Незабытые религии прошлого

Впервые услышав в детстве известнейшее стихотворение Федора Ивановича Тютчева «Весенняя гроза», мы удивляемся не только тому, сколь естественно и ярко изображено это природное явление, всегда вызывавшее у человека мистический восторг, но и тому, как в понятное и знакомое входит что-то нездешнее... может быть, сказочное?

Религия — миф — реальность

Давайте вспомним:

Ты скажешь: ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла,
Громокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила.

Удивительные строки, не правда ли?

В них и отголоски первобытного одухотворения природы, и детская доверчивая радость: сколько в мире поразительного и потрясающего!

Древние греки полагали, что герои обладают сверхчеловеческими способностями не только в силу личностных качеств, но и в связи с происхождением: они были детьми бога и смертной женщины либо богини и смертного мужчины. Будучи смертными, как люди, они обладали необычайными силой, ловкостью, выносливостью

Если кто-то назовет талантливого человека любимцем муз, мы вряд ли сочтем это неуместным. Упоминание колеса Фортуны не повергнет нас в изумление. Мы давно забыли о том, что это имя собственное, можем написать слово «фортуна» с маленькой буквы, и это не будет ошибкой. Другое имя собственное — Гармония — настолько органично воспринято русским языком, что от него даже образовано прилагательное — гармоничный.

Мы воспринимаем эти слова как привычные, всем понятные образы и не вкладываем в них сакрального смысла, даже если вспоминаем, что так звали греческих и римских богинь. Для нас все это — область мифологии. Мы связываем миф с религией лишь постольку, поскольку он был рожден из верований древних, но в целом воспринимаем его как красивую, поэтичную сказку.

«Когда бессмертные боги сходятся на совет, они говорят о многом, но больше всего сетуют на сумерки забвения, сгустившиеся над ними... Ибо, хотя боги и бессмертны, они не всемогущи. Их могущество проявляется в людях и осуществляется только через людей» (Ричард Олдингтон)

Однако те, кто назвал миф мифом (в переводе с древнегреческого — речь, сказание, предание), этим словом обозначали свод абсолютных истин, лежащих — ни много ни мало — в основе мировоззрения. Мусейонами изначально именовались храмы, в которых люди поклонялись всем девяти музам. Мы и поныне говорим «храм науки», «храм искусства». Это переносное значение родилось еще в те времена, когда музы были объектом религиозного поклонения. Весьма благоразумно вручить судьбу своих трудов богиням-покровительницам. Так один из мусейонов, Александрийский, становится местом, где собираются для работы лучшие ученые, при нем — знаменитая библиотека и помещения для чтения, обсерватория, ботанический и зоологический сады и даже жилые комнаты. Наверное, излишне пояснять, что и современное слово «музей» состоит в родстве с музами.

Богине Гармонии поклонялись те, кто желал счастливого брака. Утрачивая связь с именем собственным, понятие расширялось, и ныне для нас гармония — не только мир и спокойствие в семье, но и согласование, слаженность разнородных и даже противоположных элементов в философии и эстетике. Как тут не вспомнить о том, что по самой известной версии мифа Гармония была дочерью очень странной супружеской пары — богини любви Афродиты и бога войны Ареса!

Кадм и Гармония. Эвелин де Морган, 1877. Супруги Кадм и Гармония, согласно греческим мифам, добровольно превратились в пару змей

Под выражением «колесо фортуны» мы понимаем переменчивость удачи, случая. А вот древние римляне были уверены, что свое благосклонное внимание богиня Фортуна дарует не просто так — его можно привлечь, совершая определенные обряды. Фортуна могла даровать плодородие земле и плодовитость женщинам. А могла не даровать. Колесо — символ непостоянства. И в то же время — символ движения, годового круга. Фортуна на древних изображениях одной рукой опирается о колесо, а в другой держит рог изобилия.

Верования греков и римлян стали основой европейской культуры, проникли в христианство и до сих пор напоминают о себе многочисленными символами и крылатыми фразами, понятными людям различных вероисповеданий во всех частях света.

Асканий Юл — легендарный потомок Энея, предок Юлия Цезаря

Слово «царь», как известно, происходит от родового имени «Цезарь». Цезари — одна из ветвей более крупного рода, Юлиев, название которого произошло от второго имени Аскания Юла, сына легендарного героя Энея, рожденного богиней Афродитой от смертного мужчины. Легенды повествуют о том, что после падения Трои он обосновался где-то на Апеннинском полуострове. Юл впоследствии основал город Альба-Лонгу, а его потомки — Рим

Веды — древнее знание

Веды... Так на санскрите звучит название сборника священных индийских текстов и гимнов XVI века до н. э. (не исключено, что они появились значительно раньше). Для русских это слово не нуждается в переводе. Ведать — это больше, чем просто знать. Ведать — это постигать тайную суть вещей, доверяться не только фактам, но и ощущениям, пребывать в гармонии с миром...

«Ведь если звезды зажигают — // значит — это кому-нибудь нужно? // Значит — кто-то хочет, чтобы они были?» — спрашивает русский поэт Серебряного века Владимир Маяковский. И делает вывод: звезды нужны, чтобы человек не чувствовал себя одиноким, всеми покинутым ни в мире людей, ни во Вселенной.

«Хотел бы я знать, зачем звезды светятся, — вторит ему Маленький Принц Антуана де Сент-Экзюпери. — Наверно, затем, чтобы рано или поздно каждый мог вновь отыскать свою».

«Агни достоин прославления прежними пророками и теперешними; он да низведет сюда богов. Посредством Агни можно получить богатства и благосостояние каждый день... <...> О Агни! будь нам легко доступен, как отец сыну; сопровождающий нас к счастию» («Ригведа», перевод Николая Крушевского)

В этих словах знаменитых авторов XX века — отголоски самых древних сакральных представлений людей: мир был сотворен не просто так, а ради какой-то цели. Ради какой же?

