Корабль твой на крылах орлиных,
Промчавшись по крутым волнам,
Ведомый разумом и силой,
Причалит к славы берегам.
Но, отдохнув от испытаний,
В счастливом золотом краю,
О, вспомни тех, кто в час
страданий,
Сражаясь с бурей, пал в бою. (Перевод Е. С. Себежко.)
В этих стихах отец предсказал сыну его будущую жизнь: и ослепительную славу, и горечь воспоминаний о покинутой родине. Отец — Аполло Коженёвский, польский дворянин и журналист, в 1863 г. сосланный с семьёй в Вологду за участие в подготовке восстания против царизма. Сын — Теодор Юзеф Конрад Коженёвский, начавший службу простым матросом и завершивший её в должности капитана, впоследствии ставший знаменитым английским писателем.
Его первые читатели с трудом могли поверить, что он изучил английский язык лишь к двадцати годам. Все книги Конрада написаны по-английски, он принял английское подданство, но Польша всегда жила в его памяти. Он верен ей и когда признаётся одному из своих польских корреспондентов: «Никогда ни умом, ни сердцем не отделял я себя от моей родины и, хоть я и пишу по-английски, могу считаться вашим соотечественником»; и когда в Англии берёт себе имя Конрад, восходящее к герою польского поэта А. Мицкевича Конраду Валенроду; и когда перед смертью делится с близкими сокровенным желанием — умереть на родине.
Произведения Конрада можно прочитать по-разному. Можно видеть в них лишь захватывающие приключения: заговоры, погони, преступления, происходящие в экзотических странах. Жизнь его героев — изгнанников, бродяг, авантюристов — окутана тайной, постепенно проясняющейся по мере развития действия. Так что его книги вправе считаться авантюрными, приключенческими, даже детективными.
У него есть и другие герои — люди долга, сильные, мужественные, живущие под девизом: «Делай или умри!». Только в море, наедине с могучей стихией, они, такие скучно-заурядные на суше, становятся настоящими мужчинами, идущими навстречу испытаниям и не ждущими ни наград, ни признания. И значит, Конрада можно назвать «певцом моря», «рассказчиком морских историй», как и называла его английская критика тех лет.
В книгах Конрада обязательно присутствует любовь, поглощающая человека целиком, — чувство, которое зачастую не желаемо и не ожидаемо, исходом которого может быть только смерть. Всё это есть у Конрада. Но за приключениями и тайнами, экзотикой дальних островов и любовными трагедиями всегда ощущается и другое — космическая отчуждённость мирового порядка от воли человека, проклятого одиночеством.
Что такое одиночество, Конрад — «чужак», думавший по-французски, говоривший по-английски, а во время болезни, по словам близких, бредивший по-польски, — знал хорошо. Но тема одиночества в его творчестве обусловлена не только личными причинами. Оно осознавалось писателем как универсальный закон, управляющий судьбой каждого человека. И ценность человеческой жизни у Конрада определяется способностью противостоять этой роковой заданности, быть человеком «непокоя», если вспомнить название его раннего сборника — «Рассказы о непокое» (1898 г.).
Заглушая грохот серебряных рудников и шелест морского прибоя, таинственный шёпот джунглей и шум большого города, всё громче и громче — от произведения к произведению — звучит голос автора, воспевающий величие человека, обречённого на одиночество в мире и не смиряющегося с ним, противопоставляющего ему свою волю и мужество.
В предисловии к книге «Личные воспоминания» (1912 г.) Конрад замечает: «Те, кто читает меня, знают моё утверждение, что жизнь опирается на несколько очень простых идей, старых как мир. Одна из них — идея солидарности».
Эту идею воплощают прежде всего люди, прошедшие испытание морем (для Конрада «мы»), — особая часть человечества. Главный закон морского братства — чувство ответственности друг за друга, лишённая рисовки самоотверженность. Когда море взрывается могучей, поистине апокалипсической энергией, открывается истинная правда о человеке: он безмерно мал и слаб в единоборстве с взбунтовавшейся бездной, но сам факт единоборства несёт в себе отсвет величия.
Впервые к философии «морского братства» Конрад обращается в повести «Юность» (1902 г.). Пять человек слушают рассказ капитана Марлоу (это один из постоянных рассказчиков в произведениях Конрада) о его первом морском испытании. Автор не даёт имён слушателей, они не принимают участия в действии, но это не «служебные» фигуры. «Все мы, пятеро, связаны были крепкими узами морского братства, верность которых недостижима для других людей».
