Альбер Камю (1913—1960)
Творчество нобелевского лауреата по литературе 1957 г. Альбера Камю по праву считается классикой французского экзистенциализма.
По Камю, сознание, выйдя из замкнутого круга повседневной текучки и «машинальной» жизни, прозревает и постигает абсурд существования. Очевидность конца делает нелепыми и смешными любые прогнозы на будущее, ведь с ним приближается смерть: «Всё дано, чтобы быть отобранным безжалостно».
В мире, лишённом иллюзий, человек ощущает себя посторонним. Но возврат к былому уже невозможен, ибо вместе с иллюзиями человек лишился и «воспоминаний о потерянной родине, и надежды на обретение жизни обетованной». Свою основную задачу Камю видит в преодолении пессимизма и в создании новых нравственных ориентиров: «Установить абсурдность жизни — это вовсе не конец, а только начало. Нас интересует не само по себе открытие, а правила поведения, из него извлекаемые».
«Нужно любить жизнь прежде, чем её смысл... Да и когда любовь к жизни исчезает, никакой смысл нас не утешит». Недаром в качестве эпиграфа к эссе «Миф о Сизифе» (1942 г.) Камю взял изречение древнегреческого поэта Пиндара: «О моя душа, не стремись к бессмертию, но исчерпай всё возможное на земле».
Свою правду о жизни Камю стремился выразить в романе «Посторонний» (1942 г.). Герой романа Мерсо — мелкий служащий в одной из контор Алжира. Его существование ничем не примечательно — череда серых будней и не менее тоскливых воскресений. Мерсо сам неоднократно подчёркивает свою ординарность: «такой, как все».
«Я не философ и никогда не стремился им стать... Я говорю лишь о том, что пережил». «Именно свободный выбор создаёт личность. Быть — значит выбирать себя». А. Камю
В первой части романа воспроизводятся раздробленные, бессвязные события, отражённые в восприятии героя, — о них Мерсо рассказывает тусклым, бесцветным голосом. Безразличие — его стихия: «...жизнь всё равно не переменить, как ни живи, всё одинаково». Блестящее предложение Альбер Камю, патрона, сулящее переезд в Париж, или же вопрос Мари, думает ли он жениться на ней, вызывают одну и ту же реакцию: «Мне безразлично, мне всё равно».
Противоестественная логика Мерсо проявляется уже с самого начала романа. Отстранённо - безучастно относится он к смерти матери: «Сегодня умерла мама. А может быть, вчера — не знаю... Ну вот, подумал я, воскресенье я скоротал, маму уже похоронили, завтра опять пойду на работу, и, в общем, ничего не изменилось».
Безразличие Мерсо рассматривается Камю как воплощение «подлинного» существования в мире абсурда. Герой живёт лишь текущим мгновением. Случайно встретив на пляже машинистку Мари Кордона, он не задумываясь уступает чувственным желаниям. И хотя это было на следующий день после похорон матери, Мерсо не испытывает угрызений совести, так как понятия совести для него просто не существует.
В конце первой части унылый речитатив героя будто взрывается безумием — непредсказуемым, необъяснимым убийством араба. Мерсо даже толком не знает свою жертву — просто в тот день слишком жарко пекло солнце.
Во второй части рассказывается о тех же событиях, что и в первой, только с точки зрения судей Мерсо. Разница между тем, как Мерсо воспринимает свою жизнь и как те же самые события рассматриваются с позиции социальной логики, огромна.
Логика поведения Мерсо, человека абсурда, не соответствует общепринятым нормам. Спокойствие во время похорон матери, чашка кофе, выпитая у её гроба, связь с Мари — всё это истолковывается судьями Мерсо как «крайняя бесчувственность и пустота сердца». Прокурор, действуя от имени правосудия, ловко подгоняет факты под заранее заданную схему «чудовищного злодеяния», адвокат, разыгрывая роль защиты, характеризует Мерсо как «истинного труженика и преданного сына». Суд в глазах Мерсо превращается в спектакль, в котором все роли заведомо распределены и в котором он, главное лицо драмы, не узнаёт себя в подсудимом. «Всё шло как бы без моего участия. Мою судьбу решали, не спрашивая моего мнения. Время от времени мне очень хотелось прервать этих говорунов и спросить: „А где тут подсудимый?».
