Николай Пржевальский
Краткая биография
Николай Михайлович Пржевальский родом из-под Смоленска. В 1839 году он родился в дворянской семье. Семья была родовита, но небогата и определила сына на военную службу. Да и сам юный Николай рвался на службу под влиянием военных событий в Севастополе в период Крымской войны. Послужив в офицерском чине, в том числе преподавая географию и историю в варшавском юнкерском училище, он поступает в Академию Генерального штаба и начинает службу в Восточно-Сибирском округе, а затем в Туркестанском крае.
Свои заметки и путевые наблюдения во время первой экспедиции в Приамурье и Приморье он представил на заседании Русского географического общества. Лекции имели такой успех, что Пржевальский получает средства для дальней ших экспедиций. Он выбирает Центральную Азию. Первая экспедиция от географического общества началась в 1870 году. С тех пор деятельность Пржевальского неразрывно связана с этим краем. Он совершил несколько экспедиций в Монголию, Джунгарию, дважды пересек пустыню Гоби, участвовал в трех Тибетских экспедициях. Первым из европейцев он попал к верховьям великих китайских рек Хуанхэ и Янцзы.
В самом начале пятой экспедиции в 1888 году по нелепой случайности, выпив воды из ручья во время охоты и заболев брюшным тифом, он умер. По его завещанию его похоронили там же, в поселке Каракол (до 1992 года – Пржевальск), на берегу озера Иссык-Куль, в походной экспедиционной форме.
Исследования в Центральной Азии
После нескольких лет службы в Приамурье и преподавания географии в юнкерском училище в Варшаве Пржевальский подает прошение разрешить рискованную экспедицию в Центральную Азию. Эти места влекли многих исследователей: здесь находился «перекресток цивилизаций», проходили многие торговые пути. В рассказах об этих местах постоянно упоминались поражающие воображение природа, многочисленные животные, не известные науке… Однако торговые караваны никогда не сворачивали с проложенного пути, на картах эти места были в буквальном смысле «белым пятном» либо покрывались декоративным узором. Знаменитые путешественники и исследователи, среди которых Александр фон Гумбольдт и Карл Риттер, которые писали об этих краях, никогда в жизни не бывали здесь.
С 1870 года почти непрерывно Пржевальский в экспедициях, в дороге. Некоторые места, о которых он мечтал, такие как пустыня Гоби, считались гиблыми и никогда не посещались людьми. Иногда даже само представление о рельефе Центральной Азии было в корне ошибочным: ожидая встретить в Гоби возвышенность, путешественники попадали во впадину, вместо хребта Алашань, который они хотели пересечь, оказывались перед целой горной страной, о величине и простирании которой ничего никому не было известно. Несколько лет путешествовал Пржевальский со своим немногочисленным отрядом, исследуя местности в районе пустынь Гоби, Тарим и Такла-Макан. Будучи военным, кроме чисто географических целей он преследует и военные: разведку и рекогносцировку. В состав всех без исключения экспедиций входили военные и казаки. Сам Пржевальский отличался тяжелым характером, но, тем не менее, члены экспедиции говорили ему: «С вами готовы в огонь и в воду», может быть оттого, что жесткость руководителя экспедиций была адекватна справедливости: за время экспедиций не погиб ни один человек, несмотря на лишения и болезни, что для того времени было поразительным фактом.
Пржевальский с великим трудом дошел до озера Лобнор в Таримской котловине. Исследователи описывали его как соленое озеро, но экспедиция обнаружила здесь пресную и чистую воду. Эта загадка чуть не стоила Пржевальскому репутации, его собирались обвинить в недобросовестности исследований. Однако оказалось, что озеро Лобнор кочует, постоянно меняя не только свое положение, размер и форму, но и источники питания. Побывавшие спустя несколько лет в этих краях члены экспедиции Свена Гедина нашли озеро вновь соленым.
Новый, 1873-й год застал Пржевальского в Тибете. «Еще ни разу в жизни не приходилось мне встречать Новый год в такой абсолютной пустыне, как та, в которой мы ныне находимся, – писал Пржевальский, – и как бы в гармонию ко всей обстановке, у нас не осталось решительно никаких запасов… Лишения страшные, но их необходимо переносить во имя великой цели экспедиции…»
С тех пор заветная цель Пржевальского – Джунгария и загадочный Тибет с Лхасой, резиденцией далай-ламы. Географическое общество в 1879 году помогло снарядить более многочисленную экспедицию, чем обычно (ранее в экспедиции входило от 3 до 5–6 человек, включая самого Пржевальского). Она состояла из 13 человек, как нарочно, из цифры, самой неблагоприятной в глазах суеверов. Однако последующий опыт путешествия доказал всю несправедливость нареканий, возводимых на так называемую «чертову дюжину». В этот раз в состав экспедиции вошел и Всеволод Роборовский, будущий исследователь Центральной Азии, которому было поручено вести гербарий и делать зарисовки.
