Нельзя сказать, чтобы начавшаяся мировая война сняла вопрос об увеличении выпуска револьверов и об «автоматическом пистолете», как сделала она это с автоматической винтовкой. Необходимость увеличения количества личного оружия стала вскоре очевидной. Во-первых, оно требовалось «специальным частям» — авиационным, автомобильным, мотоциклетным. Во-вторых, выдача личного оружия в небоевые подразделения позволяла высвободить столь необходимые на передовой винтовки и карабины. В-третьих, уже на самих передовых позициях потребовалось компактное скорострельное оружие для боев в траншеях.

Возможности военного министерства в этом плане были пока весьма ограничены — если накануне войны не рассчитывали на резкий рост потребности в винтовках и пулеметов, то быстрого увеличения выпуска револьверов тем более не предусмотрели. Возможности Тульского Императора Петра Великого оружейного завода по производству револьверов — а это было единственное в России массовое производство личного оружия — накануне войны оценивались в 60 тысяч штук в год.

Заведующий техническими артиллерийскими заведениями генерал-лейтенант А.А. Якимович 28 февраля 1914 г. — за полгода до войны, — докладывая начальнику ГАУ о результатах осмотра Тульского оружейного завода, отмечал ситуацию по револьверам: «К 1 января текущего года оставалось недодела по нарядам 1913 г. — 10 588 револьверов, и в настоящем году дано в наряд 50 тыс. (25 тыс. по плану и 25 тыс. дополнительно); всего заводу предстоит в текущем году изготовить 60 588 револьверов. К этому числу следует прибавить некоторое количество револьверов, изготовляемых заводом по частным заказам; размер этих заказов колеблется и бывает обыкновенно близок к 10 тыс. револьверов в год... Установлен дневной выход в 230-250 револьверов... дача дальнейших нарядов в текущем году, иначе говоря, дальнейшая форсировка работ, была бы крайне нежелательна и едва ли осуществима». Здесь же Якимович упоминает разрешение ГАУ из-за недопоставок из Ижевска ствольных болванок для револьверов «взять временно до 6 тыс.» винтовочных ствольных болванок — из каждой винтовочной ствольной болванки получалось 5 револьверных стволов, из обычной револьверной ствольной болванки получалось 6 стволов. Согласно утвержденной в 1914 г. «Большой программе по усилению армии», ИТОЗ должен был производить в год 50 тысяч револьверов. То есть по этому изделию у военного ведомства вроде бы не было причин для беспокойства.

Как заметил бывший Начальник ГАУ генерал Д.Д. Кузьмин-Караваев: «Если бы накануне войны 1914 г. кем-либо из ответственных чинов военного ведомства была высказана мысль о предстоящей потребности в предметах артиллерийского довольствия, близкой к определившейся к 1916 г., то подобное заявление было бы признано не серьезным, не подлежащим обсуждению». Это в полной мере относилось и к потребностям в личном оружии. К 20 июля 1914 г. русская армия располагала 424 434 револьверами «Наган» обр. 1895 г. (при штате 436 210 штук). 18 сентября 1914 г. ГАУ дало Тульскому оружейному заводу задание обеспечить дополнительно к установленной ранее программе выпуск 150 тысяч винтовок и еще на 25 тысяч револьверов. Но спрос рос быстрее.

Ценой больших усилий в 1914 г. армии поставили 76 тысяч револьверов, в 1915-м — 131 842, в 1916-м — 180 701. Если перед войной Императорский Тульский оружейный завод в среднем давал в день всего 130 револьверов, то уже в марте 1915 г. — 100 офицерских и 300 солдатских. Резкий рост выпуска в условиях войны не прошел даром. М.В. Фрунзе позже вспоминал: «Качеству «нагана» производства военного времени мы не особенно доверяли, и каждый командир предпочитал изделия до 1914 г.». Недостаток запасов, быстрый износ имеющихся револьверов и снижение качества производства вынуждали увеличивать выпуск патронов, снаряженных дымным («бурым ружейным») порохом. Начальник Петроградского патронного завода в рапорте от 7 февраля 1915 г. сообщал, что «вследствие разрывов барабанов револьверов при стрельбе патронами с бездымным порохом» револьверные патроны начали снаряжать дымным порохом. Это позволило к тому же немного сгладить проблему нехватки бездымных порохов. По причине дефицита материалов в ходе войны был поднят вопрос и о переснаряжении стреляных револьверных гильз, но от такой меры отказались.

