Захиреддин Мухаммад Бабур принадлежал к династии Тимуридов, а мать его происходила из рода Чингисхана. Подобное происхождение по воззрениям того времени давало ему двойное право стать правителем. Случилось так, что он унаследовал трон в Бухаре, когда ему было всего 11 лет. Это не помешало Бабуру решительно вступить в борьбу за Самарканд, который считался столицей Тимуридов. Но удержать город он не смог.

Бабур отступил в Афганистан и обосновался в Кабуле (1504 г.). Сумел сплотить вокруг себя афганские (пуштунские) племена и создал небольшое, но крепкое государство. Однако его амбиции простирались дальше того, чего он достиг. Когда в 1512 г. борьбу за Среднюю Азию Мухаммад окончательно проиграл, он начал планировать поход в Индию. Случай вскоре представился. Вассалы Ибрахима Лоди сами пригласили Бабура освободить их от коварного и капризного султана.

Бабур хорошо подготовился к походу. Сформировав из пуштунов и тюрок мобильную армию, снабжённую значительной артиллерией, он весной 1526 г. вторгся в Пенджаб, а затем двинулся на Дели. Решающее сражение Бабур дал 21 апреля 1526 г. при Панипате. То была первая из битв на этом поле. Впоследствии произойдут ещё две столь же важные битвы при Панипате, каждая из которых решала судьбу Северной Индии. Султанскую армию Бабур полностью разбил и занял Дели.

Ему пришлось вести изнурительные войны с мусульманскими иктадарами и индийскими князьями, усилившимися в период ослабления Делийского султаната. Всё недолгое правление Бабур занимался утверждением своей власти в Северной Индии. Но он основал династию, которая в европейской литературе получила название Великих Моголов, и государство, достигшее наибольшего могущества в доколониальный период.

Династия Моголов формально царствовала до 1858 г., когда была упразднена решением британского правительства. Но считать Могольскую державу действительно могучим государством, охватывавшим почти весь индийский субконтинент, можно лишь до начала XVIII в. Было шесть императоров, вполне заслуживающих титула Великих Моголов: уже упомянутый Бабур, Хумаюн (1530-1540 и 1555-1556 гг.), Акбар (1556—1605 гг.), Джахангир (1605—1627 гг.), Шах-Джахан (1628—1658 гг.) и Аурангзеб (1658—1707 гг.). Хумаюн правил с 15-летним перерывом. Тогда он находился в изгнании в Иране, а власть в Дели захватил афганский род Сур. Наиболее яркий представитель этого рода — Шер-шах успел провести несколько административных и налоговых реформ, значительно укрепивших государство. Вернувшийся на престол после смерти Шер-шаха Хумаюн и его сын Джелаль-ад-дин Мухаммад Акбар продолжили многие мероприятия Суров.

Правитель, оправдавший своё имя

Подлинным создателем империи — её административного устройства, налоговой системы, организации господствующей прослойки — явился Акбар (араб. «великий»). Когда умер его отец, Акбар находился в Пенджабе как наместник в этой провинции. Ему было только 14 лет. Правда, при нём состоял Байрам-хан, энергичный и умный военачальник и администратор. Байрам-хан сразу же объявил Акбара падишахом. Но в Дели началась смута, и власть захватили потомки Суров. Предстояло идти на столицу и отвоёвывать отцовский трон.

5 ноября 1556 г. состоялась вторая из числа исторических битв при Панипате. Войска Байрам-хана, формально предводительствуемые Акбаром, наголову разбили армию Суров. Акбар утвердился в столице. Однако долгое время юный монарх находился под опекой сначала Байрам-хана, а потом своей матери. Лишь в 20 лет Акбар отстранил всех непрошеных советников и стал править самодержавно.

При нём империя значительно расширилась. Он присоединил к ней Гуджарат, Бенгалию, Синд, Белуджистан, Кашмир, большую часть Афганистана (Кабул и Кандагар), Ахмаднагар и др. Но главное его достижение — административное устроение империи.

Акбар был неутомимым работником на троне. Близкий друг и верный министр императора Абул Фазл, выражая мысли своего патрона, писал: «Успех управляющих ведомств и удовлетворение желаний подданных, знатных и низких, зависят от того, как падишах проводит своё время».

