Проспер Мериме (1803—1870)
Родители Проспера Мериме были людьми искусства. Отец — Леонар Мериме — известный живописец, последователь Жака Луи Давида. Художницей была и мать, Анна Моро. Атмосфера необычайной ценности искусства, уважения к труду художника и писателя, несомненно, повлияла на увлечения юного Проспера. Он много читал, в том числе и на иностранных языках, особенно увлекался Байроном и Шекспиром, а в 16 лет взялся за перевод на французский язык «Поэм Оссиана» Дж. Макферсона.
Интерес к самостоятельному творчеству проявился у Мериме ещё в студенческие годы. Важнейшие события этого периода — знакомство со Стендалем (1822 г.) и окончание юридического факультета Парижского университета (1823 г.). Юристом Мериме не стал, хотя и давал друзьям практические советы, своего рода юридические консультации.
Знакомство со Стендалем перешло в тесную дружбу. Именно Стендаль повлиял на творческий метод будущего писателя: он увлёк Мериме своим стремлением к созданию романтических произведений совершенно нового типа — проникнутых духом либеральных ценностей, политически злободневных.
Свою атаку на классицизм, борьбу за утверждение принципов нового искусства Мериме начал прежде всего как драматург. Театр в те годы являлся главной цитаделью классицистов. Первые французские романтики писали романы и новеллы и избегали посягать на традиционные для классицизма драматические жанры. А молодой Мериме вступил на «поле противника», опубликовав в 1825 г. свою первую книгу — сборник пьес под названием «Театр Клары Гасуль».
Скрывшись под именем переводчика Жозефа Л’Эстранжа, он приписал авторство пьес никогда не существовавшей испанской актрисе Кларе Гасуль, а для большей убедительности привёл её вымышленную биографию и приложил портрет — своё собственное изображение в женском национальном испанском наряде. Эта мистификация рождена не только пристрастием Мериме к подобного рода шуткам. Было и практическое обоснование: автором пьес, проникнутых духом смелого и честного изображения действительности, оказывался не француз — таким образом было легче избегнуть критики. В кругу друзей Мериме прекрасно знали, кто истинный автор «Театра Клары Гасуль». Но многие читатели и критики поверили в версию, придуманную писателем, — настолько свежей, свободной от привычных канонов выглядела эта книга.
Драматургия Мериме гораздо больше, чем прежняя литература, соответствовала динамике современной жизни. Знаменитые три единства (места, времени и действия) здесь не соблюдены, нет ни обязательного деления на пять актов, ни точной жанровой определённости: все пьесы — и весёлые, и серьёзные — названы комедиями. К тому же они написаны прозой, а не стихами.
Мир «Театра Клары Гасуль» романтичен: интриги, тайны, эффектные ситуации, пламенные страсти. Но всё это окрашено тонкой иронией.
Мериме откликается на призыв Стендаля создать национальную историческую трагедию. В драме «Жакерия» (1828 г.) он обращается к крупнейшему событию XIV в. — восстанию французских крестьян против феодалов. Сцены одной из самых знаменитых крестьянских войн у Мериме предстают словно выхваченными из реальной цепи событий. Место действия — то готическая зала, то деревенская площадь, то дорога в лесу, то овраг... Мериме вновь полемизирует с принципами классицизма.
В трагедии нет идеального героя ни среди крестьян, ни среди феодалов. Люди из народа могут быть необычайно мужественными и даже благородными (например, Рено, отомстивший за смерть сестры, отдаёт себя в руки противника, чтобы тот не казнил заложников). Но всё же он скорее жертва трагической судьбы, человек, доведённый до отчаяния. Большинство крестьян не способно к осмысленному восприятию ситуации, им свойственны самые грубые предрассудки. Атаман воровской шайки совсем не похож на благородного разбойника. Он смел и умён, но автор убедительно доказывает, что жестокое ремесло не могло не превратить его в человека безнравственного. Мощь народного движения передана в «Жакерии» совершенно необычным для классической драмы изображением действий множества персонажей, каждому из которых присущ свой, глубоко индивидуальный, облик.
