Три с лишним столетия после гибели империи Хань впоследствии стали считать самым трагическим эпизодом в китайской истории, временем «всеобщего падения нравов, забвения заветов мудрецов прошлого». Однако в 1970— 1980-х гг. пришло признание безусловной ценности указанных столетий как времени появления в Китае принципиально новых хозяйственно-экономических, социально-политических и культурно-идеологических моделей и форм.

Троецарствие

Принятие 220 года (дата низложения последнего ханьского императора Сянь-ди и провозглашения царством Вэй независимости) за точку отсчёта политической истории эпохи Шести династий не более чем условность. Показательно, что в романе «Троецарствие» повествование ведётся с середины II в. Просто имперская чиновная администрация окончательно уступила место верховенству военных и политических вожаков, вышедших из провинциальной элиты. Создаваемые ими политические объединения были самыми настоящими военными кликами. Хозяйственная деятельность страны, прежде всего районов бассейна Хуанхэ, оказалась парализована, а численность населения империи катастрофически упала. В 157 г. она составляла свыше 59 млн человек, в 280 г. (после объединения трёх царств) — не более 20 млн.

Китай в очередной раз оказался на грани выживания. История словно бы провела над ним жестокий эксперимент: как поведут себя региональные военные диктатуры в условиях экономического коллапса и гражданской войны?

Царство Вэй

Царство Вэй, точнее, военно-политическая фракция, созданная Цао Цао в центральных районах страны, оказалось в наиболее благоприятных условиях. Дарованные императором Сянь-ди (196 г.) аристократический титул и пост главнокомандующего узаконили право Цао Цао на властные полномочия. И он сразу же приступил к реализации задуманной реформаторской программы.

Для проведения хозяйственно-аграрных преобразований Цао Цао воспользовался системой военных поселений (прежде создавались только в приграничных районах), распространив её и на гражданское население. Каждая солдатская и крестьянская семья получила участок, орудия труда и, по возможности, скот. Налог взимался зерном и изделиями ремесленных промыслов. Мужское население помимо сельскохозяйственных и промысловых работ должно было нести караульную службу и участвовать в сражениях. В поселениях царил общий казарменный порядок. Ими управляли кадровые офицеры, солдатам и крестьянам запрещалось покидать выделенную им землю.

Администрация Цао Цао ежегодно получала количество зерна, достаточное, чтобы покрыть текущие военные расходы. К началу III в. под его полным контролем оказались помимо районов среднего и нижнего течения Хуанхэ северо-западные (до северной части провинции Ганьсу) и северо-восточные (почти вся провинция Ляонин и даже часть Корейского полуострова) территории.

Цао Цао всячески поощрял и другие меры по подъёму экономики: строительство ирригационных сооружений, развитие промыслов. Страна постепенно стала выходить из коллапса. Однако, во-первых, ряд районов, особенно периферийных, продолжали оставаться в состоянии полной разрухи. Во-вторых, военные поселения создавались в принудительном порядке, и у населения возрастали протестные настроения против правящего режима. В-третьих, повсеместная «военизация» аграрного сектора неумолимо вела к натуральному хозяйствованию, переходу к производству всей необходимой продукции для самих себя. Этот процесс усиливался ещё и тем, что города были разрушены и оставшееся в живых городское население стремилось перебраться в сельскую глушь, где можно было хоть как-то прокормиться.

Чтобы организовать регулярную армию, Цао Цао решил создать подобие воинской касты: членам семей профессиональных воинов разрешалось вступать в браки только друг с другом. Эти меры, способствуя наведению армейской дисциплины, зало жили базу для появления новых военных вожаков.

В памяти последующих поколений Цао Цао приобрёл образ «гениального злодея». Считалось, что он обладал выдающимися полководческими и организаторскими способностями, сильной волей. И вместе с тем был человеком беспредельно жестоким, вероломным и не останавливался перед убийством любого, кто вольно или невольно вставал на его пути.

Цао Цао требовал от чиновников всех рангов беспрекословного подчинения. Если приглянувшиеся ему люди по каким-то причинам отказывались поступать к нему на службу, он прибегал к прямому насилию. Например, приказал поджечь рощицу, где попытался под видом отшельника скрыться один из таких кандидатов. В ещё в более чёрных красках и тонах (как «коварный тиран») он показан в романе «Троецарствие». «Однажды ночью, уснув в своей опочивальне, Цао Цао сквозь сон почувствовал, что в голове и в глазах у него мутится... Вдруг раздался треск, словно кто-то разорвал холст. Цао Цао вздрогнул, проснулся и стал всматриваться в темноту. Он увидел императрицу Фу, наложницу Дун, двух государевых сыновей... и многих других, некогда им казнённых. Кровавые призраки были окутаны чёрным облаком, и чей-то властный голос требовал, чтобы Цао Цао отдал им свою жизнь. Цао Цао выхватил меч и ударил в пустоту. Послышался оглушительный грохот — обвалился юго-западный угол дворца (священное место в древних китайских строениях Цао Цао без памяти рухнул на пол. Приближённые подхватили его и унесли в другой дворец. Но и в следующую ночь ему снова мерещились призраки и слышались громкие вопли у ворот дворца».

