О Тверской — одной из самых старых и, по последним ремонтным работам, в ходе которых были найдены древние мостовые «многоэтажных» улиц Москвы, — рассказывают немало легенд.
Согласно ряду данных, Тверская существовала еще в XII веке. Спустя четыре столетия ею начиналась дорога из Москвы в Тверь, о чем свидетельствует название улицы. Археологические раскопки показали: на глубине 4,5 м находится Тверская времен Дмитрия Донского, а до нее — еще около четырех слоев последующих деревянных мостовых. В середине XVII века улица была целиком вымощена, и ее стали называть Большая Тверская Мостовая.
Жизнь Тверской в XIX веке была насыщена удивительными событиями. Здесь строили свои дома представители самых знаменитых дворянских семей. Тут был открыт лучший гастроном «Елисеевский», который работает и в наши дни. В советские времена из Тверской пытались сделать улицу образцовой застройки.
Интересно, что именно на этой улице обитает несколько привидений, занесенных во Всемирную энциклопедию призраков. Первый — черный кот огромных размеров, который появляется здесь дважды в месяц по нечетным дням на нечетной стороне. По рассказам людей, кот выходит из здания, бродит по улице, переходит дорогу и исчезает. Чаще всего он появляется возле Музея революции на Тверской, 21. Кота даже видел бывший директор музея. Существует мнение, что призрак является прообразом небезызвестного Бегемота из знаменитого произведения Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Будто бы однажды писатель, возвращаясь домой поздно вечером, увидел большого черного кота, который прогуливался по улице, а затем исчез прямо на глазах.
Поговаривают, что по утрам в гастрономе «Елисеевский» товар на полках часто оказывается перепутанным и расставленным в другом порядке — не иначе как призраки первых хозяев постарались. А вечером, в час пик, у некоторых автомобилистов возникает странное ощущение, что улица пуста.
Любителей мистики со всего мира привлекает еще одна легенда Тверской.
Решение открыть свою часовую мастерскую пришло Еремею случайно. Часы только начали входить в моду, а от батюшки ему досталось полуподвальное помещение с мастерской по ремонту обуви. Конечно, это было выгодное предприятие, особенно на Тверской, но Еремей грезил часовыми механизмами, за которые он был готов не только отдать все свои деньги, но и заложить дом, даже продать душу дьяволу, если понадобится.
Однажды возле мастерской Еремей заприметил паренька.
— Тут бы здание поставить большое, чтобы на нем были огромные часы! Их будет видно и со стороны Кремля, и через дорогу.
Еремей понял, что ему нашелся компаньон. Иван мог починить все что угодно, а из обычных часов сооружал такие диковинные механизмы, что скоро мастерская стала приносить ощутимый доход. Нашлись, видимо, завистники, и однажды мастерская загорелась. Когда Еремей прибежал, войти внутрь было уже нельзя: дома и улицы тогда занимались быстро. Это был какой-то странный пожар. Пламя, словно заколдованное, тронуло только комнаты мастерской, оплавило механизмы, превратило столы и табуреты в угли, а вот тела Ивана нигде не нашли. И больше его никто не видел.
Однако с тех пор человека неопределенного возраста часто видят на Тверской там, где была мастерская, а в дальнейшем выросло здание Центрального телеграфа. Он появляется днем, раскладывает на мешковине часы — некоторые из них слегка тронуты огнем, а другие, наоборот, блестят хромированными деталями. Если удастся его встретить, то можно попросить починить сломанные часы — и тогда они прослужат всю жизнь.