Распад Древней Руси привел к упадку кораблестроения на побережье Днепра и Волги. Образовавшимся удельным княжествам дальние морские походы были не нужны — отныне интересы новосозданных и уже независимых государств, исключительно локальные, ограничивались связями или выяснением отношений с ближайшими соседями. Да и с экономической точки зрения содержать войско численностью более чем 3000 человек малым по площади и территории княжествам было не под силу. Относительно малочисленной, но профессиональной дружины вполне хватало для парирования любого выпада со стороны недружественного соседа.

Суда удельных княжеств

Ладьи продолжали строить, но это были исключительно речные торговые суда. Они лишь изредка выступали в качестве средств транспортировки дружины по рекам, поскольку не отличались прочностью и должным качеством. Лес, как и ранее, был в избытке, а вот объемы торговли значительно упали. Часто доставка грузов по суше, хотя и занимала больше времени и сопрягалась с многочисленными трудностями и опасностями, оказывалась экономически выгоднее, чем по рекам на ладьях. Потому постройке добротных кораблей уделяли мало внимания — фактически они превратились в речные торговые суда для 1-2 навигаций. Правда, были и исключения.

Корабли и военная организация Новгородской республики

После распада Древнерусского государства на отдельные княжества (официально это произошло в 1097 г.) в районе богатого купеческого города Новгорода стало формироваться уникальное государство — Новгородская феодальная, или боярская, республика, просуществовавшая официально с 1036 по 1478 г. Сам же город, который в то время именовали не иначе как Господин Великий Новгород, строился на реке Волхов. По ней открывался прямой путь в Ладожское озеро, а далее по реке Неве можно было свободно выйти в Финский залив Балтийского моря.

Междоусобицы русских князей и последовавшее за этим монгольское вторжение (1237-1240) надолго закрыли для новгородских купцов дорогу на юг. Однако на запад (через Балтику) и на север (к побережью Белого моря) она была открыта.

В 1142 г. силы короля Швеции Сверкера Кольссоня и архиепископа города Упсала Ескиля (в будущем (1160-1161) король Магнус Хенриксен) напали на новгородский купеческий караван из 3 морских ладей, которые были загружены ганзейскими товарами. Не успели шведы разграбить и уничтожить его, как им на перехват вышли новгородские ушкуи и ладьи. Несмотря на численное превосходство шведов — 60 шнекаров против 20 новгородских вооруженных судов, бой закончился в пользу последних. Флоту Новгородской республики удалось потопить 3 шведских корабля, а экипажи остальных обратить в бегство.

Не случайно новгородцы бойко торговали со странами Западной Европы, в первую очередь со знаменитым торговым союзом северогерманских городов — Ганза, а ранее неизведанные северные и северо-восточные земли (вплоть до Верхнего Урала) активно колонизировали.

Для масштабной торговли и плаваний вдоль малоизученных берегов требовались соответствующие корабли — прочные, надежные, вместительные, а главное — парусные, ведь в студеных морях на веслах далеко не уйдешь. Ими и стали морские новгородские, или дощатые, ладьи.

Ударную силу войска новгородцев составляли княжеская дружина (ее обычно приглашали в случае опасности), дружина новгородского епископа (владыки), а также гриди — полупрофессиональные воины, подчинявшиеся посаднику (избираемый глава Новгорода) и несущие в мирное время гарнизонную службу. Гриди стояли гарнизонами не только в столице республики, но и в 30 пригородах (наиболее крупные — Псков, Ладога, Изборск и Карела).

Основу военной организации Новгорода составляло по преимуществу пешее ополчение, которым командовал тысяцкий. Оно собиралось согласно поземельному принципу и численно варьировалось в широких пределах. Именно пешее ополчение могло действовать или просто передвигаться на новгородских морских и речных судах. В этом случае оно называлось ладейной ратью.

Новгородцы вынуждены были уже в мирное время часто совершать морские нападения на немецких и шведских противников, которые постоянно чинили препятствия для их купцов. Этим в основном занимались купеческие сотни и дружины повольников (свободные люди, нанимаемые на службу богатыми боярами и купцами). Они являли собой своеобразный элемент военной организации Новгородской республики, мобилизованный уже в мирное время. Их основной функцией было осуществление внешней и дальней торговли на ладьях, особенно в опасные и неизведанные края.

Ушкуйники

При необходимости купеческие сотни и дружины повольников вели боевые действия и как каперы (государственные пираты), и как силы охраны собственного торгового судоходства. Неслучайно в новгородских былинах можно встретить описание того, как «дружина хоробрая» сопровождала на судах «богатого новгородского гостя». Впоследствии именно из воинов купеческих сотен и особенно повольников в Новгородской республике сформировалось уникальное и единственное во всей истории человечества профессиональное военно-морское сословие — ушкуйники, именовавшиеся так по названию специально созданного для военных целей особого типа боевого корабля — ушкуя, применявшегося новгородцами в XI-XV вв.