Важнейшей внешнеполитической акцией Цао Цао стало налаживание отношений с южными сюнну (осколок державы сюнну). В 217 г. он подписал с ними дружеский договор, по которому вожди сюнну получили аристократические титулы и владения в относительной близости от столицы (город Лоян). Этим Цао Цао решил злободневные проблемы: обезопасил северные рубежи воссоздаваемой империи. Однако тем самым были созданы условия для консолидации сюнну.

Преемники Цао Цао

Преемники Цао Цао оказались не способны скорректировать последствия реформ, воспользоваться тем потенциалом, который в них был заложен, и устранить их отрицательные результаты. Тем временем рядом с августейшим семейством укреплялся клан полководцев Сыма, члены которого показывали себя здравомыслящими государственными деятелями и рачительными хозяйственниками. Сыма возвели на трон девятилетнего мальчика, одного из боковых отпрысков дома Цао (Циван; 240—254 гг.). Затем был разыгран спектакль, состоящий из замен подросших государей-марионеток на царственных отроков. В 265 г. генерал Сыма Чжао (211—265) нанёс поражение царству Шу. В том же году его сын — Сыма Янь (236—290) низложил последнего вэйского государя и объявил о приходе к власти новой династии — Цзинь.

Царства У и Шу

Основателем царства У был генерал Сунь Цзянь (155—191), ставший после подавления восстания Жёлтых повязок военным губернатором на Юге. К началу III в., при его сыне — Сунь Цюане (180—252), царство У установило своё владычество над всеми районами среднего и нижнего течения Янцзы. Костяк армии и администрации этого царства составили выходцы из местного населения и «сильных домов». Но Сунь Цюань был слишком военным человеком, чтобы наладить гражданскую жизнь царства. Его преемники (три государя за 28 лет) продолжили тот же способ правления, что всё более ослабляло царство и облегчало его завоевание Цзинь.

Основатель царства Шу — Лю Бэй (221—223 гг.) — выдавал себя за дальнего родственника ханьской августейшей фамилии. Поэтому созданное им царство обычно называется Хань-Шу. Примкнувший к войскам, противостоящим Жёлтым повязкам, и назначенный командиром отряда из 500 человек, Лю Бэй проявил недюжинные воинские способности. В скором времени он обзавёлся собственными сторонниками и владениями (на юге провинции Хэнань). В 208 г., объединившись с Сунь Цюанем, он выиграл первое крупное сражение у Цао Цао, что позволило ему укрепиться на юго-западе, в Сычуани. Принято считать, что стратегию действий Лю Бэя по созданию собственного царства с перспективой нового объединения Поднебесной разработал великий мудрец и полководец Чжугэ Лян (181-234).

Они оба (Чжугэ Лян фактически встал у руля правления Шу после смерти Лю Бэя) полностью реализовали этот план в его части, касающейся завоевания Сычуани. Однако царство Шу было не просто диктатурой, а колониальным государством. На местное население его правители смотрели как на варваров. А те отвечали восстаниями. Никакие мероприятия администрации Шу, помимо карательных и новых завоевательных походов, в источниках не отмечены. О политической непрочности этого царства лучше всего свидетельствует быстрота его падения (несмотря на защищённость горами и Янцзы) под ударами армии клана Сыма.

Династия Западная Цзинь

Режим, основанный кланом Сыма, на первых порах отошёл от принципов военной диктатуры. Это произошло благодаря внутренней политике Сыма Яня (цзиньский император У-ди; 265— 290 гг.).

Администрация Цзинь начала реформаторскую деятельность с упорядочения социальной структуры и бюрократического аппарата. Территория государства была поделена на провинции, области и уезды, во главе которых вновь оказались управленцы-чиновники. Аристократическая и ранговая чиновничья системы остались в силе. Но были введены фиксированные нормы земельных владений и жалованья. Чиновников снова перевели «на кормление», т. е. денежное жалованье им заменялось продуктами (в основном зерно и шёлк, в которых по-прежнему производились все расчёты), получаемыми с земельных участков.

Основные усилия администрации Цзинь вновь сосредоточились на аграрном секторе. Отменив систему «военных поселений», она взяла на вооружение государственную надельную систему. Сущность этой реформы состояла в закреплении за каждым работником права на получение участков определённых размеров и установлении фиксированных налогов. В 268 г. были учреждены казённые зернохранилища, в которых зерно накапливалось в урожайные годы. При недородах или природных катастрофах его продавали населению по низким ценам или раздавали бесплатно.

