«Имеющий раба имеет врага.»
Цицерон

По Карлу Марксу, рабовладельческая социально-экономическая формация охватывала всю историю Древнего мира.

«Рабовладельческий строй — общественно-экономическая формация, основанная на эксплуатации классом рабовладельцев класса рабов, которые не только лишены собственности на средства производства, но и сами являются собственностью своих хозяев, как «говорящие орудия труда».

По Карлу Марксу, рабовладельческая формация началась с истории первых государств в Египте и Месопотамии в III тысячелетии до н. э., и закончилась с падением Западной Римской империи. Несколько поколений населения в СССР выросли в представлении о рабовладельческом строе, при котором основные материальные ценности создавались рабами, а главным вопросом жизни общества были отношения рабов и рабовладельцев.

Но никакого «рабовладельческого строя» никогда не было и не могло существовать: просто потому, что рабский труд в принципе менее эффективен, чем труд свободного человека.

Никогда и ни в каком обществе рабский труд не может создать основную часть материальных ценностей. Даже рьяных марксистов смущало то, что «античное рабство» — рабство в Греции и в Риме, было совсем не таким, как в странах Восток: в том числе потому, что рабов в самых развитых полисах Эллады и в Риме и правда необычно много. Для многих историков сама мысль, что Греция и Рим — какие-то исключения из общего правила, долгое время звучала крамолой и посягательством на гениальность Карла Маркса. Тем не менее, идея исключительности Греции и Рима все чаще возникали в профессиональном сообществе.

Если думать не заклинаниями Маркса и его толкователей, а экономическими реалиями, становится понятной причина ввоза большого числа рабов в самые развитые полисы Греции и в Италию, объединенную Римом. Куда всегда ввозят рабочую силу (или куда она въезжает сама)? Туда, где в ней возникает острая потребность. Так после Второй мировой войны потянулся ручеек гастарбайтеров в Европу. Рабы Древнего Рима — это гастарбайтеры 1 века н. э.

Отток населения из Италии, приток в Италию материальных ресурсов и интенсификация хозяйства Италии происходят одновременно. Империя нуждается в солдатах и чиновниках — жители Италии уходят строить Империю. Чем лучше они ее строят — тем больше материальных ценностей появляется в Италии. Тем сложнее и разнообразнее ее хозяйство....и тем сильнее дефицит рабочих рук.

Должен же был кто-то строить очередной форум, откармливать гусей, обрабатывать металл, собирать оливки и ремонтировать акведуки? Уходя из хозяйства, граждане Рима создавали экономику, которая требовала все больше работников.

«Античное рабство» существовало лишь исторически короткий срок: в Афинах — на взлете экономики в VI-V в. до н. э., в Риме — в эпоху максимального расширения государства.

Число рабов и место их применения

Трудно подсчитать общее число людей, ставших рабами за века расширения Римского государства: для этого просто нет достаточных данных.

Чаще всего источники сообщают об однократных событиях. Известно, что Квинт Фабий Максим Веррукоз Кунктатор в 209 году до н. э. продал в рабство 30 тысяч жителей Тарента — пожалуй, первый в римской истории случай массовой продажи в рабство побежденных.

Луций Павел Эмилий в 167 году до н. э. уничтожил 70 городов в Эпире и вывел оттуда 150 тысяч рабов. Марий обратил в рабство кимвров и тевтонов — целые небольшие народы, переселявшиеся в Италию — не менее 150 тысяч человек. Тит Флавий после взятия Иерусалима захватил 97 тысяч рабов.

По данным Плутарха, Юлий Цезарь обратил в рабство миллион галлов.

Жителей покоренных стран обращали в рабство и потом: при сборах налогов откупщиками-публиканами местные жители обращались в рабство в счет неуплаты налогов. Публиканы сознательно устанавливали неимоверно высокие налоги, которые большинство местных жителей заведомо не могли уплатить. Когда у Никомеда, царя Вифинии потребовали выделить отряд вспомогательных войск для римской армии, он ответил, что у него нет здоровых подданных, они все забраны в рабство римскими откупщиками налогов.

По мнению знаменитого историка античности Мозеса Финли, в Италии в эпоху «расцвета» рабства было около 2 миллионов рабов.

По оценке историка П. Бранта, в Италии в ту эпоху было 2-3 миллиона рабов и еще 4-5 миллионов свободных граждан. В крупных городах — в Риме, в Помпеях, рабов могло быть до 40% или до половины населения.