Всего за 1914-1917 гг. Тульский завод поставил русской армии 474 800 револьверов — больше, чем за предыдущие 15 лет. Но и это не покрывало имеющиеся потребности.

Как и с другими типами оружия, пришлось прибегнуть к закупкам за рубежом. Уже в начале 1915 г. в Японии у Хара закуплены 7,63-мм пистолеты «Маузер» в количестве 5000 штук и 1 250 000 патронов к ним — 250 патронов на пистолет — «по цене 56 рублей 60 копеек за револьвер и 45 рублей за одну тысячу патронов» (согласно Справке ГАУ от 24 мая 1915 г.). К концу мая пистолеты доставили на Петроградский артиллерийский склад. Отпускались они «специальным частям: авиационным, автомобильным, мотоциклетным», т.е. тем самым «командам, которым... винтовка является обременительным оружием».

Предложения таких же «маузеров» пришло и с другого острова и другого конца континента. В начале мая 1915 г. фирма «Ле Персон» («Le Personne and Co») в Лондоне предложила русскому военному агенту в Англии генералу Рубану «1530 автоматических пистолетов Маузера калибра 7,63 мм по 85 шиллингов за пистолет и к ним 230 000 патронов по 90 шиллингов за 1000». 23 мая Рубан получил шифротелеграмму: «Великий Князь приказал купить» (имелся в виду Полевой Генерал-инспектор артиллерии великий князь Сергей Михайлович). Таким образом, приобрели 1500 пистолетов и по 150 патронов на каждый.

Вновь возник вопрос перевооружения части бойцов «револьверами и кинжалами» — теперь в связи с особенностями траншейной войны. В июле 1915 г. в штаб Верховного главнокомандующего прибыл французский майор Ланглуа, сообщивший «интересные данные об условиях боя с германцами в их траншеях», в том числе что «явилась необходимость вооружить часть людей, ведущих борьбу в траншеях, револьверами, кинжалами и. ручными гранатами» (по сути, речь шла о прототипах штурмовых групп). Начальник штаба Главнокомандующего генерал Янушкевич, предвидя «позиционные формы» борьбы и на Русском фронте, счел необходимым «заблаговременно приступить к заготовлению вышеперечисленных предметов», о чем и сообщил управляющему Военным министерством генералу Поливанову. И здесь самозарядный пистолет с его скоростью перезаряжания оказывался пригоднее револьвера — об этом свидетельствовал хотя бы опыт той же французской армии.

Комиссия адмирала Русина, направленная осенью 1915 г. в Лондон на Конференцию союзников с целью ускорить распределение и исполнение в союзных странах заказов России на вооружение и предметы снабжения, среди прочих предметов вооружения должна была заказать один миллион пистолетов и по 250 патронов на каждый пистолет. Разместить такой большой заказ не удалось. Однако полковник В.Г. Федоров, занимавшийся в миссии артиллерийскими вопросами, писал в своей записке-отчете: «Из справки, данной генералом-майором Гермониусом /тогда — председателем русской приемной комиссии в Англии. — С.Ф./, выяснилось, что 100000 пистолетов Браунинга с комплектом по 500 патронов на пистолет, уже заказаны в Испании, на остальное количество никаких заказов не имеется». Речь шла о так называемых «испанских браунингах». 14 февраля 1916 г. военный агент в Париже граф Игнатьев получил телеграмму: «Поступило предложение Барселонской фирмы Francisce Rev. Vergara на единовременную поставку 5000 семизарядных пистолетов системы Виктория с дальнейшей ежемесячной поставкой 2500 штук по цене 36,5 пезет с запасной обоймой и кожаным кобуром. Выясните солидность предложения. О результатах телеграфируйте Гермониусу и ГАУ. Петровский». Уже 23 февраля Игнатьев ответил: «Указанная оружейная фабрика, по сведениям Скуратова, переделана из суконной на оружейную во время войны. По его сведениям, центром производства ручного огнестрельного оружия в Испании является группа фабрикантов Veibar /очевидно, г. Эйбар. — С.Ф./. Группою этой уже весьма удовлетворительно выполнен заказ Французского правительства в 16 000 пистолетов и 61 000 револьверов. Пистолеты — типа Браунинга калибра 7,65 мм, ценою по 30 пезет без кобур. Производство 24 000 в месяц. Револьверы образца французской армии, калибра 8 мм. Производство 16 000 в месяц. Патроны обоих калибров были изготовлены во Франции». И вскоре Управляющий делами Особого совещания по обороне государства сообщал начальнику ГАУ генералу А.А. Маниковскому: «Помощник Военного Министра генерал-лейтенант Лукомский полагает нужным…  дать через <военного агента во Франции> заказ на пистолеты тем же фирмам, которые успешно произвели поставки для Французского правительства». В отношении от 28 декабря 1916 г. ГАУ сообщало: «Наш военный агент во Франции в начале текущего года заказал... 100000 автоматических пистолетов типа «Браунинг» калибра 7,65 мм и револьверов образца французской армии калибра 8 мм, по приблизительной цене. 10 р. 56 к. за экземпляр, без кобур. В мае и июне с. г. Французское правительство уступило из своих запасов в счет общего количества по 10000 экземпляров каждого типа и заводами были изготовлены 57850 штук. Остальные подлежат сдаче до конца 1916 г.». 5 млн патронов к ним должно было быть изготовлено во Франции. Главным (и, пожалуй, единственным) достоинством «испанских браунингов» была их дешевизна перед другими самозарядными пистолетами и быстрота поставки, по надежности они значительно уступали своим бельгийским прототипам. Приемщиком пистолетов в Испанию ГАУ осенью 1916 г. намеревалось отправить отозванного с фронта Ф.В. Токарева. В самом конце года заказ в Испании на 100 тысяч «7,65-мм пистолетов системы Браунинга» был утвержден.