Были предприняты также меры по примирению общества после стольких десятилетий междоусобных распрей: например, приглашение ко двору членов аристократических и чиновничьих семейств, бывших ранее сторонниками кланов Цао, Сунь Цюаня и Лю Бэя. Однако периоду экономического подъёма и духовного единения китайского общества суждено было продлиться чуть более 20 лет.

Новые бедствия и испытания

В последние годы своего царствования престарелый У-ди совершил роковые ошибки. Главная — восстановление (с 277 г.) системы удельных царств (го) с наделением их правителей — принцев-ванов — всеми военными, хозяйственными и административными полномочиями. Это вело к полной концентрации власти в их руках. Другие ошибки У-ди не поддаются никакому разумному объяснению. Он назначил своим преемником любимейшего, но слабоумного (так прямо говорится в источниках) сына Хуэй-ди и заставил его жениться на «великовозрастной красотке» (дочери своего фаворита) Цзя Наньфэн. Она оказалась женщиной не только властной, но и абсолютно безнравственной и беспринципной. Расчищая путь к власти себе, своим родственникам и любовникам, она добилась (299 г.) низложения наследного принца, старшего сына Хуэй-ди (вскоре он был отравлен), уморила голодом (300 г.) вдову покойного императора, отправила на плаху многих царедворцев — соратников Сыма. Выходило, что грядёт полное истребление августейшего семейства. Принцы-ваны не выдержали. Принц Сыма Лунь (один из дядьёв У-ди) захватил императорскую резиденцию и бросил императрицу Цзя в темницу умирать голодной смертью. Он взял под стражу Хуэй-ди и занял пост канцлера. Но такое развитие событий не устраивало остальных принцев Сыма, полагавших, что они имеют права на престол. Разгорелась новая гражданская война, названная по числу самых крупных удельных царств «Мятеж восьми принцев».

Столица переходила от одной партии к другой. Страна бурлила в кровопролитных схватках, а природа обрушивала на неё всё новые стихийные бедствия.

Волна восстаний оживила и сепаратистские настроения. С наибольшей силой они проявились в Сычуани, где в 303 г. даосский проповедник Ли Сюн (274—334) провозгласил царство Чэн. Оно просуществовало до 347 г.

За время агонии Хань и событий III в. глобальным разрушениям подверглась не только социальная и хозяйственная жизнь страны. Зашатались уже давно считавшиеся незыблемыми устои и ценности китайского имперского общества.

«Пять варваров»

В китайских источниках падение династии Западная Цзинь и завоевание Севера обычно называют нашествием «пяти варваров» («пяти северных племён»), под которыми понимаются сюнну, сяньбийцы, цзе, ди и цяны. Цяны и ди, проживавшие разрозненными группами на территориях провинций Шэньси, Ганьсу и Цинхай, являлись коренными обитателями данных местностей. Цзе, возможно, были выходцами из Средней Азии.

Главная роль в событиях начала IV в. традиционно отводится южным сюнну. В 190-х гг. их объединил и возглавил Лю Юань (? — 310). Он был потомком правителя державы сюнну и родственницы основателя империи Хань (Лю Бана), «отданной в жёны «варвару» по условиям мирного договора. Род Лю Юаня свято чтил память о своём происхождении, считал себя состоявшим в кровном родстве с августейшей фамилией Хань. Сам Лю Юань был послан отцом ко двору У-ди, где получил прекрасное образование. Когда разразилась гражданская война, он возложил на себя миссию «восстановления порядка в Поднебесной». Он хотел создать империю, которая бы равно стала наследницей и Хань, и державы сюнну. В 308 г. Лю Юань провозгласил владения сюнну независимым царством Хань, а себя — императором (хуанди).

Сяньбийцы — название разномастного этнического сообщества. Оно выросло из племён, кочевавших по степям современной Внутренней Монголии. Приблизительно с середины I в. отдельные группы сяньбийцев начали перемещаться на территорию Ляодунского полуострова и в северо-восточные области Ханьской империи. Они с лёгкостью обживали новые места, налаживали контакты с их обитателями, перенимали иноземные этнические и культурные элементы. Это обстоятельство предопределило возможность их превращения в военнофеодальные группировки. Из всех сяньбийских ветвей, образовавшихся на территории Китая, важнейшую роль в событиях начала IV в. и в дальнейшей истории Севера суждено было сыграть тобийцам, возглавляемым правящим кланом Тоба.

Китай подвергся отнюдь не внезапному нападению орд кочевников. Китайской империи (в лице династии Цзинь) противостояли взращённые ею же самой этнополитические сообщества.