Если распространить эту картину на ВСЮ Римскую империю, получаются совершенно фантастические цифры. Гиббон исходил из данных переписи императора Клавдия и считал, что в Римской империи жило 120 млн человек, из которых 60 млн были рабами.

Но даже применительно к Риму утверждение, что в «Риме рабов во много раз больше чем свободных», и что «все римляне имели рабов. Даже у самого бедного римского гражданина были слуги» можно отнести только к категории исторических анекдотов. Причем цель этих анекдотов — изобразить римлян «народом господ», угнетателями всех остальных.

Интересно, а у обитателей римских инсул тоже было много рабов?

За пределами Италии, Сицилии и некоторых областей Испании, рабов практически не было или они были в незначительном количестве; они не играли практически никакой роли в экономической и социальной жизни.

Обидно, что это исследования римского рабства первым уже давно провел наш соотечественник, историк античности и археолог Михаил Иванович Ростовцев. Но в СССР ничего не знали о Ростовцеве — эмигранте с 1918 года, участнике написания «Кембриджской истории древнего мира». Вместо блестящих исследований М.И.Ростовцева нас потчевали мочалкой из Карла Маркса и дилетантских бредней Сталина про «революцию рабов». Вывод о почти нулевом значении рабства вне Италии был неоднократно повторен при исследовании отдельных провинций — и самим Ростовцевым, и другими историками. В том числе и по отношению к такой близкой к Италии провинции, как Галлия.

Если принять за основу реальные данные, то получается: за время активного строительства Империи, со II века до н. э. по конец I века н. э. было превращено в рабов примерно 2-5% населения завоеванных Римом областей. И почти все рабы были сконцентрированы в Италии и в Сицилии.

Судьбы этих миллионов можно разделить на три типа.

1. Попавшие на работы, предполагавшие быстрое истощение и гибель работника: на свинцовые рудники в Испании, каменоломни Северной Африки, золотые прииски в предгорьях Альп.
2. Домашние рабы, которых изначально предполагалось использовать как личных слуг или как «интеллигентов». Ведь захватывали в плен и людей с очень высоким социальным статусом, и хорошо образованных. Когда такие люди овладевали латинским языком (а часто они уже его знали, пусть недостаточно), образованным рабам поручали выполнять функции секретарей, библиотекарей, а то и воспитателей детей хозяина. Марк Лициний Красс говорил, что образованные рабы — самая важная часть его богатства, и с этим мнением было согласно большинство.
3. Основная масса рабов, ввезенные в Италию или в Провинции Римского государства для работы в сельском хозяйстве, в ремесленном производстве или на создании инфраструктуры.

Положение рабов классического периода

Все историки 19-20 веков описывали судьбу рабов самыми черными красками. Как и в других случаях, не обошлось без самых сильных преувеличений и без обвинений римлян в особой жестокости. Стало классикой рассказывать о традиции выгонять на улицу состарившегося или заболевшего раба. Такой совет действительно дает Марк Порций Катон — причем не упоминалось, что у писателей 2-1 веков до н. э. этот совет сурово осуждается.

Из книги в книгу ходит рассказ о том, что в первые века существования Рима старого и больного раба увозили на островок на Тибре и бросали там без помощи. Выздоровевший раб получал свободу... но насколько велики были его шансы?

«Это был остров стонов и мучений обреченной на произвол судьбы массы несчастных людей».

Невольно воображение рисует островок, заваленный трупами в разной степени разложения, застоявшийся сладковатый смрад, изможденных, страшно тощих людей, которых выбрасывают на остров рабовладельцы, и торопливо отплывают. Подача материала явно и рассчитана на порождение такого рода болезненных образов.

Историческая реальность, стоящая за этим описанием совсем иная: храм, посвященный богу врачевания, Асклепию, поставлен был действительно на островке Тибра, напротив Бычьего рынка. Каждый гражданин Рима мог отвезти в этот храм больного раба, и в этом случае выздоровевший раб действительно получал свободу.

Приведенный пример вообще очень характерен для подачи большинства материалов по истории Рима. Из книги в книгу ходит утверждение, что в Риме «хозяева нередко называли рабов говорящими орудиями труда». Фраза про «говорящие орудия» включена в учебники и стала общим местом. Но это совершенно фантастическое утверждение, такой народной поговорки никогда не было.

Единственный раз за всю историю Римского государства римлянин повторил за греком фразу про «говорящие орудия», да и то сильно ее смягчил. «Одни орудия являются одушевленными, другие — неодушевленными. «Раб есть одушевленная собственность и наиболее совершенное из всех орудий. Одни люди созданы природой быть свободными, другие — рабами. Тем людям, которые по природе своей рабы, быть рабами справедливо». — теоретизировал Аристотель.