Кроме того, в 1916 г. удалось разместить заказы: в Англии — еще на 50 тысяч пистолетов «Маузер», в США — на 100 тысяч пистолетов «Кольт» М1911. В сочетании с увеличившимся производством на ТОЗ револьверов «Наган» это должно было обеспечить заявленную в июне 1916 г. потребность в личном оружии — «10 тысяч револьверов» ежемесячно.

Заметим, что в большинстве документов периода войны автоматические пистолеты по-прежнему именовались «револьверами». Так, среди патронов, числящихся на хранении в Петроградском складе огнестрельных припасов на ноябрь 1916 г., были «боевые к револьверу Кольта» (хотя речь идет именно о пистолете), «к французскому автоматическому револьверу 7,65 типа Браунинга» (опять же — самозарядный пистолет) и т.п. Правда, «Маузер» именовался здесь же «пистолетом». Отметим, что для имевшихся в большом количестве пистолетов «Браунинг» 1903 г. Петроградский патронный завод выпускал 9-мм патроны «браунинг длинный», но по качеству эти патроны уступали зарубежным.

На калибр закупаемых пистолетов особого внимания не обращали — лишь бы с оружием поставлялось достаточно патронов. Разнообразие использовавшихся моделей личного оружия осложняло и без того непростую ситуацию с «многокалиберностью» стрелкового вооружения русской армии. Впрочем, в отношении личного оружия в такой ситуации оказались и другие армии, независимо от того, приобретали ли они срочно требовавшееся в возраставшем количестве личное оружие у собственных фирм или за рубежом. Так, германский рейхсвер использовал в ходе войны германские модели, но среди них были: 9-мм пистолеты Р.08 «Парабеллум», 7,63-мм С/96 «Маузер», 7,65-мм «Маузер» 1914 г., «Вальтер» Модели 4, «Зауэр» 1913 г., «Бехолла», «Егер-пистоле», «Дрейзе» 1907 г., старый 10,6-мм «Райхсревольвер» 1879 г.