Завоевание Севера

Первыми в наступление перешли сюнну. За 308—309 гг. они захватили всю южную часть провинции Шаньси, продвинулись на восток до Шаньдуна. Там и нанесли первое сокрушительное поражение китайской армии в битве, состоявшейся на берегах Хуанхэ, что открыло им путь на столицу — Лоян. От неминуемой гибели город спасли лишь внезапная смерть Лю Юаня (310 г.) и всплеск борьбы за власть внутри его клана. В 311 г. 27-тысячная конница сюнну вновь подошла к Лояну. Сюнну ворвались в столицу. Началась беспощадная резня. Хуай-ди попытался было бежать. Какой-то предатель сообщил сюнну о его бегстве и о возможном пути. Взятого в плен Сына Неба сюнну отвезли в собственную столицу (Пинъян). После двух лет всяческих унижений его предали казни.

Однако сюнну имели неосторожность напасть на тобийское государство Дай, спровоцировав войну на два фронта. В 312 г. тобийцы загнали одно из соединений сюнну в узкую горную долину и почти полностью уничтожили. В 315 г. вождь тобийцев объявил своё владение самостоятельным царством и принял титул вана.

Политическим центром сопротивления после падения Лояна стал Чанъань. На трон был возведён император Минь-ди (313—317 гг.; племянник Хуай-ди). Но в 316 г. войска сюнну плотно обложили Чанъань. Минь-ди, дабы попытаться спасти столичных жителей от резни, добровольно сдался в плен. Его тоже долго унижали и мучили, прежде чем казнить. Казнь состоялась в 317 г., этот год как раз и считается датой гибели династии Западная Цзинь.

Катастрофа 311—317 гг. высветила изъяны централизованного имперского общества. Иерархическая социальная пирамида, имущественное расслоение населения вели к обострению противоречий между народными массами и правящей элитой. К этому добавлялись элементы феодального уклада (независимые владения знати). Всё вместе препятствовало консолидации общества, делало его беззащитным перед угрозами извне.

Судьба Сюнну

Армии сюнну гнали китайские войска до самой Янцзы. Только потоки могучей реки смогли удержать их конницу от прорыва на Юг. За спасительный рубеж бежали все, кто мог: принцы и генералы, аристократы и чиновники, солдаты, горожане и крестьяне — девять человек из десяти уцелевшего населения регионов Хуанхэ. Победителям достались руины городов, заросшие поля и обезлюдевшие деревни. Однако оставшееся население, включая самих сюнну и представителей других, союзных им народностей, даже после всех битв и истреблений исчислялось сотнями тысяч.

Трудно избавиться от ощущения, что над сюнну навис какой-то злой рок. В 318 г. в огне, внезапно вспыхнувшем во дворце, разом погибли 20 членов правящего семейства (династии Лю Юаня). В том же году умер преемник Лю Юаня — Лю Цун (? — 318), оставивший трон бездарному старшему сыну. Тот был убит китайским сановником Цзинь Чжунем; (? — 318), которого через три месяца сверг принц Лю Яо (? — 329), переименовавший царство в Чжао (Ранняя Чжао; 319—329 гг.). Он наделил некоторыми привилегиями и аристократическими титулами потомственную знать. Это вызвало негодование полководца Ши Лэ (274—333), верного соратника семейства Лю. Бывший беглый раб и разбойник, Ши Лэ всей душой ненавидел аристократические титулы и ранги. Ши Лэ поддержали рядовые сюнну, которые также усмотрели в реформах Лю Яо ущемление своих прав и восстановление ненавистных им китайских порядков. Полководец-плебей основал собственное царство (Поздняя Чжао; 319—352 гг.) и объявил беспощадную войну бывшему патрону и другу. В 329 г. история царства Ранняя Чжао и династии Лю завершилась. Но и царство Ши Лэ, которое с некоторой натяжкой можно назвать наследником державы сюнну, вскоре погрязло в интригах и заговорах. Оно было сметено восстанием, объединившим и сюнну, и цзе, и полонян-китайцев, разъярённых жестокостью, беззаконием и неуёмной тягой правителей к роскоши (бесконечное строительство дворцов, парковых ансамблей и т. д.).

Крах Китайской империи, которая многие века виделась соседям незыблемым гигантом, и бесславная гибель царства — победителя этого гиганта вскружили головы вождям, князькам и полководцам. Теперь каждый претендовал на получение доли в добыче. Официальная историография признаёт 16 северных царств; в действительности их насчитывалось 22. Все они представляли собой военные диктатуры, замешенные на традициях скотоводческих народностей, авторитаризме вождей кочевников и имперских амбициях. Главным источником существования северных царств служил подневольный труд покорённого населения — как китайцев, так и пленных, захваченных в межгосударственных войнах. Население завоёванного царства нередко перегонялось на новое место, как стадо овец. Вот когда и при каких обстоятельствах в Китае возникли традиции рабовладения! Беспощадно обирались и труженики-соплеменники, что провоцировало нескончаемые восстания и бунты. Важным источником пополнения государственной и частной казны служили военные трофеи, в первую очередь скот и драгоценности.