«Теперь я буду говорить, какими орудиями труда обрабатываются поля. Эти орудия бывают трех видов: говорящие — рабы, мычащие — быки, немые — повозки, лопаты, плуги». — Повторил за учителем Варрон, сделав упор не на обоснование и оправдание рабства, а на функцию разных орудий.

При всей жестокости самого по себе такого института, как рабство, римское рабство, вопреки стереотипам, было намного гуманнее рабства и на Востоке, и у варваров, а тем более гуманнее греческого.

Начнем с того, что греки действительно не считали рабов человеческими существами. Раб в законе никак не упоминался. Рабство никак не регламентировалось. Раб был собственностью, с которой хозяин мог сделать абсолютно все, что угодно. Известен совершенно реальный случай, когда художник 5 века до н. э. Паррасий пытал огнем своего раба, чтобы лучше нарисовать картину «Прометей, терзаемый орлом». Ни судебное преследование, ни осуждение общества Паррасию не угрожало.

Даже в древнейшие времена Рима рабы юридически считались не принадлежащими хозяину животными, а детьми господина — точно так же, как и остальные члены фамилии, включая его кровных детей. С точки зрения права это были как бы «вечные дети» которые никак не могли вырасти.

Об этом говорят многочисленные имена рабов, составленные из личного имени господина, отца фамилии, и слова puer (мальчик, сын): Gaipor, Lucipor, Marcipor, Publipor, Quintipor, Naepor (Gnaeus = Naeos + puer), Olipor (Olos — архаическая форма личного имени Aulus). Иногда вместо имени раб мог иметь прозвище «Первый», «Второй», «Третий». Но вспомним, что порядковые номера вместо имен давали и сыновьям, начиная с четвертого, и дочерям.

Вообще имена рабов обо многом говорят: часто это имена, какие они носили до рабства, или имя давалось по народу или месту рождения: Dacus — дакиец, Corinthus — коринфянин, Сир (уроженец Сирии). А кроме этого, рабам в Риме давали имена мифических героев: Ахилл, Геракл и Гектор, названия драгоценных камней: Адамант, Сардоник, называли их Felix (счастливый) и Faustus (разумнейший). Украшениями Гая Цезаря ведал раб Феликс. Другой раб, Феликс, управлял владениями Тиберия; дочери одного раба из дома Цезарей звались Фортуната и Фелица.

Неоднократно у рабов встречается имя Ingenus или Ingenuus (свободнорожденный). У рабов, родившихся в рабстве, бывают имена Vitalio и Vitalis (живучий).

Историки буквально упиваются историями о чудовищных наказаниях. Например, о неком Мануции Базиле, который придумывал все более ужасные и мучительные казни для своих рабов. Он молол рабов в мельничных жерновах, облеплял им головы смолой и сдирал кожу с черепа, обрубал нос, губы, уши, руки, ноги. Иногда раба подвешивали голого на железных цепях, оставляя на съедение хищных птиц.

Есть и другая история о том, как некий Ведий Поллион за разбитую вазу велел бросить раба в садок с муренами. Эту историю передают во множестве разных вариантов, написано даже несколько литературных произведений, где вольноотпущенник Поллион превращается в столпа римской знати, а скармливание рабов муренами становится обычной практикой в Риме. «Нумерий Попидий Амплиат, впервые услыхал подобную историю еще в детстве — о том, как аристократ Ведий Поллион бросал неуклюжих слуг в пруд с муренами, в наказание за разбитые тарелки».

Менее известно, что всадник Ведий Поллион был сам вольноотпущенником, родом из рабов. И что рабов он муренам не скармливал. Вся история про рабов и мурен построена на одном-единственном эпизоде. Он таков: во время пира у Поллиона, на котором присутствовал Октавиан Август, некий раб уронил хрустальную вазу. После чего он бросился к ногам императора и стал умолять, чтобы его не бросали на съедение муренам. Оказалось — Ведий Поллион угрожал, что скормит муренам всякого, кто опозорит его перед императором. Реакция Октавиана: он велел перебить весь хрусталь у Ведия, а раба немедля простил.

Скорее всего, Поллион пугал рабов наказанием, которого и не думал применять.

Но в изложении французского историка эта история выглядит так: «Ведий Поллион, выскочка из вольноотпущенников, бросал провинившихся рабов муренам, чтобы полюбоваться, как эти рыбы проглотят их целиком».

