тоталитарных сект и превратить искреннюю веру в фанатизм. Способность искренне верить — достойное качество, но при условии, что объект веры заслуживает подобного отношения. Невозможно отрицать тот факт, что в некоторых религиях в определенные периоды времени здравый смысл и милосердие уступали место нетерпимости, фанатизму и более страшным грехам.
Итак, составлен баланс, с дебетом и кредитом для каждой стороны, и то, что одна сторона мыслит достоинством, другая считает недостатком. Если продолжить бухгалтерскую метафору, обе стороны используют разные системы подсчета, и любые попытки сравнить две таблицы безрезультатны — именно такое ощущение создают споры верующих с неверующими. Они не слышат друг друга, не могут найти точек соприкосновения и категорически не желают сдавать позиции. Атеисты доказывают, к своему собственному удовольствию, что вера иррациональна; верующие считают, что это к делу вообще не относится. Вера по сути своей иррациональна или вне-рациональна; она противостоит разуму, и, в общем-то, в этом весь смысл.
Авраам и Исаак
Непреодолимый разрыв между разумом и верой иллюстрирует библейская история Авраама и Исаака. Авраам с его безоговорочным подчинением Господу — архетипический пример верующего: он готов не задумываясь принести в жертву собственного сына, Исаака. Но вне религиозного контекста действия Авраама выглядят откровенно нездорово. Практически любое другое прочтение ситуации кажется более разумным; к примеру, Авраам мог бы задаться любым из следующих вопросов: не сошел ли я с ума? может, Господь проверяет меня? может, это дьявол, выдающий себя за Господа? В любой другой ситуации Авраама сочли бы душевнобольным (потенциальным) детоубийцей; он же просто псих.
Юм о чудесах
Один из непременных признаков веры — готовность верить в то, что Бог способен совершать и совершает действия, противоречащие законам природы, — он творит чудеса. Чудо не поддается рациональному объяснению и потому всегда является главным спорным моментом в дискуссиях о вере и разуме. Абсурдность веры в чудеса использовал в своем знаменитом доказательстве шотландский философ XVIII века Дэвид Юм. Вера подобного рода должна основываться на представлении о некоей высшей силе, подтвержденном опытом самого человека или свидетельствами очевидцев. Но, как указывает Юм, «никакое свидетельское показание не может служить доказательством чуда, за исключением ситуации, когда ложность свидетельства представляется еще более невероятной, чем тот факт, который оно должно подтвердить». Иными словами, разумнее опровергнуть «великое чудо» (нарушение законов природы) и предположить, что доказательство ложно (просто жульничество, галлюцинация и т. п.). «Христианская религия, — заключает Юм, — не только сопровождалась чудесами в начале своего существования, но и в наши дни лишь чудо позволяет разумному человеку уверовать в нее». Но, как мы имели возможность убедиться, верующий человек не всегда считает это разумным.