Сёстры Бронте
Книги сестёр Бронте выходили в свет под мужскими псевдонимами: в то время считалось, что девушке из хорошей семьи не подобает заниматься литературой — это дело мужчин. А уж если не удаётся загасить творческий жар, пусть сочинительницы остаются в границах тем, которые должны быть им хорошо известны по своему опыту, и пишут о романтической любви или, ещё лучше, о семейном очаге, о воспитании детей.
Годы жизни сестёр Бронте: Шарлотта (1816— 1855), Эмили (1818-1848), Энн (1820-1849)
Когда Шарлотта Бронте, старшая из трёх сестёр, напечатала роман «Джейн Эйр» (1847 г.), с восторгом встреченный публикой, в критике не было конца пересудам о том, мужским или дамским пером написаны эти страницы. И она не выдержала, ответив рецензентам: «Для вас я не мужчина и не женщина, а просто автор. И только как об авторе вы должны обо мне судить». Но такое отношение так и не вошло в норму. О творчестве сестёр Бронте даже через много лет после их смерти судили с оттенком пренебрежения — только как о «женской литературе».
Дочери священника из глухого прихода в графстве Йоркшир с детства мечтали, как станут писать и непременно передадут в своих произведениях неброскую красоту родных мест, нравы, обычаи, предания края, где даже говорят по-особенному, на йоркширском диалекте английского языка. О том, что каждая из сестёр что-то сочиняет, остальные долгое время не догадывались, и выяснилось это почти случайно. Тогда было решено совместно на свои деньги издать поэтическую книжку. Сборник вышел в 1846 г., он назывался «Стихотворения Каррера, Эллиса и Эктона Беллов»: инициалы вымышленных авторов совпадали с настоящими инициалами трёх сестёр Бронте.
Никто не заметил этого сборника, за которым теперь гоняются библиофилы. И никто из сестёр не строил иллюзий насчёт своего литературного будущего. Они работали гувернантками и учительницами, поскольку в викторианской Англии других достойных профессий для женщин не предусматривалось. Шарлотта и Эмили провели одну зиму в Брюсселе, в Бельгии, где учились французскому; там старшая из сестёр пережила страстное увлечение одним из своих преподавателей, и этой несчастливой любовью навеяны сюжеты двух её книг — «Городок» (1853 г.) и «Учитель» (роман вышел посмертно в 1857 г.). Пылкость чувств, непримиримое противоречие между нравственным долгом и влечением сердца — эти мотивы, непременно возникающие и в других романах Шарлотты, а у Эмили определяющие весь ход действия, были вовсе не новы. Однако в ту эпоху — чопорную, обожавшую морализировать по любому поводу — книги сестёр Бронте казались до дерзости смелыми. В них есть и настоящая страсть, и боль самопожертвования, и непритворные душевные муки. Сёстры походили друг на друга тем, что все были натурами глубокими, бескомпромиссными, гордыми. И теми же свойствами они наделили своих героинь, которым часто приходится сталкиваться с сословными предубеждениями, отстаивая и собственное попираемое достоинство, и мечту о счастье — скромном, но неподдельном.
Таков сюжет «Джейн Эйр», где главной героине — бедной девушке, поступившей гувернанткой в богатую, но крайне неблагополучную семью, — суждено пережить самые неожиданные повороты судьбы, испытать как минуты триумфа, оказавшегося иллюзорным, так и унижения, которых бы слабовольный человек не перенёс. Но эта, по слову У. Теккерея, «строгая маленькая Жанна д’Арк» выдерживает и «рождественский мороз посреди лета», когда выясняется, что её возлюбленный несвободен (у него психически больная жена), и катастрофу, в результате которой дом, куда она должна была войти хозяйкой, превращается в пепелище, а владелец этого дома — в беспомощного слепца.
Подобно другим героиням сестёр Бронте, Джейн осознаёт обязанность быть сильной духом, а твёрдость нравственных понятий поддерживает её в минуты испытаний. Судьба преподаёт ей, как и Агнес Грей из одноимённого романа Энн Бронте (1847 г.), тоже гувернантке, которую поначалу третируют и унижают её наниматели, урок душевной стойкости, в конечном счёте вознаграждаемой. Побеждает любовь, а она для героинь Шарлотты и Энн Бронте никогда не является прямым синонимом страсти. Как сказано в «Городке», где Шарлотта описывает драму сироты-учительницы, возлюбленный которой погиб при кораблекрушении, значение имеет только «страсть... закалённая любовью, сплавленная с чистой и прочной привязанностью, отчеканенная постоянством, подчинившаяся уму и его законам».
«Грозовой перевал» (1847 г.), единственный роман Эмили Бронте, не совсем соответствует этой формуле: в нём страсть не подчиняется требованиям логики и жизненной необходимости. В книге описана жестокая история любви, соединившейся с неутолимой жаждой мщения. Желая благополучно устроить свою жизнь, героиня предпочла брак по расчёту голосу истинного чувства. Неукротимая воля героя, воспринявшего этот поступок как личное оскорбление и поклявшегося мстить до конца своих дней, под конец повествования выливается в «злое беснование», почти безумие. Вражда, завязавшаяся на почве несчастливого семейного союза, которому была принесена в жертву любовь, продолжается десятки лет и не заканчивается со смертью главных участников конфликта. Лишь брак их детей кладёт конец мрачной и величественной драме.
Драма эта разворачивается на фоне угрюмого, пустынного пейзажа, среди овеваемых холодными ветрами, поросших вереском холмов. Эмили Бронте обладала уникальной способностью создавать выразительный пейзаж, который таит в себе символику одиночества и неуюта, отвечающую душевному состоянию персонажей. Герои мучаются, осознавая, что после рокового неверного выбора их жизнь отмечена печатью проклятия. Об этих муках говорят исповеди героев перед самими собой. Вместе с насыщенными драматизмом диалогами они составляют основу повествования, которое ведётся от лица стороннего наблюдателя. Он восстанавливает события, происходившие с конца ХУШ в. в двух соседних усадьбах — на Мызе Скворцов и на Грозовом Перевале. Действие постоянно переносится из нищего дома Хитклифа, когда-то подобранного на ливерпульской улице чувствительным джентльменом, в богатое поместье, куда, выйдя за анемичного, бесцветного, совсем ей чужого человека, попала возлюбленная героя.
Книга Эмили Бронте непохожа на обычные викторианские романы: она полностью лишена мелодраматизма (несмотря на то, что в ней описывается захватывающая любовная история) и авторских нравственных назиданий (хотя их и провоцирует сам сюжет). Новаторство этого романа по-настоящему оценили только в XX столетии.