Остается напомнить просвещенному читателю, что мурены, угреподобные хищные рыбы, длиной порядка полутора метров, чисто физически не могут проглотить человека. Не надо понимать слова автора как утверждение — с рабами обращались очень гуманно. Нет, с рабами обращались по-разному, порой исключительно сурово. Октавиан Август, которого невозможно обвинить в излишней жестокости, как-то приказал повесить на мачте раба: он зажарил и съел любимого боевого перепела императора. Вероятно, и на свободного император обрушился бы очень строго, но не в такой степени.

Но я предостерегаю читателя от слишком легковерного принятия «ужасов», которые любят обрушивать историки, привычно поносящие Рим.

Рабов пороли розгами и плетьми, забивали их в колодки и привязывали к столбам. В рабе видели существо грубое, нечувствительное, изыскивали для него самые жестокие наказания. Но и солдат, и детей в школах и в семьях иногда жестоко наказывали. Жестокость по отношению к рабам вряд ли превосходит обычный уровень зверства римского общества в целом.

Позволю себе аналогию: разве в Российской империи XVIII, начала XIX века, ничего подобного не проделывали с собственными крестьянами? Причем Российская империя этого времени хотя бы формально была христианским государством. И истязали в ней единоплеменников, христиан, прихожан тех же храмов.

Римская вилла, расположенная от города на расстоянии полудня пути, в наше время соответствует земельному владению, лежащей от большого города на расстоянии порядка 200 — 300 км: добраться на автомобиле надо часть дня. Представьте себе, что вам надо организовать жизнь этой виллы с помощью нескольких рабов... Из них трое азербайджанцев, трое узбеков, четверо таджиков, двое армян, грузин, чеченец и аварец. Прибалтийский немец в качестве управляющего легко сойдет за аналог грека из Южной Италии.

Все эти люди полностью зависят от вас — но ведь и вы на этой уединенной вилле полностью зависите они них. Причем огнестрельного оружия нет; вы вооружены мечом — но намного ли он эффективнее кирки, мотыги или цепа? В случае если рабам этого захочется — они без труда имитируют «несчастный случай», или вы просто исчезнете без следа. Так что просто уже из чувства самосохранения вы не станете не то что зверски избивать этих людей...

Вы не станете экономить на их питании, лечении и не вздумаете их как бы то ни было обижать. Тем более, если с вами на той же самой вилле, в полной зависимости от доброй воли ваших рабов, будут жить ваши жена и дети.

Решая такую задачу, вы и будете находиться в положении римлянина, который организовывал работу виллы в 10-20 километрах от города с помощью трех нумидийцев, пяти галлов, двух иберов, сирийца, исавра, рета и сикула под управлением грека из Сиракуз.

Тит Макций Плавт писал, что рабы полосатые, как пантеры (путая их с тиграми), и что их судьба — все время получать новые и новые удары.

Но пьесы Плавта адресованы рабам и вольноотпущенникам. Оценки в них и должны вызывать сочувствие аудитории.

Опять же аналогия с пьесами Григория Федоровича Квитки-Основьяненко (1778-1843), в том числе с его знаменитым «Шельменко-денщик». В любых произведениях о народной жизни, особенно адресованной «народному» читателю Российской империи, битья и всяческой жестокости неимоверно много.

Апулей так описывает рабов на мельнице и в булочной: «Великие боги, что это были за люди! По всей коже у них были видны сине-багровые кровоподтеки; рваные лохмотья не закрывали, а только пачкали спину и члены; у некоторых только у живота болтались какие-то грязные лоскутки; решительно у всех сквозь рубище и дыры сквозило голое тело; клейма на лбу, голова обритая наполовину, на ногах кольца от цепей. Мертвенно бледные лица, слабое и скверное зрение, красные веки, воспаленные в постоянном полумраке, где, словно какой-то чад или дым, всегда стояла тонкая пыль от муки. Эта грязно-белая пыль покрывала их лицо и одежду, так что они напоминали тех, которые, готовясь к борьбе, натерли себе песком все тело».

Но примерно так же описывал Сумароков русских крестьян. Для графа А.К. Толстого купцы, солдаты и мелкие чиновники смешны уже потому что они — не «люди своего круга».

«Стоял в углу, плюгав и одинок \ Какой-то там коллежский регистратор».

А ведь этим словам не две тысячи, а меньше двухсот лет.