Поставки пистолетов и патронов к ним в Россию шли довольно интенсивно. Военный агент в Лондоне генерал Гермониус телеграфировал 19 октября 1916 г.: «Colt Arms Co» увеличивает свою производительность и с февраля 1917 г. мог бы сдавать до 2500 пистолетов в неделю». Военный агент в США Сапожников сообщал 30 октября: «Револьверных патронов Кольта принято 5 миллионов, отправлено 2 миллиона. Ежедневно принимается около ста тысяч». А военный агент в Париже граф Игнатьев сообщал 24 сентября, что из Бреста в Архангельск 17 сентября пароходом среди прочих французских патронов отправлено «222 500 патронов к пистолетам». К февралю 1917 г. из Франции прибыло 58 345 пистолетов и 3 042 500 патронов из «испанского заказа». Фирма «Кольт» уже в мае-июне 1916 г. сдала около 6000 пистолетов. Российская армия оценила достоинства М1911 «Кольт» даже чуть раньше самих американцев — те признали его как эффективное личное оружие только в 1918 г., когда американским солдатам пришлось принять участие в боях во Франции. Что значит боевой опыт. Всего, по американским данным, с 19 февраля 1916 г. по 18 января 1917 г. «Кольт» отправила в Россию 47 100 пистолетов (т.е. менее половины заказанных). Хотя заказ на М1911 «Кольт» был одним из самых солидных, поставлено их было меньше, чем «испанских браунингов» или С/96 «Маузер», и, конечно, много меньше, чем револьверов «Наган».

Пистолеты и револьверы перестали быть оружием только офицеров и кавалеристов, становились привычными и у солдат технических специальностей. Так, 2 июня 1917 г. дежурный генерал при Верховном главнокомандующем сообщил начальнику Управления Полевого Инспектора артиллерии, что «замена винтовок в командах телефонистов револьверами признана желательной». Сформированная осенью 1916 г. и приданная 189-му Измаильскому пехотному полку опытная рота, вооруженная автоматическими винтовками и «ручными ружьями-пулеметами» Федорова, имела «второй комплект обученных нижних чинов», вооруженных пистолетами С/96 «Маузер».

Поскольку большинство пистолетов поставлялось без кобур, в январе 1917 г. на Технический комитет Главного интендантского управления возложили «выработку кобур» к пистолетам «Кольт» и «Браунинг» — это было частью работ Интендантского управления над снаряжением для ношения иностранных образцов оружия и боеприпасов к ним.

Военные револьверы и пистолеты носились тогда в закрытых поясных кобурах сбоку или сбоку-спереди (за исключением С/96 «Маузер» с кобурой-прикладом), пояс с кобурой поддерживался портупеей, страховочный ремешок или шнур крепился к муфте пояса. Характерно перемещение в ходе войны кобуры на поясе — боевые офицеры смещали ее чуть назад — так было удобнее извлекать оружие в условиях окопов и из положения лежа. Впоследствии такой способ ношения сохранится в РККА.

Кроме интенсивных поставок «маузеров», «кольтов» и «браунингов» надо учесть и большое количество трофейных пистолетов, охотно применявшихся русскими войсками. Среди таковых были германские «Парабеллумы» (в большинстве — Р.08), «Маузеры» нескольких моделей, «Дрейзе» 1910 г., австрийские «Рот-Штайр» 1907 г. и «Штайр» 1912 г. Среди мощных длинноствольных пистолетов встречалась и поставлявшаяся в рейхсвер с 1916 г. 9-мм модификация С/96 «Маузер», и так называемая «артиллерийская» модель «Парабеллума» LP.08, а также пистолеты-карабины «Парабеллум» с длиной ствола до 400 мм. С другой стороны, ценным трофеем были и популярные у германских офицеров и военных чиновников карманные пистолеты «Вальтер» модели 4 и «Маузер».

Применение пистолетов как вооружения самолетов ограничилось началом войны. Можно вспомнить, как знаменитому пилоту П.Н. Нестерову перед последним его боевым вылетом на перехват германского аэроплана 16 августа 1914 г. поручик Кованько сказал: «Что же ты будешь делать, возьми хоть «браунинг». Газета «Русский инвалид» от 3 декабря 1914 г. описала бой, в котором некий военный летчик «поручик С.», обстреляв германский «Таубе» из пистолета, принудил его к посадке (хотя «Таубе», возможно, сел по иным причинам, а сообщение сродни истории 2003 г. об иракском дедушке, «подстрелившем» из старой доброй магазинки вертолет «Апач»). В начале 1915 г. Главное военно-техническое управление (ГВТУ) просило начальников авиаотрядов указать «случаи и результаты применения на некоторых аэропланах пулеметов и маузеров». Один из командиров указал, что «маузеры» не применялись, поскольку «выбрасывание гильзы не дает уверенности при ветре сзади». По этой причине многие летчики предпочитали «наган» — все его гильзы оставались в барабане. Вообще же личное оружие оказывалось все менее пригодным для стрельбы по самолетам — приходилось сходиться очень близко, рассчитывать только на попадание в пилота. Но пистолет оказался кстати пилоту, совершившему вынужденную посадку за линией фронта, а также техническому составу — вопрос о портативном оружии самообороны для технического персонала остается актуальным и поныне.