Ежедневно Акбар созывал три заседания ближайших соратников или устраивал широкие приёмы. Один день в неделю отводился судебным делам. Все финансовые решения принимал он лично, все назначения также производил сам. Ему помогал штат сотрудников (дарога). Они готовили проекты указов, рассматривали прошения, собирали агентурные сведения. При дворе наладили строгую систему прохождения бумаг. Особые наблюдатели высокого ранга следили за тем, чтобы решения правительства принимались и исполнялись без промедления. Если этот порядок нарушался, его немедленно восстанавливали. Выражение «забита нист» (араб. «так не делают») стало излюбленным при дворе.

Были регламентированы обязанности министров и местных властей. Страну разделили на 15 провинций (суба) во главе с губернаторами (субадарами) и представителями всех основных ведомств (военного, налогового, религиозно-судебного). Суба делилась на саркары, саркары — на парганы.

Как и во времена Делийского султаната, правящая мусульманская прослойка ощущала себя единым военным лагерем. Но этот лагерь при Моголах стал упорядоченным, с жёсткой системой чинов и званий. Акбар ввёл систему мансабдари — «табель о рангах», включавшую 33 ранга, или чина (зат): от десятитысячника до десяцкого. Эти названия образовывались от числительного. Имелось в виду, что обладатель чина содержит соответствующее число воинов, именно всадников. Обладатели чинов, на содержании которых находилось от 200 до 5 тыс. человек, именовались эмирами. Всего обладателей чинов при Акбаре насчитывалось 1800. Позже их стало значительно больше. При Шах-Джахане — уже 8210.

В соответствии с чином служащий (мансабдар) имел право на определённое жалованье. Оно могло выражаться в виде денежного довольствия, выдаваемого из казны, либо в виде предоставленного права на сбор налога с соответствующей территории (джагир). Тогда мансабдар становился джагирдаром. Акбар старался не раздавать джагиров, сохранять б блыпую часть земли в ведении налогового ведомства и переводить мансабдаров на денежное довольствие. Позже его потомки Джахангир и Шах-Джахан выдавали джагиры более свободно.

Административная система Акбара выглядела как исключительно армейская. Но не все мансабдары были военачальниками. Среди них находилось много налоговых и прочих чиновников, для которых чин означал лишь место в иерархии. Например, жёнам падишаха также присваивался военный чин для того, чтобы точно определить им содержание. Понятно, что никаких войск они не нанимали.

Удивительное достижение администрации Акбара представляла налоговая реформа. В течение десяти лет собирались данные об урожайности различных культур во всех провинциях и районах, где это возможно, и высчитывалась средняя урожайность за это время. В те же годы чиновники записывали цены на базарах и определяли среднюю цену единицы продукта. Затем треть среднего урожая переводилась в деньги по средней цене. Эта сумма в виде налога накладывалась на каждый участок. Земельные участки классифицировались по степени их вовлечённости в земледелие (обрабатывалась ли земля каждый год или же какое-то время не обрабатывалась) и по качеству почвы. Данную систему, называвшуюся забти, разработал министр и близкий друг Акбара индиец Тодар Мал. Система требовала ежегодного наблюдения за состоянием участков и культурами, которые на них произрастают в данный год. Её ввели только в наиболее развитых областях — в бассейнах Инда (к северу от Мултана) и Ilu ira (до Бихара), а также в Раджггутане, Малве, Гуджарате. На окраинах империи использовались более примитивные системы: уплата натурой из доли урожая, определение суммы налога по «оценке», т. е. на глазок, и т. п.

При Акбаре удалось значительно упорядочить систему сбора налогов. Это и позволило содержать огромную армию, предпринимать завоевательные походы, вести значительные строительные работы и в то же время не разорять страну. В дальнейшем налоги повышались, вводились новые, и экономическое состояние страны ухудшалось. Тем не менее, система Акбара сохранялась как основа налогообложения.

И всё же этот правитель памятен индийцам не реформами. Его время воспринимается сейчас как период равноправных и беспроблемных отношений между двумя основными религиозными общинами — индуистами и мусульманами. Безусловно, Акбар ставил своей задачей преодоление отчуждённости между общинами. Этого требовал обыкновенный здравый смысл. Было бы глупо не привлечь на свою сторону многочисленную и бесстрашную раджпутскую конницу и не заручиться лояльностью налогового аппарата, состоявшего в основном из брахманов.