Рабов распинали на крестах? «Я знаю, — говорит раб в комедии Плавта, — что моим последним жилищем будет крест: на нем покоятся мой отец, дед, прадед и все мои предки».

Во-первых, не только рабов. Осужденного гражданина Рима суд обращал в рабство: чтобы казнить раба, а не свободного.

Во-вторых, в той же Российской империи XVIII-XIX веков людей забивали насмерть металлическими шомполами — и не пленных врагов, не страшных преступников, а собственных солдат.

Матроны втыкали в грудь рабыням иголки, переодеваясь? Возможно, нет дыма без огня, но ведь и на Руси жила Дарья Салтыкова, запоровшая насмерть как минимум 157 дворовых девок. А был еще и комендант Петропавловской крепости, Александр Сергеевич Шеншин, который у себя в имении содержал целый подвал, оборудованный под камеру пыток, и целый штат крепостных палачей, с которыми нередко развлекался, пытая других своих крепостных.

В имении Струйского была прекрасно оборудованная пыточная, — образованный граф много читал об инквизиции, и кузнецы по его чертежам воспроизвели практически весь арсенал времен «охоты за ведьмами».

Виновных в чем бы то ни было, пусть в самой малой малости, судил трибунал во главе со Струйским, причем барин выступал в багровой мантии и с жезлом Великого Инквизитора, и во время «процесса» время от времени зловеще хохотал.

Приговор же был прост и стандартен: «запытать до смерти». Сколько мужиков и баб испустило дух в пыточной Струйского, неизвестно. Во всяком случае, нет уверенности, что Дарья Салтыкова превзошла Струйского по числу убитых им людей. Очень может быть, как раз Струйский ее перещеголял.

Екатерина II не раз осуждающе качала головой, махала пальчиком Александру Сергеевичу: мол знаю, знаю, чем ты там у себя занимаешься! А тот смущенно улыбался, разводил руками: мол, извини, матушка, более не повторится... И продолжал.

Различия между Екатериной и Октавианом Августом — в пользу Октавиана.

Как бы ни был непривлекателен сам по себе институт рабства, нет оснований считать положение римских рабов хуже положения крепостных и простонародья в Российской империи до Павла I и даже Николая I. При том, что раб был все же иноплеменником, а римляне не называли себя христианами.

Восстания рабов

Удивительно почти полное отсутствие рабских восстаний — по крайней мере, крупных и значительных. Только в воспаленном воображении Ленина «Спартак поднял войну для защиты порабощенного класса» и «...Спартак был одним из самых выдающихся героев одного из самых крупных восстаний рабов около двух тысяч лет тому назад. В течение ряда лет всемогущая, казалось бы, Римская империя, целиком основанная на рабстве, испытывала потрясения и удары от громадного восстания рабов, которые вооружились и собрались под предводительством Спартака, образовав громадную армию».

В реальности известны только два масштабных восстания на острове Сицилия, в 136-132 и 104-101 годах до н. э. Римляне называли их Первой и Второй войнами с рабами, или Сицилийскими войнами.

Причины их в том, что Сицилия после Второй Пунической войны стала краем крупного землевладения, и туда ввозили огромные партии рабов из эллинизированных стран Ближнего Востока, особенно из Сирии. Многие из этих рабов сохраняли знакомство друг с другом со времен, когда были свободными. Сицилию же греки вполне обоснованно считали «своей землей».

Первое восстание началось с того, что примерно 400 рабов некого Дамофила (имя греческое) из города Эна восстали под руководством раба-сирийца Евна (имя тоже греческое).

Повстанцы ворвались в город, где к ним присоединились местные рабы. Восставшие истребили почти все свободное население, оставив в живых только оружейных мастеров и нескольких рабовладельцев, отличавшихся мягким обращением с рабами. На своем собрании рабы провозгласили Евна царем под именем Антиоха, а его жену — царицей.

Тут же в городе Агригенте восстали под руководством бывшего киликийского пирата Клеона. Клеон признал царем Евна и стал его первым полководцем.

Вскоре численность восставших рабов превысила 100 тысяч человек. Они заняли почти все крупные города центральной и восточной частей острова. Новое греческое государство выпускало монеты с именем и царским титулом Антиоха. Восставшие не трогали мелких землевладельцев, сохраняя производственные возможности острова.

Только с большими усилиями консульские армии разбили рабов... А точнее, греков, пытавшихся восстановить свое государство в Сицилии. Характерно, что Клеон пал в бою, и римляне отдали ему воинские почести, а Евн окончил свои дни в тюрьме, но не был казнен. Обращались с ними не как с бунтовщиками, а именно как с военнопленными.

