Уникальный Джорджоне
Все знают «великую тройку» гениев эпохи Возрождения по именам: Рафаэль, Леонардо, Микеланджело. А имя еще одного творца этого невероятного периода — Джорджоне, традиционно употребляемое со смысловым суффиксом «великий» — «великий Джорджо», — прячется в тени этих прославленных мастеров. Но время подтвердило, что титул «великого» был пожалован ему современниками не случайно.
Именно Джорджоне, почти неизвестный широкой публике, сумел создать такой задел на будущее, что его идеи нашли продолжение в творчестве великих живописцев последующих эпох. Так, скандально известная «Олимпия» Эдуара Мане по композиции напоминает не столько полотно Тициана, с которым Джорджоне работал в одной мастерской, сколько саму его знаменитую «Спящую Венеру». Только красавицу разбудила служанка с букетом, и она приподняла голову и оперлась на локоток.
Неспроста сам великий Тициан дописывал полотна Джорджоне, оставшиеся в их общей мастерской после смерти учителя.
Ни мятущийся Микеланджело, ни ироничный Леонардо, ни меланхоличный Рафаэль не достигали той завораживающей гармонии, которой озарены работы Джорждоне. Его грациозные женские фигуры будто облиты абрикосовым светом: мягко выступающая в пейзажном пространстве «Юдифь», прячущаяся в покоях Эрмитажа, кажется менее реальной, чем стеклянно поблескивающий, абсолютно чистый меч в ее руке. Неспроста улыбается попираемый ее ножкой Олоферн — от чего он буквально потерял голову, и так понятно.
И гордо шелестят листья лавра над вполне земной миловидной головкой «Лауры».
Бесконечное пространство познания приоткрыло свои дали перед человеком, еще только собирающимся двинуться к их исследованию, в картине «Три философа».
Таинственная «Гроза» и, конечно, «Сельский концерт», который не давал покоя не только Тициану (вспомним «Завтрак на траве» все того же дерзкого Мане), — единство мысли, ощущения и эмоции, наполняющие эти работы, порой действительно невозможно переносить. Так подросток швыряет камень в идеально гладкую поверхность озера и облегченно выдыхает, глядя на круги, — значит, он существует перед лицом Вечности. Той самой Вечности, полномочным послом которой предстает человек, оставивший после себя эти загадочные полотна, — Джорджоне, «великий Джорджо» великой Венеции.