Раджпутов и брахманов стали привечать при дворе. Поощрялось изучение индуистских культов, разрешалось строить индуистские храмы, проводить индуистские празднества. В 1562 — 1564 гг. власти отменили налог на индуистских паломников и джизию — подушную подать, взимаемую с немусульман. Запретили убой коров. Тем самым государство демонстрировало своё уважение к религиозным чувствам индуистов. С 1580 г. Акбар появлялся па приёмах с брахманским знаком на лбу.

Но не только прагматические расчёты определяли принцип терпимости (сулх-и-кул), провозглашённый Акбаром. Правитель по складу характера был лишён догматизма, видел часть истины в каждой религии, находился в процессе религиозных исканий. Иначе трудно объяснить тот факт, что в своей новой столице Фатехпур-Сикри (в её архитектуре, кстати, органично слились индуистские и мусульманские стили) он приказал построить Ибадат-хане (буквально «дом богослужений» или «дом ритуалов»). Дом богослужений стал местом теологических дискуссий. В нём Акбар восседал на троне в середине павильона, а на круговой галерее собирались мусульманские улемы разных толков, брахманы, джайны, парсы и даже католики — монахи-иезуиты, которых Акбар специально пригласил из Гоа. Там шли религиозные диспуты. Акбар хотел узнать достоинства всех религий. Подобная широта воззрений весьма редкое явление даже в наше время.

В 1580 г. Акбар объявил о создании новой религии — дин-и-иллахи (араб. «божественная вера»), В ней он стал первосвященником. Существует точка зрения, что государь хотел создать религию, приемлемую и для индуистов, и для мусульман; пытался обратить в эту веру и тех, и других, сформировать нацию, объединённую не только политически, но и духовно. Однако такому мнению противоречит тот факт, что никаких мер по привлечению индуистского населения к новой религии не предпринималось. Её приняли множество придворных и один индуист — придворный поэт Бирбал. Некоторые учёные считают, что дин-и-иллахи — результат личных религиозных исканий Акбара, она являлась просто ещё одним суфийским орденом в пределах ислама.

Порывать с исламом Акбар не хотел, хотя консервативные муллы объявили его еретиком и неоднократно использовали этот лозунг для возбуждения недовольства и восстаний. Ислам, опирающийся исключительно на традицию, отвергающий любое новшество, Акбару был враждебен. Чтобы ослабить влияние догматиков-мулл на умы мусульман, правитель в сентябре 1579 г. объявил себя высшим авторитетом в вопросах ислама. Однако муллы инспирировали несколько восстаний под лозунгом избавления от еретика на троне, которые, впрочем, были жестоко подавлены.

С правлением Акбара связан хозяйственный расцвет империи. Умеренные налоги способствовали подъёму сельского хозяйства и ремёсел. Развивалась внутренняя и внешняя торговля. Акбар понимал её значение. Он отменил различные поборы с торговцев. Введённая Акбаром система управления, постепенно размываясь, всё же позволила Могольской державе оставаться могущественным государством ещё целый век.

Джахангир и Шах-Джахан

Сын Акбара Нур-ад-дин Мухаммад Джахангир получил в наследство большое упорядоченное государство. Это позволило ему царствовать благополучно, хотя он мало занимался делами. Он больше любил развлечения и гаремные утехи. Реально распоряжались в государстве его любимая жена Нур Джахан и её родственники: отец и брат. Самоуправство семейного клана вызывало огромное недовольство знати. Начали возникать заговоры против падишаха, в которых участвовал и его сын принц Хуррам, получивший титул Шах-Джахан. Джахангир скончался, когда его власть фактически висела на волоске. Шах-Джахану удалось утвердиться на троне после ожесточённой борьбы с другими претендентами. Его важнейшим политическим достижением явилось дальнейшее продвижение империи на юг. Он окончательно присоединил остатки княжества Ахмаднагар, заставил Биджапур и Голконду признать свой сюзеренитет, сумел умиротворить маратхов.

Время правления Шах-Джахана — золотой век империи Великих Моголов. Две столицы — Дели и Агра — жили напряжённой дворцовой жизнью. Богатства знати казались несметными и неисчерпаемыми. Строились величественные дворцы, гробницы, крепости, больше напоминавшие дворцовые ансамбли. Шах-Джахан соорудил для своей любимой жены усыпальницу — знаменитый Тадж-Махал, который считается одним из чудес света. Однако поддержание блеска империи требовало средств. Выросли налоги. Недовольство населения выражалось в кастовых, сектантских и национальных движениях. Ни Джахангир, ни Шах-Джахан не были религиозными фанатиками, но не обладали и терпимостью, отличавшей Акбара. Положение индуистов в империи снова ухудшилось. Шах-Джахан прекратил строительство индуистских храмов, восстановил джизию и начал поощрять обращение в ислам. Силы разрушения проявили себя уже в новое царствование.