Политическая конфигурация и расклад сил менялись с калейдоскопической быстротой. Хотя северные царства неоднократно наносили весьма чувствительные удары по Югу, межплеменной и военно-политический хаос, охвативший Север, создавал для китайцев максимально благоприятные условия для реванша.

А в это время на юге...

В 316 г., после того как Минь-ди был объявлен императором в осаждённой Чанъани, посты канцлера и Верховного главнокомандующего были официально переданы принцу Сыма Жую (276—322), отпрыску боковой ветви августейшего семейства. Поселившись в городе Цзянькане (на месте современного Нанкина), политическом и культурном центре Юга, Сыма Жуй сумел наладить контакты с местной знатью. Также его резиденция стала прибежищем и оплотом для полководцев и сановников, бежавших на Юг. После вести о казни Минь-ди Сыма Жуй принял императорский титул (цзиньский Юань-ди; 317-322 гг.).

Массовая миграция северян на Юг и воссоздание там цзиньского правящего режима создали принципиально новую ситуацию. Целая страна со всеми её управленческими структурами переместилась в совершенно особое социальное и хозяйственное пространство.

Прибытие высокопоставленных северян нарушило размеренную и спокойную жизнь южан. Мало того что «свалившиеся им на голову» принцы, аристократы и полководцы претендовали на политическое господство и материальные блага, они осмеливались смотреть на местную знать как на варваров и плебеев. Нежданные гости вызывали у южан раздражение. Но по-настоящему взрывоопасная ситуация сложилась на низовом уровне. Все плодородные земли давно уже были поделены и освоены. Чтобы не ущемлять экономические интересы «сильных домов», зажиточных земледельцев и крестьянства, беженцам давали бросовые земли, нуждавшиеся в дополнительной обработке (выжигании и обводнении). Такая политика требовала проведения ирригационных работ и оказания хоть какой-то государственной помощи поселенцам. А что делать с ремесленниками, торговцами и прочими людьми, вообще не имевшими навыков крестьянского труда? При подобном скоплении нищих масс неизбежны вспышки голода. Где голод — жди бунтов. Императору Юань-ди и его администрации было некогда предаваться скорби по утраченной земле или строить планы реванша. Ежедневно и ежечасно следовало решать множество проблем. «Следует подобрать умеющего вести и гражданские, и военные дела дуду (пост руководителя областными управленческими структурами чтобы он смог умиротворить и возвратить разбежавшихся из родных мест, сделать так, чтобы люди нашли там достаток и опору, всецело направлять свои усилия для достижения успеха в земледелии, чтобы создать нормальные условия» («История династии Цзинь»).

Юань-ди приказал развернуть государственные заготовки продовольствия, бросив на эту работу армию. В 319 г. голод охватил близлежащую к столичному округу область. Но администрация уже могла открыть продовольственные амбары для оказания помощи голодающим. Не обошлось и без создания новых вариантов социальной структуры и административного аппарата. Верхнюю ступеньку социальной лестницы заняли «первостатейные кланы» (цзяцзу) — потомственная аристократия, в которую вошли и некоторые южные семейства. Тем самым Юань-ди удалось привлечь на свою сторону наиболее сильные местные кланы и одновременно посеять вражду среди южной знати. На вторую ступень ставились «холодные мужи», т. е. чиновничьи семейства.

Всё трудовое население разбили на группы из трёх — пяти домов (что соответствовало естественной организации рисоводческих хозяйств, а потому не вызвало протестов среди крестьян). Помимо выплаты налогов (по-прежнему в натуральном виде) на людей возлагались трудовые и воинские повинности.

Южные аристократы, не зависевшие от центральной власти, чувствовали себя в безопасности. В их среде стало появляться всё больше рафинированных и изнеженных интеллектуалов, предававшихся изысканным утехам и творческим занятиям (поэзией, живописью).

Северные аристократы, находившиеся на государственном содержании, были вынуждены отрабатывать получаемое жалованье и добиваться карьерного роста. «Безделье» одних и «напористость» других подогревали взаимную неприязнь. К тому же, несмотря на демонстративную изнеженность, южане тоже стремились оказаться поближе к рулю правления. При дворе образовались две партии, оспаривавшие политическое влияние. Постепенно обозначилась и третья сила — выходцы из южных «худородных семей».

Борьба между северной и южной партиями вылилась в придворные интриги и заговоры. За 100 лет на престоле побывало 11 монархов. Трое из них были возведены на трон в детском (2 года, 5 лет) и юношеском (17 лет) возрасте, четверо подозрительно быстро и рано (через 2—3 года и в возрасте 22—27 лет) скончались.