«Не забывали» пистолеты и многочисленные изобретатели. Правда, среди предложенных проектов немало было курьезных вроде «шашек-пистолетов». Владелец торгового дома «Д.И. Наквасин и Ко» в письме из-за границы от 9 сентября 1915 г. просил Председателя Центрального военно-промышленного комитета «предложить военному министру на рассмотрение проект моей идеи, а именно ввести в ряды нашей кавалерии новое оружие «пистолет-шашка», которое могло бы оказать несомненную пользу при лихих рукопашных схватках». В перекрестье шашки предлагалось помещать 7,65-мм пистолет Браунинга, а в рукоятке — магазин на 12 патронов. «Шашка-пулемет» В.И. Лысенко («сына статского советника», как он подписался) из Ташкента, предложенная в январе 1915 г., была того же рода — шашка с 9-мм пистолетом Браунинга и магазином на 12-14 патронов. Генерал Юрлов в отзыве на предложение Наквасина отметил только, что «подобные предложения делались уже несколько раз и всегда отклонялись за непригодностью» (отметим, «не раз» делались они и за рубежом, и столь же безуспешно).

Отметим и работу отечественных конструкторов за рубежом. Так, уехавший до войны в Бельгию и обосновавшийся в Льеже С.А. Коровин еще в 1912 г. (через 4 года после патента чеха А. Томишки) запатентовал конструкцию самовзводного спускового механизма для самозарядного пистолета. Правда, вернувшись в 1914 г. в Россию, он до конца войны не смог найти себе применения в оружейной промышленности, а предложенную им схему самовзвода впоследствии не использовал в своих пистолетах.

Первая мировая пробудила активный интерес и к сигнальным и осветительным пистолетам — хотя это уже специальное, а не боевое оружие. Крупнокалиберные гладкоствольные пистолеты оказались одним из лучших пехотных сигнальных и осветительных средств и при наступлении, и при обороне, как днем, так и ночью. Использование осветительных патронов к таким пистолетам эффективно обеспечивало ночные действия подразделений.

На русском флоте к этому времени уже использовали закупаемые за рубежом сигнальные пистолеты Бэра, «стреляющие цветными огнями», и более простые и дешевые отечественные системы капитана 2 ранга Жукова. Набор цветных «ракет» позволял за счет их сочетаний и порядка пуска передавать несколько условных сигналов.

Еще в 1910 г. на вооружение был принят 27-мм сигнальный пистолет полковника С.А. Зыбина с откидывающимся вниз стволом и ружейным боковым замком, созданный на ИТОЗ. Журнал Арткома ГАУ за № 73 от 1910 г. писал: «Завод счел наиболее простым и удобным изготовить эти пистолеты по типу одноствольных охотничьих ружей центрального боя». Да и сам калибр сигнальных пистолетов 25-27 мм представлял не что иное, как 4-й охотничий. Но к началу войны таких пистолетов было крайне мало. Поэтому в войсках использовали поначалу простые обрезы охотничьих ружей, стрелявшие патронами со «светящей звездкой». Вскоре их заменили сигнальными пистолетами, закупавшимися в основном за рубежом: встречались, например, сигнальные пистолеты французской системы «Шобер», британские «Веблей» Mk I. Использовались и трофейные сигнально-осветительные пистолеты.

Кроме того, в январе 1915 г. Главное артиллерийское управление предписанием № 3015 предложило Тульскому оружейному заводу «приступить к переделке револьверов системы Смита-Вессона в осветительные пистолеты по образцу, доставленному генералом Крупом», благо сам револьвер имел схему с откидным стволом. С артскладов Петроградского, Тульского, Приамурского, Одесского, Иркутского, Омского военных округов собрали и выслали для переделки более 10 тысяч револьверов «Смит-Вессон». Кроме ИТОЗ, перегруженного заказами и срочными заданиями, переделкой револьверов в осветительные пистолеты занимался еще ряд предприятий, включая, например, фабрику швейных машин «Зингер» (один из многочисленных примеров взаимосвязи технологий оружейного производства с гражданскими отраслями машиностроения).