Выйдя из Зайсана, на границе с Монголией, где начинались все азиатские путешествия Пржевальского, экспедиция углубилась в центральные области Джунгарии. Путь их проходил по тягостно без людным равнинам, где даже живность встречалась редко. Однако именно здесь были найдены и зарисованы несколько видов животных, о которых не было никаких сведений до того периода. К таким новым открытиям относится и дикая лошадь, которую впоследствии назвали «лошадью Пржевальского». Впереди у путешественников были высокие горы Нань-Шань, гряды которых скрывали обширное возвышенное плоскогорье – Тибет, их конечную цель.
Раскаленные каменные пустыни днем нагревались до 60°С, даже в тени было не менее 35°С. «Впереди же высокою стеною стояли сыпучие пески, а к востоку, на их продолжении, тянулась гряда бесплодных гор – передовой барьер Нань-Шаня. Снеговые группы этого последнего резко белели на ярком летнем солнце и темно-голубом фоне неба. В особенности грандиозною представлялась более обширная восточная снеговая группа. К ней мы теперь и направились, с лихорадочным нетерпением ожидая той минуты, когда наконец подойдем к самому подножию нерукотворных гигантов».
Требовалось пересечь не просто хребет, а целую горную страну, на вершине которой начиналась страна другая, Тибет – возвышенный мир центра огромного материка, полный опасности, тайн и загадочных явлений. Казалось, что даже местные немногочисленные жители, встреченные ими, были выходцами из других миров. Нужно сказать, что войдя во владения Китая, хоть и имея при себе разрешение из Пекина на посещение этих внутренних мест, Пржевальский отмечал, что население крайне неохотно оказывает им помощь, не показывает правильную и короткую дорогу, вообще всячески охраняет свою территорию от глаз посторонних.
«Таким образом является непрерывная, гигантская стена гор от верхней Хуан-хэ до Памира. Эта стена огораживает собою с севера самое высокое поднятие Центральной Азии и разделяет ее на две резко между собою различающиеся части: Монгольскую пустыню – на севере и Тибетское нагорье – на юге. Нигде более на земном шаре нельзя встретить на таком обширном пространстве столь резкого различия двух рядом лежащих стран.
Горная гряда, их разделяющая, часто не превосходит нескольких десятков верст в ширину, а между тем по одну и по другую ее стороны лежат местности, совершенно различные по своему геологическому образованию и топографическому рельефу, по абсолютной высоте и климату, по флоре и фауне, наконец, по происхождению и историческим судьбам народов, здесь обитающих».
Пройдя по Тибету долгие недели, они встретили верховых. Тибетские охранники привезли Пржевальскому недобрые вести: им запрещалось приближаться к Лхасе, цели их путешествия. Почему? Ведь у них есть все нужные документы и разрешения из Пекина. Они проделали дальний путь по дороге буддийских паломников, несколько раз экспедиция подвергалась опасности из-за неправильно показанного пути, сбежавших проводников, отсутствия обещанных водопоев. Один из членов экспедиции чуть не погиб, отправившись преследовать раненного им зверя в горах, и только настойчивость его товарищей, не прекращавших поиски несколько дней, дала ему шанс на спасение. Погибли несколько лошадей и верблюдов.
При подъеме сам Пржевальский сильно обморозил руки, все его товарищи страдали от горной болезни и разреженного воздуха. И теперь, когда все это позади, придется повернуть, не дойдя до Лхасы несколько верст?
Однако в обстановке враждебности и недоверия научная деятельность экспедиции становилась невозможной. «…Русские никогда еще не были в Лхасе, – говорили нам посланцы далай-ламы, – северным путем сюда ходят только три народа: монголы, тангуты и китайцы, а вы иной веры, что, наконец, весь тибетский народ, тибетский правитель … и сам далай-лама не желают пустить нас к себе. На это я отвечал, что хотя мы и разной веры, но бог один для всех людей; что по закону божескому странников, кто бы они ни были, следует радушно принимать, а не прогонять; что мы идем без всяких дурных намерений, собственно посмотреть Тибет и изучить его научно; что, наконец, нас всего 13 человек, следовательно, мы никоим образом не можем быть опасны. На все это получился тот же самый ответ: о разной вере, о трех народах, приходивших с севера, и т. д. При этом как сам посланник, так и вся его свита, сидевшие в нашей юрте, складывали свои руки впереди груди и самым униженным образом умоляли нас выполнить их просьбу – не ходить далее. О каких-либо угрозах не было и помину; наоборот, через наших переводчиков прибывшие тибетцы предлагали оплатить нам все расходы путешествия, если мы только согласимся повернуть назад. Даже не верилось собственным глазам, чтобы представители могущественного далай-ламы могли вести себя столь униженно и так испугаться горсти европейцев. Тем не менее это было фактом, и фактом знаменательным для будущих попыток путешественников проникнуть в Тибет». Экспедиции пришлось повернуть к северу, не дойдя всего 250 верст до столицы Тибета...