В условиях политической нестабильности режим не смог повысить боеспособность страны. Когда северные царства нападали на Китай, чаще всего они не получали отпора. Но на рубеже IV—V вв. особенно ярко проявил себя полководец Лю Юй (356—422), войска которого разгромили царства Южная Янь (410 г.) и Поздняя Цинь (417 г.), вернув империи на короткое время Чанъань. В 418 г. Лю Юй осуществил государственный переворот. К власти пришла династия Лю Сун.

Истинной причиной безуспешного правления династии Восточной Цзинь, не сумевшей по-настоящему противостоять Северу, явились внутренние проблемы. Вскрылась ещё одна проблема китайской имперской государственности: региональная самобытность и связанные с ней межрегиональные противоречия.

Утверждение тобийской державы

Удел Дай — исходное владение тобийцев — долгое время оставался вне историко-политических страстей, кипевших на Севере. Но затем тобийцы потянулись на юго-восток в надежде осесть в более плодородных местах. В 376 г. удел Дай был уничтожен. Однако распад Ранней Цинь (383 г.) позволил тобийцам вновь собраться с силами. Вождь Тоба Гуй (371—409) объявил о воссоздании Дай. В 386 г. он дал своему царству новое название — Вэй. За последнее десятилетие IV в. тобийцы покорили ближайших соседей, и в 398 г. Тоба Гуй принял императорский титул.

На первых порах главным источником существования Северной Вэй были военные трофеи. Но вскоре Тоба Гуй приступил к полной реорганизации государства, территория которого стремительно увеличивалась. Всю землю объявили собственностью государя. Были проведены опись угодий и перепись населения, которое превратилось в податное сословие. Крестьянам раздали земельные наделы и установили налоговые ставки. Для знати ввели ранговую систему (по образцу китайской). Каждому рангу соответствовал удел определённого размера.

Если Тоба Гуй и его преемник Тоба Сы (409—423 гг.) показали себя в первую очередь государями-администраторами, то третий монарх Северной Вэй — Тоба Тао (424—452 гг.) полностью отдался внешним войнам. Но целью его походов было не столько расширение территории государства и повышение его влияния, сколько обыкновенный грабёж. Набегам подверглись несколько соседних некитайских государств. Скот отдавали знати, награбленные ценности свозились в столицу, где мёртвым грузом оседали в дворцовых кладовых. Некоторые военные трофеи доставались воинам, участвовавшим в походах, а трудящееся население не получало ничего. К тому же Тоба Тао, занятый походами, передоверил гражданские дела не родичам и соплеменникам, а китайцам. Окружению и подданным правителя походы-грабежи нравились всё меньше.

В 450 г. во главе 100-тысячного войска Тоба Тао вторгся на Юг. Там была выработана общая линия оборонительной стратегии: избегать решающего сражения и изматывать противника локальными боями и стычками. Привыкшие к молниеносным походам и грабежам солдаты Тоба Тао несли огромные потери и всё сильнее роптали. С трудом дойдя до Янцзы (452 г.), измотанные и обескровленные остатки тобийского войска ни с чем повернули обратно. Тобийская знать сочла поход неслыханным позором для страны. Против Тоба Тао был составлен удачный заговор...

На несколько неспокойных десятилетий правящий режим погрузился в придворные распри. Из внутреннего кризиса Северная Вэй вышла уже в 470—480-х гг., при императоре Тоба Хуне (Юань Хун; 471-499 гг.).

Принято считать, что при Тоба Хуне и его преемнике Юань Кэ (500—516 гг.) Северная Вэй достигла пика своего могущества и славы. Действительно, к этому времени она уже ничем не напоминала государство, некогда основанное кочевой народностью. Расцвели города (начиная с V в. было построено 215 городов), торговля и ремёсла. Установились прочные дипломатические и торговые связи с Югом, а также торговые контакты с Западным регионом по маршруту Великого шёлкового пути.

Реформы Тоба Хуна превратили в податное население весь трудовой 1 люд страны независимо от национальности. Тем самым у коренных тобийцев были окончательно отняты привилегии, полагавшиеся им по праву рождения. Они оказались приравнены к потомкам пленных китайцев. В ещё более унизительную ситуацию попали земледельцы-тобийцы и рядовые воины, прикреплённые к военным поселениям, которые располагались в периферийных районах (у самой Великой Китайской стены). Их уделом стал подневольный труд под неусыпным надзором присланных из столицы чиновников, в основном китайцев.

