Пистолеты российской армии в начале XX века
«Автоматизация» личного оружия выглядела вполне естественной на фоне увеличения в армии числа пулеметов и работ над «автоматической» винтовкой. На Ижевском оружейном заводе попытались переделать «пистолет Браунинга № 3. для патронов, принятых к 3-линейному револьверу» (вспомним замечание о «взаимозаменяемости» патронов вооружения офицеров и солдат) — без успеха. Свой способ переделки «Браунинга» предлагал студент Московского Императорского Технического училища С. Прилуцкий, известный в будущем конструктор, участник многих конкурсов на конструкцию пистолета. Он, видимо, первым среди российских энтузиастов воплотил в металл свою разработку — кустарно сделанный опытный пистолет Прилуцкого хранится в тульском Музее оружия (кроме разработки самозарядного пистолета Прилуцкий вместе с мастером ИТОЗ П. Фроловым предлагал и вариант экстрактора к револьверу «Наган»).
На Императорском Тульском оружейном заводе, согласно предписаниям ГАУ от 17 мая 1912 г. за № 21671, была составлена «Комиссия для проектирования способов переделки автоматических пистолетов Браунинга, Борхард-Люгера и Манлихера с целью устранения имеющихся в них недостатков». Комиссии понадобилось полгода, чтобы в своем Журнале № 1 от 19 января 1913 г. прийти к заключению, «что переделать вышеназванные пистолеты… не изменяя совершенно конструкции. не представляется возможным. Для выработки же новых конструкций у чинов завода при настоящих усиленных работах не имеется времени». Дело было, конечно, не только во времени. Специалистам был очевиден главный «недостаток» самозарядного пистолета для русской промышленности — необходимость машинного изготовления с высокой точностью его деталей. Собственное точное машиностроение ограничивалось отделением Тульского оружейного завода, с трудом обеспечивавшим даже действующее производство самого ИТОЗ — в 1910-1912 гг. здесь выпускали до 100 станков в год. А нужно было ставить еще и производство пистолетных патронов. Необходимые станки и инструменты можно было закупить в Германии, США, Англии, но это требовало больших средств. Между тем и на разработку новых образцов средства отпускались ограниченно — из опытных работ финансировались тогда практически только автоматические винтовки. Кроме того, даже в конце 1912 г. еще продолжались споры о пистолете и револьвере. По-прежнему утверждалось, что «недостаток револьвера обр. 1895 г — неудобство и мешкотность его перезаряжания — не имеет существенного значения, т.к. при стрельбе в упор на близких расстояниях… только в редких случаях стрелку не хватит семи находящихся в барабане патронов».
Любопытным примером поисковых работ были попытки снабдить длинноствольные пистолеты «Парабеллум» модели 1904 г. и «Маузер» модели 1906 г. переводчиками для возможности непрерывной стрельбы, делавшиеся в 1906-1907 гг. в мастерских Ружейного полигона Офицерской стрелковой школы. Работы вскоре прекратили из-за крайне низкой кучности автоматической стрельбы из столь легких (0,8-1,0 кг) образцов. Лишь несколько десятилетий спустя подобное оружие получит признание в виде стреляющих очередями пистолетов (они и ныне именуются «автоматическими») и малогабаритных пистолетов-пулеметов.
Неудача одиночных и робких попыток «установить собственную фабрикацию» заставляла ориентироваться на зарубежные модели. Ситуация была знакомой — ведь и револьверы входили в русскую армию в свое время сначала через «разрешенные» модели, затем через централизованные закупки зарубежных моделей.
В январе 1913 г. Шифлеру передали заказ на 9-мм образцы: «50 пистолетов Маузера калибра 9 мм, с деревянной кобурой, 50 пистолетов Браунинга калибра 9 мм, с деревянной кобурой; 50 пистолетов Борхарда-Люгера калибра 9 мм и к каждому по 500 патронов». Правда, к пистолету Борхарда-Люгера («Парабеллум») заказанной модели деревянная кобура-приклад еще серийно не изготавливалась (на Р.08 «Парабеллум» пазы для крепления кобуры-приклада появились именно в 1913 г.). Существенно, что речь шла уже не о «рекомендуемых» образцах, а о «выборе наилучшего пистолета для нашей армии». Изменение отношения было не случайно — к 1913 г. наметился успех в разработке «автоматической» винтовки, которой планировали заменить магазинные. Россия постепенно выходила из кризиса и получила средства, которые могла пустить на широкое перевооружение армии. Это позволяло поднять вопрос и о замене револьверов «автоматическими» пистолетами. Заказы на пистолеты для испытаний направили соответственно «Ваффенфабрик Маузер», «Фабрик Насьональ» и DWM (надо заметить, старому и надежному партнеру русского военного ведомства).