Бессмысленность существования Мерсо начинает осознавать в «пограничной ситуации», накануне казни. «Из бездны моего будущего в течение всей моей нелепой жизни подымалось ко мне сквозь ещё не наставшие годы дыхание мрака. Оно всё уравнивало на своём пути, всё доступное в моей жизни, такой ненастоящей, такой призрачной жизни. Что мне смерть „наших близких, материнская любовь, что мне Бог, тот или иной образ жизни, который выбирают для себя люди, судьбы, избранные ими, раз одна-единственная судьба должна избрать меня самого, а вместе со мной и миллиарды других избранников...»
Вторая мировая война внесла серьёзные коррективы в мироощущение Альбера Камю, и это нашло отражение в его следующем романе — «Чума» (1947 г.). Теперь писатель защищает общечеловеческие ценности, ратует за активное сопротивление и борьбу со злом. Своему излюбленному жанру — философской притче — Камю придаёт черты хроники; абсурд наполняется конкретно-историческим содержанием.
В отличие от других произведений Камю, в романе, пусть и условно, фиксируется дата событий — 194... г. Возникают ассоциации с недавним прошлым — Вторая мировая война, оккупация, фашизм. Подробный рассказ о вспышке эпидемии чумы в XX столетии воспринимается как миф о борьбе человека со злом. Образ чумы, писал Камю, передаёт «атмосферу удушья, опасности и изгнания», характерную для периода оккупации.
Алжирский город Оран изолирован от всего мира, и его жители остались один на один со смертью. Появление крыс на улицах Орана, первые симптомы болезни, стремление администрации и населения спрятаться от грозной очевидности, сделать вид, что ничего особенного не происходит. Затем изумление обывателей, ставших пленниками чумы. Оцепенение оранцев, смирившихся со своей участью и пытающихся наладить быт: в городе оживляется чёрный рынок, выходят газеты с предсказаниями, ускорен обряд похорон, а из труб крематория постоянно идёт дымок... За клиническими признаками вырисовывается исторически определённый лик чумы — фашизм.
Каждый из героев хроники — звено в постижении смысла происходящего. Парижский репортёр Рамбер, случайно задержавшийся в зачумлённом городе, отчаянно, подкупом и обманом, пытается пробиться на волю. Но когда преодолены все препятствия, он решает остаться, так как испытание чумой привело его к прозрению: «стыдно быть счастливым в одиночку».
Врач Бернар Рие — летописец оранской трагедии. Мораль «трезвой ясности» позволяет ему реалистически оценивать творящееся вокруг. Позиция Рие — это позиция «трагического стоицизма». Он знает, что чуму победить нельзя: она — неотъемлемая часть человеческого существования, но долг человека требует бунтовать, сопротивляться ей. Как врач он должен отстаивать жизнь — лечить людей. Эпидемия мало что изменила в самом Рие. Для доктора выбор был заранее предрешён. Он взвалил на себя ответственность за спасение Орана: организацию больниц, санитарных дружин, налаживание карантинной дисциплины.
Помощник доктора Рие — заурядный статистик Гран, неудачник по службе, неудачник в семейной жизни. Гран исповедует ту же мораль «трагического стоицизма», что и доктор Рие. Смешная страсть к сочинительству, которой одержим Гран, — это попытка преодолеть хаос жизни. Бедняга в течение многих лет правит первую и единственную фразу о прекрасной амазонке, добиваясь стилистического совершенства. Но фраза всё не даётся, ускользает. Точно так же ускользает из рук врачей и администрации города победа над чумой.
Афоризм одного из пациентов Рие «А что такое в сущности чума? Та же жизнь, и всё тут» является ключом к притче. Болезнь отступила, однако доктор Рие понимает, что победа над ней временна и радость людей всегда будет под угрозой, так как микроб чумы неистребим. «Вслушиваясь в радостные крики, идущие из центра города, Рие знал, что любая радость всегда находится под угрозой... микроб чумы никогда не умирает, никогда не исчезает, он может десятилетиями спать где-нибудь в завитушках мебели или в стопке белья, он терпеливо ждёт своего часа... и, возможно, придёт на горе и в поучение людям такой день, когда чума пробудит крыс и пошлёт их околевать на улицы счастливого города».
Чума — многозначный образ. Это не только смерть, стихийные бедствия, войны и насилие, это прежде всего олицетворение зла как неотъемлемой части миропорядка.
Абсурд, которому Альбер Камю посвятил всё своё творчество, ворвался в его жизнь нелепой роковой случайностью: 4 января 1960 г. писатель погиб в автокатастрофе.