Сообщения некоторых историков о том, что «Известия о крупном восстании на Сицилии широко распространились по Средиземноморью, став косвенной причиной некоторых заговоров и выступлений рабов» ничем не подтверждаются.

Вторая Сицилийская война

Вторая Сицилийская война началась потому, что Гай Марий приказал провести проверку: нет ли незаконно отданных в рабство среди рабов в Сицилии? Освобожденных тут же зачисляли в армию, действующую против кимвров и тевтонов. Однако в Сицилии проверка очень скоро прекратилась по приказу Сената. Возможно, владельцы латифундий просто подкупили наместника Нерву, проверявшего списки.

В 104 году до н. э. около 80 рабов убили своего хозяина у Гераклеи Минойской, скрылись в горах, и сделались ядром растущей повстанческой армии. Возможно, они и правда были обращены в рабство незаконно, и хотели стать легионерами. Нерва послал против беглых рабов небольшой отряд, который был разбит рабами.

В результате, рабы получили оружие, а слухи о новом восстании рабов начали распространяться по острову. Восставшие избрали царя, италийца Сальвия, который принял греческое имя Трифона, — так звали эллинистического правителя Трифона Диодота — регента при царе Антиохе V.

Сальвий-Трифон носил пурпурную тогу, ходил в сопровождении ликторов с фасциями. Он организовал управление своим царством совершенно по римскому образцу. Одновременно в окрестностях Лилибея поднял восстание управляющий поместьем (вилик) киликиец Афинион. Его провозгласили царем, но он признал главным Сильвия-Трифона, а сам стал его полководцем.

Афинион отбирал в свою армию только наиболее годных к службе. Остальных он освобождал и приказывал работать на земле и платить подати. К восставшим рабам присоединилась часть местного простонародья: тоже в большинстве своем греков.

Только после побед над кимврами, в 101 году, в Сицилию были переброшены силы, достаточные для подавления восстания: армия консула Мания Аквилия. К этому времени Сальвий-Трифон уже умер, и вождем восставших стал Афинион. За время бездействия римлян государство рабов достигло значительных успехов, но победа в решающем сражении осталась за римлянами. Афинион погиб, но разрозненные отряды греческих повстанцев продолжали войну в глубине острова до 99 года до н. э.

Изменение юридического положения рабов

Закон консула Мания Аквилия (101 год до н. э.) не делает разницы между нанесением раны домашнему животному и рабу. На суде раба допрашивали лишь по требованию одной из сторон; добровольное показание раба не принималось.

Ни он никому не может быть должен, ни ему не могут быть должны. За вред или убыток, причиненный рабом, ответственности подлежал его господин. Союз раба и рабыни не был браком, а только сожительством, которое господин мог терпеть или прекратить по своему произволу. Обвиненный раб не мог обратиться за защитой к трибунам. Но даже во временам Мания Аквилия рабы уже не носили специальные ошейники с именем хозяина или с надписью «лови меня».

А с тех пор было издано более 30 законодательных актов, которые обязывают хозяина заботиться о рабе, и ограничивают его права.

Клавдий в 47 году н. э. дает свободу тем рабам, о которых господа не заботились во время их болезни. Закон Петрония 67 года запрещает посылать рабов на публичные бои со зверями.

Император Адриан запрещает под страхом уголовного наказания самовольное убийство рабов господином, заключение их в тюрьмы, продажу для проституции и гладиаторских игр.

Император Антонин (117138) легализировал обычай, позволявший рабам искать спасения от жестокости господ в храмах и у статуй императоров. За убийство раба он предписал подвергать господина наказанию по закону Корнелия. Если господин плохо обращается с рабом, надо продать раба другому. Запрещалось продавать и закладывать детей при получении займов. Диоклетиан запретил свободному человеку отдавать себя в рабство за денежную ссуду или за долги. Кастрация раба, клеймение и нанесение увечий теперь каралось изгнанием, ссылкой в рудники, даже смертью. Брачное сожительство раба признавалось законным браком, членов семьи рабов запрещалось продавать порознь.

С момента же принятия христианства положение рабов менялось стремительно.

Уже Константин приравнял умышленное убийство раба к убийству свободного человека. Законы императоров Льва, Феодосия и Юстиниана запрещали принуждение рабынь к проституции и даже насильственную отдачу их в театр (тут стоит вспомнить крепостной театр, классику Российской империи XVIII века).

За разными категориями рабов все чаще признавали все больше гражданских прав: на защиту себя в суде, на завещание имущества.