Политико-культурные реформы Тоба Хуна ставили своей целью усиление административно-бюрократического аппарата через максимальную китаизацию тобийского общества, уподобление Северной Вэй Китайской империи. Дом Тоба принял китайскую фамилию Юань. Государственным языком стал китайский. Законодательно запрещались тобийские верования и обычаи, поощрялись смешанные браки. Преобразования были направлены главным образом против крупных землевладельцев, в которых превратилась тобийская знать, и не могли не вызвать её сопротивление. Результатом преобразований стало резкое расслоение общества не только по социальному и имущественному, но и по культурному признаку.

В 523 г. восстали войска шести наместничеств в районе Великой Китайской стены. Правительству с огромным трудом удалось подавить восстание. Большую часть солдат-повстанцев переселили на новое место — на территорию провинции Хэбэй. Там восстание, поддержанное податным населением самых разных кровей, вспыхнуло с новой силой. На этот раз правительственные войска оказались бессильны.

Власть перешла в руки двух генералов — Гао Хуаня (? — 547) и Юйвэнь Тао (? — 572). Каждый объявил о коронации собственного ставленника. Вспыхнула гражданская война, завершившаяся распадом Северной Вэй (534 г.).

Юг: династия Лю Сун

Династия Лю Сун, основанная полководцем Лю Юем (сунский У-ди; 420— 423 гг.), открывает собой череду южных династий, которые за кратковременность их существования нередко называют «карликовыми». Главной её отличительной чертой является тот факт, что её основателем был полководец-плебей, коренной южанин по происхождению. Это обусловило противодействие Лю Юю со стороны не столько северной знати, вставшей на защиту цзиньского режима, сколько южной аристократии. Одолеть оппозицию Лю Юю удалось благодаря разобщённости «сильных домов». Представители многих кланов сражались против Лю Юя, но другие оказались в его лагере.

Одновременно приход к власти Лю Юя открыл дорогу на политическую арену общегосударственного масштаба и в высшие эшелоны власти «худородным семьям». Они-то и стали главной опорой нового режима. За короткий срок состав социальной элиты решительно обновился. Старая аристократия неумолимо оттеснялась от власти и попадала под строгий контроль бюрократического государства. Начали складываться чиновничьи группировки и политические фракции, строившиеся по принципу родства. Это предполагало помимо родственных чувств установление особых отношений между людьми, а именно взаимной честности, преданности, готовности поступиться личными интересами во имя интересов своей партии и её вождя. В подобных условиях многие черты, присущие культуре южных аристократов: социальная пассивность, индивидуализм, подчёркнутое равнодушие к «мирским успехам» — утратили свою привлекательность. И наоборот, возрос авторитет конфуцианских ценностей. Однако при этом выходцы из низов стремились уподобить себя аристократии через восприятие её изысканности. Так сложился новый тип личности (речь идёт о представителях высших привилегированных сословий) — люди, равно стремящиеся и к карьерному успеху, и к духовному совершенствованию, образованности, интеллектуальным и творческим занятиям. Благодаря перечисленным качествам выходцы из низов во многом предотвратили опасность превращения правящего режима в военную диктатуру, придав ему черты «имперского аристократизма». Это способствовало длительному и благополучному правлению третьего монарха династии — сунского Вэнь-ди (424 —453 гг.). Всё его 30-летнее царствование не отмечено ни реформами, ни бунтами.

Самым заметным событием правления Вэнь-ди оказалось вторжение армии Тоба Тао. Китайским генералам удалось всё-таки отстоять рубежи империи. Но два года военных действий взбудоражили общество, заставив его задуматься о дееспособности престарелого монарха. Подобные мысли пришли в голову и его старшим сыновьям. В 453 г. наследный принц вместе с младшим братом закололи отца кинжалом во время аудиенции. Это был первый в истории имперского Китая случай убийства монарха своими же сыновьями. Он вызвал общественный резонанс даже более сильный, чем падение Лояна.

Убийство Вэнь-ди спровоцировало новые братоубийственные войны. Принцы и губернаторы превратились в военных вожаков. Кровопролитными оказались правления последующих государей Лю Сун. Заключительную точку в затянувшейся агонии Лю Сун поставил полководец-южанин Сяо Даочэн (427—483), основавший династию Южная Ци.