Ради счастья, уверенно отвечают Веды. А счастье — в осознании человеком себя частью Вселенной, которая, по большому счету, организована очень разумно.

Если боги сотворили мир для счастья человека, значит, человеку достаточно жить так, как угодно богам, и он обретет желаемое? Возможно. Но индуисты считали нелишним напомнить богам о себе — воздать им хвалу и попросить поддержки. Древнейшая часть Вед — «Ригведа» — это сборник таких гимнов, обращений к божествам индуистского пантеона.

И это не просто слова: благодаря обращению к высшим сущностям человек обретал мир в душе, чувствовал себя под могущественной защитой, становился сопричастным к жизни Вселенной.

К древним Ведам, ставшим первой ступенью индуизма, обращались и обращаются создатели оригинальных философских и религиозных концепций, ища в них непреходящую мудрость. Индия вдохновляла российских создателей такого рода учений — Елену Блаватскую и Елену Рерих. Веды оказали влияние и на лучшие умы западного мира. Ссылались на них в своих трудах философы Гегель и Шопенгауэр, обращался к ним Ницше, вдохновлялись ими писатели Ромен Роллан, Герман Гессе, Олдос Хаксли и многие другие.

На рубеже XIX-XX вв. известный русский поэт-символист Константин Бальмонт сделал переложение нескольких отрывков из «Авесты», священной книги зороастрийцев. «...Но выше их есть бог — Агурамазда, Он создал все, в чем знание и жизнь. Молитва — дочь его; святое слово — Его душа; святое помышленье Есть луч от Солнца правды запредельной, Есть отзвук сочетаний мировых, Проникновенный взгляд Агурамазды. Воздайте же Всевышнему хвалу!»

В индуизме и ныне существует течение, называемое «веданта» — «окончание Вед». Оно неоднородно, в нем издревле выделялись отдельные «потоки», один из которых, адвайта-веданта, стал основой современного ведизма.

Согласно адвайта-веданте, единственная реальность — бог-творец Брахман, а весь мир иллюзорен, а значит и страдания — иллюзия. Освободиться от них можно, если обрести истинное знание о Брахмане. Основоположник современной веданты Свами Вивекананда, индийский религиозный философ и общественный деятель второй половины XIX века, утверждал, что каждая личность божественна сама по себе, но нищета — не в духовном, а в материальном смысле этого слова — не позволяет людям повернуться к Богу. Мыслитель советовал вести праведный образ жизни, проявлять бескорыстие, иметь веру в себя. А еще он объединил все религии очень простым способом: Бог един, сказал Вивекананда, просто носит разные имена: Аллах, Брахман, Кали, Рама, Иисус, Будда... Эта идея и поныне находит немало приверженцев среди людей самых разных национальностей и религиозных убеждений.

О женщине священная книга зороастрийцев отзывается исключительно с трепетом и благоговением, как о совершеннейшем из творений Ахуры Мазды: «Женщина — это чудо творения. Непревзойденная и несравненная по образу и красоте, она пребывает в семи царствах. Она — расцветший цветок в саду жизни, распространяющий вокруг аромат»

Персидский мудрец Заратустра

По решению ЮНЕСКО 2003 год был объявлен годом 3000-летия зороастрийской культуры, хотя крайне трудно определить даже столетие, когда жил Заратустра — единственный пророк Ахура Мазды (Агурамазды, Оромазда), «Мудрого бога», творца мира духовного и мира земного.

В религиозных церемониях зороастрийцев используется то, что окружает нас в повседневности, помогает поддерживать жизнь человека сейчас и, как предполагается, будет использовано при даровании человеку жизни вечной: Молоко, Огонь, Металлические изделия, Скатерть, Вода, Цветы, Фрукты, Орехи, Веточка мирта

Хотя вопрос о том, жил ли Заратустра на самом деле, остается открытым. О нем рассказывают как о человеке, но в то же время приписывают ему божественные свойства. Считается, что он родился в древнем священническом роде, но его истинным отцом был верховный бог Ахура Мазда. При рождении Заратустра не заплакал, как все дети, а засмеялся — и его смех убил две тысячи демонов. Продолжал он свои подвиги и в дальнейшем, но злые силы не могли отомстить ему — он был защищен силой Ахура Мазды.

Заратустра выступал против обожествления сил природы и кровавых жертвоприношений. Единый бог Ахура Мазда, учил Заратустра, — добр, не приемлет лжи и зла. При этом священный символ зороастрийцев — огонь.

Заратустра держит небесную сферу. Фрагмент фрески Рафаэля «Афинская школа», XVI в.

Зло в зороастризме тоже персонифицировано — над всеми демонами стоит Ангро-Майнью (Ариман). Он могуч, но слабее Ахура Мазды, и тот всегда одерживает над ним победу. Как тут не вспомнить христианские представления о добре и зле: Бог всегда побеждает дьявола, потому что Бог сильнее.

Отводя большое место в человеческой жизни воле Ахура Мазды, зороастризм главную ответственность за жизнь человека, праведную или неправедную, возлагает на самого человека, наделяя его свободой выбора благих мыслей, благих слов и благих деяний. Заратустра считал, что человек сотворен таким, что вполне способен отличить добро от зла. «Счастье тому, кто желает счастья другим», — такова основная максима зороастризма.

Простота и ясность этой религии, появившейся в Иране задолго до ислама, позволили ей просуществовать до наших дней. В настоящее время в мире порядка 100 тысяч приверженцев этой религии. Большая их часть — в Иране (гебры) и в Индии (парсы), но существуют общины зороастрийцев и в других странах, мирно соседствуя с представителями других религий.