В I веке до н. э. пекулий, то есть свое особое хозяйство, имели лишь немногие рабы. Теперь, с III века н. э., раб имел свое имущество, вел особый счет своим доходам, сам вступал в те или другие экономические отношения. Юридически его хозяйство считалось отдельным от хозяйства господина.

Изменения нравов

Римляне считали свои законы, свой язык и обычаи несравненно лучше и выше законов и обычаев других народов. Но никогда не считали, что иноплеменники генетически, «по природе», хуже и ниже их. Выдающийся римский юрист Домиций Ульпиан (около 170-228) полагал, что «По естественному праву, все родятся свободными; в гражданском праве рабы считаются за ничто, но не так в праве естественном, ибо по этому последнему праву все люди рождаются свободными. Только с общенародным правом возникло рабство».

Эта идея «естественной свободы» предельно далека от духа греческого общества, но очень соответствует духу римского. Эта идея породила некое благоприятное понимание личной свободы в юриспруденции, favor libertatis. Римские юристы последовательно толковали в пользу свободы всякое столкновение свободы с требованиями владельца рабов. Христианство принесло еще и представление о равенстве людей перед Богом. Церковные иерархи настаивали на освобождении рабов. Раб, ушедший в монастырь, немедленно освобождался. В III-IV веках было освобождено огромное большинство еще оставшихся в Римской империи рабов.

Историческая перспектива рабства

После завоеваний Ульпия Траяна в начале II века приток военнопленных прекратился. Жители провинций по своему статусу все больше приближаются к гражданам Рима. Притока новых рабов больше нет, а благодаря системе вольноотпущенников, число уже бывших рабами стремительно сокращается. Весь I век н. э. рабов становилось все меньше, в II-III веках рабы уже не только в провинциях, но и в самой Италии и в Риме составляют самый незначительный процент населения.

Рабы становятся дефицитом. По сравнению с IV веком до н. э. средняя цена раба увеличилась в 8 раз. Дорогостоящий раб перестает применяться в ремесле и в сельском хозяйстве. Позволить себе купить и содержать рабов могли только очень богатые римляне, в качестве домашней прислуги.

«Античного рабства» в Римской империи нет со времен императора Адриана.

Не обсуждая «революции рабов» и прочую фантастику, со II века н. э. вообще нелепо говорить об экономическом строе Римского государства как о «рабовладельческой формации».

Ко II веку н. э. рабство выполнило свою историческую функцию, помогло латинизировать часть населения многонациональной империи, влило в жилы римлян новую кровь, и начало последовательно отмирать.

Образование для рабов

Даже в эпоху «классического рабства», до II века н. э., римляне обучали часть рабов. Греки могли использовать уже образованного раба — но римляне учили рабов грамоте, и создавали для них специальные школы. Это был вопрос но столько человеколюбия, сколько практического расчета: стоимость образованного раба во много раз возрастала.

Так называемые педагогиумы существовали начиная с правления Тиберия до Каракаллы. В правление Траяна и Адриана они достигли своего расцвета. Известны они в городах Востока, в Карфагене, в Афинах.

В 198 г. н. э. на Целиевом холме Рима двадцать четыре педагога занимались с несколькими сотнями учеников. При школе работали массажист и цирюльник (в школах для свободных их не было). Школа настолько нуждалась в кадрах, что им помогали ассистенты — «субпедагоги». Только от самого раба, его характера и способностей зависело, насколько он воспользуется этой благоприятной возможностью.

Были и частные педагогиумы. Плиний Младший вспоминает, что в его поместьях в педагогиуме преподавали те же самые учителя, что воспитывали и детей своего господина.

Обучались в педагогиуме дети рабов, достигшие 12 лет, обучение длилось около шести лет. В основном и учителя и ученики были греками. Программа обучения в педагогиуме включала в себя чтение, письмо, арифметику, физические упражнения. Это была точно такая же программа, как и для детей свободных граждан... причем свободный, но бедный гражданин имел меньше шансов дать такое образование своим детям, нежели давали рабу.

Вольноотпущенники

Для греков варвары не были человеческими существами. Рабам-негрекам они давали не имена, а клички. Среди греческих рабов были люди с кличками Овцеголов и Шакал. Вольноотпущенники в Элладе единичны.

Римляне же и педагогиум организовывали, чтобы подготовить рабов к освобождению и жизни в качестве свободных граждан. Вольноопущенник был ценнее раба уже потому, что был заинтересован в результатах своего труда.