Название корабля происходит от двух слов — славянского «уж» и эрзянского «гуй», что означает «змей». Так новгородцы называли земли со смешанным населением и, может быть, подражая варяжским шнекарам, украшали нос корабля изображением рептилии. По другой версии, этимология слова «ушкуй» восходит к новгородскому «ошкуй» (медведь), ведь качествами этого сильного, ловкого и смелого зверя должны обладать моряки таких судов.

По сравнению с ладьей ушкуй был компактным кораблем, что позволяло ему разрезать короткую и интенсивную балтийскую волну. Он имел все достоинства варяжских дракаров и шнекаров — блестяще маневрировал на реках и отмелях (речные суда строились плоскодонными), был быстроходным, мог двигаться под парусом и на веслах, а в случае необходимости его легко перетаскивали по суше. В отличие от кораблей викингов, на ушкуе имелась палуба, что обеспечивало более комфортные условия для экипажа и пассажиров.

Принципиально ушкуй отличался от ладьи и дракара косым парусом, который впервые появился у славян. Его устанавливали на единственной съемной мачте, видимо, по тем же причинам, что и латинский парус на римской либурне, а именно: частая смена ветров в Балтийском море как по силе, так и по направлению.

Шнека, носада, шитик

Помимо ушкуя, новгородцы активно применяли шнеки — беспалубные парусно-гребные суда, имевшие 1-2 мачты, носады — беспалубные одномачтовые суда и шитики — беспалубные плоскодонные, парусно-гребные транспортные суда. Последние оснащались мачтой с прямым парусом, веслами и навесным рулем на транцевой (прямой) корме. На корме размещалась надстройка в виде кубрика для всей команды. Груз, расположенный на борту, прикрывался навесом из ткани или прутьев. Конструкция судна была предельно упрощена — доски обшивки крепились к набору и сшивались друг с другом кожаными жгутами или ремнями (отсюда и название корабля — шитик, то есть сшитый), а швы конопатились мхом. Корпус специально усиливали в подводной части для того, чтобы корабль можно было перетаскивать волоком по суше.

В целом по своим мореходным и боевым качествам новгородские суда не уступали шведским и ганзейским. Военная организация Новгорода, несмотря на то, что в мирное время у боярской республики не было полноценной постоянной армии и флота, позволяла новгородцам длительное время не только успешно парировать удары всех своих недружелюбных соседей, но и активно, с разными целями нападать на них.

Поход московской рати к мысу Нордкап

В 1496 г. состоялся один из самых необычных и до сих пор малоизвестных походов русской корабельной рати. Впервые в море вышло более 20 (предположительно) ладей поздней конструкции во главе с князьями Иваном и Петром Ушатыми. Единственное упоминание об этом событии можно найти в общерусской летописи, где сказано, что вои «...ходили с Северной Двины морем-океаном да через Мурманский Нос».

Незадолго до его начала, в 1478 г., прекратила свое существование Новгородская боярская республика, силой присоединенная к Московскому княжеству. Под властной рукой великого князя Московского оказались обширные и практически неизученные территории. Но главное — выход к Белому морю. То, что по нему можно пройти в «немецкие» (то есть западноевропейские) земли, было известно от новгородцев и поморов (жителей Русского Севера). Но вот кто населяет земли «варяжские» (современные страны Скандинавского полуострова) и особенно заснеженную землю Каянскую (сегодня шведско-финская Лапландия), оставалось тайной.

Необычность предприятия заключалась в том, что, поднявшись по Северной Двине, ладьи воевод Ушатых вышли в Белое, а затем Баренцево море и доплыли до самой северной точки континентальной Европы — мыса Нордкап. Далее русская рать поднялась от южного берега Варангер-фьорда вверх по реке Патсойоки (Паз) до большого озера Инари и по одному из его южных притоков достигла короткого легкого волока в бассейне реки Кемийоки, а уже по ней спустилась к Ботническому заливу. А вот определить, каким путем московские мореходы вернулись домой, до сих пор не представляется возможным. Впрочем, как и то, где были построены ладьи в столь большом для того времени количестве и что с ними стало после успешного завершения плавания.

Сам же поход рати Ивана и Петра Ушатых прошел далеко не мирно. На 9 реках московская рать принимала сражения и, судя по тому, что она вернулась на Родину, все выиграла. Более того, проживавшие на реке Лимингое «...били челом за великого князя и с воеводами приехали на Москву. И князь великий пожаловал и отпустил».