У Шах-Джахана было четыре сына. Старший, Дара Шукох, считался наследником престола и находился при отце. Остальные управляли отдельными провинциями. Младший, Аурангзеб, правил южными провинциями, Деканом. Когда Шах-Джахан заболел, выяснилось, что каждый из младших братьев тоже претендует на трон. Дара не пользовался авторитетом в среде делийской знати. Он больше был известен не как военный и администратор, а как учёный и писатель. И при этом отличался вольнодумством. Принц интересовался индуизмом, христианством и прослыл еретиком. Аурангзебу удалось привлечь на свою сторону старших братьев, Шуджу и Мурада. Войска претендентов пошли на столицу, не ожидая, когда образуется вакансия на троне. После ожесточённой гражданской войны Аурангзеб уничтожил всех братьев, а отца посадил в тюрьму, где Шах-Джахан и окончил свой век.

Упадок империи

При Аурангзебе двор потерял прежний блеск. Император вёл скромный, даже аскетический образ жизни. Он не позволял себе никаких развлечений, выполнял все предписания ислама, лично копировал Коран. Ауренгзеб гордился тем, что тратит на себя только то, что зарабатывает переписыванием. Остальное время было полностью посвящено делам управления и войны. Правитель делил с солдатами все трудности походной жизни, вникал во все тонкости административной работы, лично составлял письма и указания министрам, губернаторам, даже мелким функционерам.

Случалось, что военачальники Аурангзеба терпели поражения, но сам он неизменно одерживал верх над противником. Империя при нём расширилась, охватив почти весь южноазиатский субконтинент и значительную часть Афганистана.

Однако все усилия правителя в конце концов оказались тщетными, успехи эфемерными. Империя начала распадаться на его глазах. Несомненно, Аурангзеб возглавил империю в период, когда она достигла пределов могущества, а её ослабление и распад были уже запрограммированы историей.

Если Акбар остался в памяти индийцев как покровитель всех вер и конфессий, то Аурангзеб стал символом религиозного фанатизма и угнетения инаковерующих. Индуисты должны были платить подушный налог (джизию). Индуистские торговцы облагались более высокими пошлинами, чем торговцы-мусульмане. Индуистские храмы и брахманские школы при Аурангзебе начали разрушать. Индуистам запрещалось передвигаться в паланкинах, ездить на огонах и чистокровных лошадях, а также носить оружие. Власти даже предприняли попытку уволить всех индуистов с государственной службы. Последнее не удалось, потому что среди мусульман просто-напросто не нашлось достаточного количества грамотных людей.

Всё вместе привело к росту протестных движений. Каста джатов (высокая земледельческая, вернее, землевладельческая каста) в районе столиц — Дели и Агры, — двигаясь с северо-запада и вытесняя раджпутов, которые до этого доминировали в данном районе, стала конфликтовать и с имперскими войсками. Восстание джатов в 1669 г. было подавлено, но в 1686 г. вспыхнуло вновь, а затем ещё раз в 1705 г. В конечном счёте джатам удалось занять большинство земель в западной части Джамна-Гангской равнины и образовать несколько княжеств с джатскими династиями.

В Бунделкханде в 1671 г. взбунтовался Чхатрасал, вождь раджпутского клана бунделов. Этот клан первоначально верно служил Моголам, участвовал в их походах против маратхов. Однако затем, вдохновлённый героическим сопротивлением последних, решил основа ть собственное княжество, что и удалось сделать. Бунделы стали союзниками маратхов.

В 1672 г. началось восстание первоначально мирной религиозной секты сатнами, распространённой в Северной Раджпутане и прилегающих районах Пенджаба. Его жестоко подавили. Но наиболее опасными для будущего империи оказались движения сикхов в Пенджабе и маратхов под руководством Шиваджи в Махараштре.

Сикхи (санскр. «ученики») изначально представляли собой мирную секту последователей гуру (санскр. «учитель») Нанака (1469—1539), организованную по образцу суфийского ордена (тариката). Она состояла из небогатых горожан. Затем секта стала более многочисленной, в неё вступали уже и сельские жители. Сикхи превратились в серьёзную силу в Пенджабе, своего рода государство в государстве. Сменявшие друг друга гуру представляли собой нечто вроде династии. При Аурангзебе сикхов начали преследовать.