Римляне говорили, что занятия в педагогиуме не позволяют рабам пребывать в праздности и повышают их ценность как слуг. С I века от н. э. рабы и вольноотпущенники начали играть все более заметную роль в экономике государства, и даже в системе управления.

Рабы становились управляющими в имениях и занимались торговлей, ставились надсмотрщиками над другими рабами. Грамотных рабов привлекали в бюрократический аппарат государства, многие рабы были педагогами и даже архитекторами.

Вольноотпущенник получал личное и родовое имена бывшего господина, а свое прежнее имя сохранял как когномен. Освобожденный секретарь Цицерона Тирон приобрел имя Марк Тулий Тирон. Раб по имени Апелла, отпущенный на свободу Марком Маннеем Примом, стал называться Марк Манней Апелла.

Луций Корнелий Сулла отпустил на волю десять тысяч рабов, принадлежавших лицам, погибшим во время проскрипций. Все они стали Луциями Корнелиями, и образовали знаменитую «армию» из десяти тысяч Корнелиев.

Вольноотпущенники были нужны даже императорам, — и для управления их имуществом, и как доверенные чиновники.

Знаменитый писатель Иосиф Флавий был вольноотпущенником императора Веспасиана Флавия.

В современных израильских учебниках об этом не пишут — видимо, кого-то очень задевает то, что «еврейский» писатель был вольноотпущенником. Их не смущает даже то, что современные евреи имеют довольно отдаленное отношение к древним иудеям.

Портной Тиберия был вольноотпущенник Тиберий Клавдий Диптер. Охотничьей одеждой императора Траяна ведал Марк Ульпий Эвфросин. Приемами императора Марка Аврелия ведал Марк Аврелий Сукцесс.

Рабство сыграло роль механизма латинизации народов Средиземноморья, и пополняло оно не провинциальное крестьянство Галлии или Иберии, а население сердца Империи, Италии.

На протяжении двух веков треть населения Италии составляли рабы и вольноотпущенники. Говорящий на латыни вольноотпущенник получал права римского гражданина, и становился привилегированным по отношению к большинству провинциалов.

Эта треть жителей Италии существенно отличалась от «коренных».

Во-первых, они не были носителями древних италийских традиций. Это не их предки основывали Рим, завоевывали Сицилию и Галлию, спорили в сенате, должен ли быть разрушен Карфаген.

Во-вторых, они совершенно не стремились заниматься сельским хозяйством Италии, — просто не чувствовали эту землю в достаточной степени своей.

В-третьих, вольноотпущенники психологически ощущали себя ущемленными, и активно завоевывали свое место под солнцем.

В-четвертых, они не чуждались никакой работы — лишь бы она приносила доход.

Все это давало им конкурентные преимущества перед «коренными».

Уже в I веке от н. э. бывшие рабы, вольноотпущенники, составили заметную прослойку населения Рима и италийских городов. Они строили точно такие же дома с атриумами и перистилями, так же возлежали на пирах и ели то же самое свиное вымя и фрукты, политые рыбным соусом. Они платили такими же точно сестерциями в таких же лавках и заводили такие же виллы.

Один из парадоксов истории: иудейский военачальник Иосиф бен-Маттияху сделался вольноотпущенником императора Веспасиана и римским писателем Иосифом Флавием. Его сын и внуки превратились в достаточно обычных римских граждан.

Внуки того, кто вел войска против Рима, сами служили в легионах.

Такие потомки врагов Рима, порой захваченных с оружием в руках, даже ставили бюсты предков в атриумах: потомки вольноотпущенников в нескольких поколениях сами стали знатью, — как десятью поколениями до Октавиана стали потомки плебеев.

Но, во-первых, они были успешнее. Их стремление к наживе и к компенсации своего неравноправного положения помогало занять место служащего, управленца в государственном аппарате, заниматься коммерческой деятельностью, ростовщичеством.

Огромное число всаднических семей происходило из вольноотпущенников, проникли они и в сенаторы.

Во-вторых, вольноотпущенники и провинциалы, не обремененные идеями родовой чести и установленными правилами, по другому относились к Империи, чем «коренные».

«Коренной» римлянин служил империи. Он пользовался тем, что она ему давала, но был готов на сверхусилия для ее строительства и процветания.

Вольноотпущенник скорее использовал возможности, которые предоставляла ему империя. Он строил Империю потому, что ему это было выгодно, и до тех пор, пока это было ему выгодно.

Состав и психология римского народа изменялись.

Автор: Буровский А.М.