Династии Южная Ци и Лян

История династии Южная Ци практически полностью повторяет историю её предшественницы, с той только разницей, что относительно благополучный период её существования продлился чуть более десяти лет («относительно», так как по разорённой войнами стране прокатилась волна бунтов). Всё дальнейшее происходило по старой схеме. Стоило на троне появиться незадачливому монарху (внук У-ди — Юй-линь-ван; 494 г.), как разгорелись придворные распри, перешедшие в репрессии, казни и гражданскую войну. Новым «спасителем отечества» стал полководец из того же семейства Сяо — Сяо Янь (464—549). Существование основанной Сяо Янем династии Лян исчерпывается по сути дела его же собственным правлением (лянский У-ди; 502—549 гг.). В истории Китая за ним закрепился образ ревностного приверженца буддизма. Покровительствуя буддийской Церкви, он тратил немыслимые суммы на монастыри и храмы. Дважды (527 и 529 гг.) он порывался постричься в монахи, скрывался в буддийском монастыре. Но оба раза придворные настояли на его возвращении, внеся за него даже солидный денежный выкуп руководству монастыря. Возможно, лянский У-ди обладал качествами, притягивавшими к нему людей. Возможно, военные вожаки всех мастей уже перевелись либо южане смертельно устали от интриг и войн. Так или иначе, правление этого государя прошло внешне на удивление спокойно, почти без мятежей и бунтов. И потому погибла династия Лян несколько иначе, чем её предшественницы.

В 540-х гг. в столицу прибыл бежавший с Севера генерал Хоу Цзин (503—552), уроженец «варварской» местности (юг Внутренней Монголии) и неведомо каких кровей (скорее всего, с примесью сяньбийской и сюнну). 85-летний У-ди, впадавший в старческий маразм, принял беженца с распростёртыми объятиями, сочтя его чуть ли не собственным сыном или внуком. В 547 г. Хоу Цзин поднял мятеж в Цзянькане, сумев заручиться поддержкой местных военачальников, отряды которых состояли в основном из беглых крестьян и разбойников. Брошенный в темницу лянский У-ди умер, даже не поняв, что произошло. Хоу Цзин возвёл на престол принца Сяо Гана (лянский Цзянь-вэнь-ди; 549—551 гг.), от чьего имени он намеревался действовать. Но вновь начались мятежи, страна превратилась в арену междоусобных распрей.

Ожидать от властей сколько-нибудь вразумительной хозяйственной политики, разумеется, не приходилось. Если Юг и выжил экономически, то благодаря, прежде всего, природному плодородию края и особенностям рисоводческого хозяйствования. Даже после природных катаклизмов — наводнений, засух, нашествий саранчи — такие хозяйства восстанавливались быстрее, чем пашенное земледелие на Севере. Кроме того, «сильные дома», особенно вне столичного региона, всё-таки обеспечивали на своих территориях относительно мирную и упорядоченную жизнь. Наконец, важным подспорьем экономики Юга стала торговля. Многие старые города (тот же Цзянькан) и новые (209 за IV—V вв.) были крупными торгово-ремесленными центрами, ориентированными не только на внутренний рынок, но и на внешние торговые связи (с народами и государствами Юго-Восточной и Южной Азии).

Шесть династий и культура Китая

Завоевание исконных китайских земель обернулось формированием нового этнического и культурного сплава, существенно обновило облик китайского этноса. «Худородные семьи» взяли на себя миссию хранителей и создателей национальных духовных ценностей.

Определяющим для эпохи Шести династий культурно-идеологическим процессом считается формирование триады идеологических систем — Три учения (Сань цзяо). Под ними понимаются конфуцианство, даосизм и китайский буддизм.

В эту эпоху обозначилось право светских властей отвергать и уничижать вероучения в тех случаях, когда они считали их бесполезными или вредными для государства. Так, после убийства сунского Вэнь-ди правительство для поднятия авторитета конфуцианства обрушилось на буддизм. Было законодательно предписано изгонять буддийских монахов с чиновничьих должностей. В итоге все три учения попали в жёсткую зависимость от светских властных структур и сиюминутных историко-политических событий.

В то время в культуре образованных людей возникли принципиально новые поведенческие стереотипы. Они обеспечили возможность взаимодействия Трёх учений на уровне сознания отдельной личности. В эпоху Шести династий впервые встречается явление, которое в дальнейшем превратится в одну из важнейших особенностей культуры Китая и Дальнего Востока в целом. Именно оно неизменно вызывает изумление у европейцев. Любой человек практически одновременно мог следовать идеалам и ценностным ориентирам, предлагавшимся столь различными по всем показателям учениями, как конфуцианство, даосизм и буддизм.

Конфуцианство определяло собой социальные сферы жизнедеятельности человека, выполнение им своих общественных (служебных) и семейных обязанностей.

Даосская философия удовлетворяла духовные запросы личности, лежавшие вне границ действия конфуцианских морально-этических регламентаций. Кроме того, она играла роль своего рода психологического амортизатора в тех случаях, когда человек оказывался в дискомфортной для него как «благородного мужа» ситуации (неудачи на служебном поприще, опала). Во всех этих случаях представители знати и чиновничества, судя по их поэтическим произведениям, утешали себя тем, что любые достижения эфемерны, а истинный смысл происходящего вообще недоступен пониманию.

Буддизм был воспринят в качестве варианта решения проблемы смерти с конечным выходом из круга новых смертей и рождений и достижения «высшего блаженства» (нирваны).

Автор: Марина Кравцова