Десятый сикхский гуру Говинд Сингх (1666—1708) провёл реформу сикхской общины. Он упразднил пост гуру и объявил высшим авторитетом саму общину (хальсу), которая стала полностью милитаризованной. Каждый сикх объявлялся воином, и ему присваивался как часть имени титул Сингх (санскр. «лев»), такой же, как у раджпутов. В дальнейшем сикхи образовали своё государство, которое было аннексировано английской Ост-Индской компанией в 1849 г.

Движение маратхов, когда его возглавил Шиваджи, стало угрожать власти Моголов на Декане. В 1665 г. могольской армии, ведомой раджпутским князем Джаем Сингхом, удалось нанести отрядам Шиваджи несколько чувствительных поражений. Шиваджи пришлось заключить мир на невыгодных для него условиях. Его уговорили также прибыть к могольскому двору в Агру. Там к нему отнеслись весьма прохладно, а затем взяли под домашний арест, который больше напоминал тюремное заключение.

Шиваджи бежал из Агры и тайно вернулся в Махараштру. В 1670 г. он возобновил военные действия. Его отряды проникали во все провинции Декана, требуя у местных властей уплаты части налогов, полагавшихся Моголам. В 1674 г. Шиваджи короновался как независимый государь. 3 апреля 1680 г. он умер, так и не побеждённый Аурангзебом.

Устройство могольской державы

Держава Великих Моглов стала последним крупным государством перед колониальным подчинением Индии. Согласно принятой сейчас оценке, в Индии к концу XVI в. проживало 150 млн человек, 100 млн — на территории, входившей тогда в Могольскую империю.

В хрониках и официальных документах Могольская империя предстаёт хорошо организованным, централизованным бюрократическим государством. По всей стране разветвлённый налоговый аппарат собирал с райятов (подданных) налоги. Эти средства либо пересылались в казну, либо выдавались в счёт жалованья тем или иным джагирдарам, которые нанимали и содержали военные отряды. Правящий слой был чётко разбит на чины; права и обязанности всех служащих ясно определялись. Подданные индивидуально платили налоги. Однако на практике картина выглядела несколько иной.

Во-первых, работа бюрократического аппарата нe была хорошо организована. Функции различных ведомств пересекались, решения принимались под влиянием соображений, часто далёких от государственных интересов, по настроению падишаха, тех или иных вельмож.

Во-вторых, регулярное административное деление охватывало не всю территорию империи. Вплоть до английского завоевания сохранялись вассальные княжества раджпутских и прочих раджей. Kняжества включались в имперскую структуру на основе устных и самых разнообразных по смыслу договоров. На этих территориях имперский налоговый аппарат не действовал. Князья формально приравнивались к государственным служащим и получали чин. Однако их реальные доходы зависели не от чина, но от налоговых возможностей княжества.

В-третьих, реально налоговый чиновник, кто бы он ни был, не имел дела с конкретным домохозяином. Сельские общины, мелкие или более крупные, охватывавшие до сотни деревень, выплачивали налоги (если выплачивали!) коллективно. Их старосты и вожди обладали практически полной властью в сельской местности. Контроль бюрократического аппарата над ней оставался условным или даже эфемерным. Низшая единица административного деления, официально признанная могольскими властями, — паргана на самом деле являлась большой общиной. Во главе её стоял традиционно наследственный староста (чаудхри, или дешмукх).

За государством признавалось неоспоримое право собирать земельный и другие налоги. Данное право могло быть передано тому или иному частному лицу (прежде всего, военачальнику) либо отобрано. В некоторых случаях оно наследовалось и потому воспринималось как имущество. Его часто называют государственной собственностью на землю. Можно также именовать его верховной собственностью или собственностью на территорию. Но под всеми этими выражениями понимается право на налоги ничего больше. Земля в Индии никогда не объявлялась государственной. А право правителя на налог — и в индуистской, и в мусульманской общественной мысли — обосновывалось тем, что государь должен получать плату за защиту подданных.