Следующий шаг на пути к осмыслению исторического прошлого Мериме делает в жанре романа. Здесь автор может говорить о событиях не только устами действующих лиц, но и от лица рассказчика. В «Хронике времён Карла IX» (1829 г.) перед нами попытка художника объективно разобраться в одной из самых трагических страниц истории своей родины — Варфоломеевской ночи, когда представители одной веры безжалостно уничтожили десятки тысяч последователей веры иной.
Мериме полагал, что истинные причины этой кровавой драмы следует искать не только в воле государственных деятелей, но и в нравственном состоянии всего общества. Страшная резня нашла такое количество исполнителей потому, что рядовые французы поддержали её.
В книге есть и романтическая история любви, тайные свидания, возлюбленная в маске... Но любовь Бернара и Дианы отравлена религиозным противостоянием: Диана — католичка, Бернар — гугенот. Религиозные убеждения разделяют также двух необычайно преданных друг другу братьев, Бернара и Жоржа. Бернар, обороняющий крепость Ла-Рошель, оплот протестантизма, смертельно ранит Жоржа, не узнав его среди противников. Так конфликты эпохи влияют на судьбы героев, и это братоубийство в высшей степени символично.
Темы и мотивы, типичные для писателей-романтиков, Мериме разрабатывает и во многих новеллах. Здесь и экзотика, как в «Таманго», и элементы фантастики («Венера Илльская), и далёкое прошлое («Федериго»), и жизнь низших слоёв общества. Однако всё это тематическое разнообразие сюжетов объединено реалистическим подходом к изображению действительности.
В «Таманго» (1829 г.) показано столкновение двух миров: западной цивилизации и африканского варварства. Их представляют капитан Леду и вождь негритянского племени Таманго. Но капитан — ещё и торговец живым товаром, а вождь ему в этом помогает, поставляя людей. То, что делает Таманго, крайне жестоко по отношению к соплеменникам, но не противоречит варварским обычаям Чёрного континента. А вот деятельность Леду, с точки зрения прогрессивного европейца, является преступной. Жажда наживы вытесняет в нём остатки человечности. Подчёркнуто бесстрастен рассказ о том, как капитан переоборудовал палубу, чтобы она вмещала больше невольников, усовершенствовал систему цепей и наручников, подсчитывал, выгодно ли сокращать расходы на питание рабов, или слишком велики будут убытки из-за их смерти. Но тем очевиднее отношение писателя к колонизаторским методам западной цивилизации.
В отличие от большинства авторов, писавших о работорговле, Мериме не стал изображать африканца как фигуру нравственно безупречную. Но Таманго, выросший среди дикарей, подверженный самым тёмным суевериям, более человечен, чем его поработители. Его сердце знает привязанность, а их единственная привязанность — это доход от работорговли. Африканцы, поднявшие восстание на бриге капитана Леду (словно в насмешку названном «Надежда»), не умея обращаться с парусами и компасом, гибнут в морских волнах. Не лучше оказывается и участь уцелевшего Таманго. Спасённый моряками английского фрегата, он попадает к британским плантаторам, которые прощают ему участие в бунте, поскольку «те, кого он убил, были ведь всего-навсего французы». Лишившийся родины, жены и соплеменников, чернокожий вождь не смог приспособиться к жизни у белых, не смог привыкнуть к должности полкового литаврщика. Неумеренное пьянство и смерть в больнице от воспаления лёгких — своего рода скрытое медленное самоубийство Таманго. Блага цивилизации оказались не способны его спасти, потому что к ним не было приложено подлинное человеческое участие.
* * *
Драматург, новеллист и романист, Мериме сочетал в своём творчестве гуманистические устремления и тонкую иронию, широту культурно-исторического взгляда, мастерство исторической стилизации и объективность повествования. У него училось множество писателей и поэтов Франции: Гюстав Флобер, Ги де Мопассан, Анатоль Франс. Вместе с тем влияние Мериме распространилось и на последующие поколения литераторов.