Пистолеты были доставлены в Россию, и осенью 1913 г. на Ружейном полигоне вновь провели широкие испытания. А после испытаний в октябре пистолетов системы «Кольта-Браунинга» — 11,43-мм «Кольт» М1911 и 9-мм производства «Фабрик Насьональ» — решено было заказать Шифлеру еще и 50 пистолетов «Фабрик Насьональ» с 25 000 патронами «для войсковых испытаний... на случай, если бы испытания трех остальных образцов указали на какие-либо недочеты в их конструкции». Выданный 19 декабря заказ должен был быть выполнен лишь к ноябрю 1914 г. Вновь отметим интерес к бельгийской модели. Из разбора характеристик заказанных пистолетов в Журнале Отдела по Оружейной части № 388 от 24 октября 1913 г. видно, что внимание обращалось не только на баллистические характеристики, калибр, скорострельность и емкость магазина, но и на возможность быстрого определения состояния оружия (указатели наличия патрона в патроннике и взведения), надежность предохранителей.
Отметим, что ряд характеристик отличается от известных нам по серийным образцам. Указанный здесь «Маузер» — это 9-мм пистолет «Маузер» модели 1911 г., представлявший собой «военную» модификацию модели 1910 г. под патрон «парабеллум», существенно переработанную, с автоматикой на основе отдачи полусвободного затвора и фрикционным замедлением отпирания. Эта модификация, оказавшаяся малонадежной, серийно не выпускалась, и позже упоминаний об этом пистолете в России не встречается. Выбрать тип кобуры — кобура-приклад (а таковая предлагалась) или просто кожаная кобура — в ходе войсковых испытаний не успели.
В целом, однако, испытания доставленных пистолетов прошли удачно, и 17 июля 1914 г. Военный совет утвердил новый заказ ГАУ на «150 пистолетов Браунинга, Маузера и Борхард-Люгера с 75 000 патронов». Любопытно, что заказ германской модели для дальнейших испытаний планировали буквально на пороге войны.
Нашлось, наконец, место и «Маузеру». В том же 1913 г. Воздухоплавательная часть ГУГШ приняла пистолеты Маузера «как принадлежность аэропланов».
На двухместный аэроплан полагалось два «Маузера» с кобурами. 17 июля 1913 г. Комендант Новогеоргиевской крепости в записке Начальнику Штаба Варшавского военного округа писал: «На основании опытов, произведенных Генерального штаба капитаном Витковским, выяснилось, что для возможности вести борьбу на воздухе с неприятельскими самолетами наиболее желательным оружием для самого летчика является автоматический пистолет системы «Парабеллум», а для наблюдателя, имеющего обе руки свободными, — трехлинейный карабин». Пометка начальства на полях звучала логично: «Маузер не хуже». Воздухоплавательная часть предлагала также снабжать «маузерами» нижних чинов вместо карабинов. На каждый пистолет полагалось 200 патронов. Обоснование: «Находясь всегда под прикрытием, авиационные части не нуждаются в винтовках или карабинах дальнего боя, каковые только сильно стесняли бы работу нижних чинов».
Итак, к началу Первой мировой войны русская армия имела два «разрешенных» офицерам для приобретения на свои средства 9-мм образца пистолетов («Браунинг» 1903 г. и «Парабеллум») для ношения в строю и шесть образцов «карманного типа» калибра 6,35, 7,65 и 9 мм — вне строя. Кроме того, велись войсковые испытания с целью выбора пистолета для вооружения армии. Но война пресекла эти работы. Тем более что ни Бельгия, оккупированная германскими войсками, ни Германия, оказавшаяся противником России, понятно, уже не могли поставлять оружие.
Количество имевшихся в армии пистолетов, конечно, не шло в сравнение с количеством револьверов «Наган», остававшихся главным личным оружием.