В центре повести — юный Марлоу. Ему двадцать лет, он получает место второго помощника капитана и, хотя его судно — доживающая свой век грязная посудина, чрезвычайно горд собой и своим положением. Когда корабль начинает протекать, разваливаться в открытом море и матросы выкачивают воду вахта за вахтой, забывая время суток и дни недели, помня только о долге, герой всё же находит время подумать: «Да ведь это чертовски замечательное приключение. Как в книжке. Я был доволен, от этого испытания я не отказался бы ни за какие блага в мире. У меня бывали минуты ликования». И десятилетия спустя Марлоу будет горделиво вспоминать свой юношеский энтузиазм и силу, которую море «дало вам случай почувствовать».
Море — герой многих книг Конрада — всегда сложный, разноплановый образ. Непостижимая бурная энергия моря заставляет воспринимать его как живое существо, загадочное и притягательное. Это и бессмысленно жестокая стихия. Но это ещё и воплощение «божественного величия Вселенной».
Зло как непременная часть мира изображается в одной из самых загадочных повестей писателя — «Сердце тьмы» (1899 г.). В центре повести — агент торговой компании Куртц, в жилах которого смешалось столько разной крови, что автор говорит: «Вся Европа участвовала в создании Куртца». Куртц искренне считает себя гуманистом, призванным нести туземцам свет цивилизации. Но если дикари сопротивляются, их нужно подчинить «благой силе» прогресса. Система подчинения красноречиво воплощается в «роще смерти», где лежат «чёрные тени болезни и голода», и в высохших отрубленных головах, «украшающих» изгородь вокруг дома Куртца. Во имя благой цели Куртц создаёт ад, который в конце концов разрушает и его самого.
Роман «Лорд Джим» (1900 г.) принадлежит к числу наиболее известных произведений Конрада. Критика по-разному трактует эту книгу. Чаще всего её воспринимают как трагедию вины и искупления (вариант — преступления и наказания). Сам Конрад в предисловии определяет её как трагедию потерянной чести.
Уже в самом начале повествования возникает ощущение тайны, связанной с судьбой героя. Какие-то загадочные обстоятельства заставляют его скрывать свою фамилию, внезапно покидать обжитые места, уходить всё дальше и дальше от цивилизации, пока он не окажется в отрезанном от мира посёлке Патюзан. Большую часть истории Джима, которого за благородство и великодушие жители Патюзана нарекли Тюаном (Лордом), рассказывает капитан Марлоу, и вместе с его молчаливыми слушателями читатель постепенно постигает тайну Джима.
Сын сельского пастора, он рано обнаружил призвание к корабельной службе. Овладев морским ремеслом, поступил штурманом на пароход «Патна», перевозивший паломников. Во время плавания судно натолкнулось на препятствие. Решив, что катастрофа неминуема, капитан с помощником нарушили морскую заповедь и бросили корабль со спящими пассажирами на произвол судьбы. В последнюю минуту — не из трусости, а по какой-то иной причине — Джим прыгнул в шлюпку вместе с ними.
Хотя «Патна» не затонула, беглецов судили. Джима лишили диплома штурмана. Но сам себе он выносит более суровый приговор: отныне вся дальнейшая его жизнь будет определяться стремлением вернуть не только уважение окружающих, но и самоуважение.
Это удаётся ему после долгих скитаний, на краю света, в Патюзане. Но и здесь, где он стал для местных жителей Лордом Джимом, воплощением справедливости, мужества и чести, где нашёл свою единственную любовь, судьба готовит ему новые испытания. И хотя его вина только в излишней доверчивости, расплачивается он за неё жизнью.
Среди различных толкований романа есть и такое: «Патна» — это Патриа (Родина), и тогда всё повествование приобретает иносказательный смысл. Судьба Джима не что иное, как судьба самого Конрада. Он также совершил свой «прыжок за борт», оставив Польшу, и, мучаясь угрызениями совести, воплощает их в романе. Конечно, можно найти в книге основания и для этой точки зрения. Но, пожалуй, самое главное для писателя — показать общность человеческих судеб. Воистину, Джим «был одним из нас».
Конрада-художника отличает поразительная способность «видеть». «Цель, которую я пытаюсь достигнуть с помощью написанного слова, — это заставить вас услышать, почувствовать, а прежде всего заставить вас увидеть», — писал он в предисловии к роману «Негр с "Нарцисса"» (1897 г.).
Достаточно даже малейшего сдвига в восприятии привычных вещей или чуть изменённого угла зрения при взгляде на них, чтобы вдруг открылось некое глубинное видение, момент прозрения, о котором Конрад говорит устами героя повести «Фальк» (1903 г.): «...пустяшный звук, быть может, лишь самый обыденный жест открывает нам всё неразумие, всю самодовольную глупость нашего благодушия».
Конрад оказал большое влияние на многих писателей XX столетия. Э. Хемингуэй и У. Фолкнер, Г. Грин и К. Г. Паустовский высоко ценили его творчество, а Т. Манн назвал его «первым повествователем эпохи».