«Собственниками» (маликами), или «владельцами земли» (заминдарами), или «господами земли» (арбаб-и-замин), или «наследственными владельцами» (мирасдарами) назывались налогоплательщики, т. е. верхняя прослойка деревенского населения. Эти люди в официальных документах именовались райятами. В их права на землю включались право хозяйственного использования земли, право на передачу её по наследству и право на её отчуждение, т. е. сдачу в аренду, залог и продажу.

Заминдары-райяты владели землёй тоже не абсолютно, а условно. Условий было два — обязательная обработка земли и уплата с неё налога. Хозяин мог не вкладывать в обработку земли личный труд, а использовать труд закабалённых или наёмных работников либо сдавать участок в аренду. Такие права на землю можно назвать подчинённой, или податной, или низовой собственностью.

Кроме слоя собственников (полноправных общинников, как их именуют в отечественной литературе) в деревне жили арендаторы, наёмные работники, кабальные работники из «неприкасаемых» каст, брахманы, ремесленники, торговцы. Все они в гой или иной степени подчинялись землевладельцам, которые, как правило, принадлежали к высшим (раджпуты, брахманы) или высоким землевладельческим кастам.

Кастовые советы (панчаяты) доминировавшей касты и служили органами местного самоуправления. Ремесленники, брахманы и члены служебных каст (цирюльники, прачки) обслуживали в основном именно этих господ деревни. Они получали в качестве платы за услуги небольшие доли урожая в период жатвы (два раза в год). Но эти касты обслуживали и друг друга на взаимной основе, без денежной оплаты. Так, цирюльник брил кузнеца, а тот изготовлял для цирюльника железные орудия. Горшечник делал посуду для всей деревни, рассчитывая на ответные услуги со стороны представителей других каст. Благодаря такой системе взаимного обслуживания сельское население (чаще всего в масштабе нескольких деревень) почти не зависело от рынка. Однако индийская деревня всё же никогда не была основана исключительно на принципах натурального хозяйства. Ей приходилось продавать зерно, хлопок, масло, семена и другие продукты, чтобы платить налоги, а также покупать металлы, дерево определённых сортов, нужное для изготовления орудий, соль, ткани и растительное масло.

Система из двух групп собственнических прав — верховной и подчинённой — существовала на протяжении всей доколониальной истории Индии. Слой сравнительно привилегированных землевладельцев-налогоплателыциков составлял экономическую опору государства и гарантировал его процветание.

Лишь несколько раз на протяжении истории этот слой исчезал или делались попытки его искоренить, превратить в обычных крестьян. Однако в ходе раджпутского завоевания (в Северной Индии, в Южной Индии — в результате пока неясного процесса) снова появился слой уважаемых общинников, наложившийся на прежних сельчан. Этот слой и образовал крупные, влиятельные, самоуправлявшиеся общины.

В XIV в. два чересчур энергичных делийских султана — Ала-ад-дин Хильджи и Мухаммад Туглак дважды пытались резко увеличить доходы казны. Они поднимали налоги и тем самым сводили на нет ренту, остававшуюся у верхнего слоя деревни.

По существу эти государи старались уничтожить правящий слой деревни экономическими методами. Но ничего не получилось.

Дело в том, что представители высших каст на селе являлись одновременно и организаторами производства. С их упадком деревня разорилась, что привело к снижению налоговых поступлений в казну. Так что вместе с деревней пришло к краху и государство.

В Могольский период после Акбара ещё раз наметилась тенденция увеличить налог, т. е. уменьшить доходы общинного верхнего слоя. В ответ вспыхнули восстания, которые в конечном счёте привели к распаду империи.

* * *

Аурангзебу удалось разбить армию сына Шиваджи — Самбхаджи и увезти его семью вДели. Однако маратхские отряды продолжали упорно сражаться по всему Декану. Аурангзеб метался по Махараштре, захватывал опорные маратхские крепости. Но стоило ему отойти, как крепости снова переходили в руки партизанских отрядов. 20 февраля 1707 г. на 90-м году жизни Аурангзеб умер в Ахмаднагаре, практически осаждённом маратхами.

Находясь при смерти, Аурангзеб написал письма своим сыновьям Мухаммаду Азаму и Каму Бакхшу, уже начавшим борьбу за троп между собой. Старый император понял, что его усилия укрепить и расширить империю были напрасны. «Я пришёл в этот мир один и ухожу один, — писал он. — Я не знаю, кто я и что я делал. Потраченные дни оставили после себя только сожаление. Я не создал никакого [хорошего] управления государством, не обеспечил заботу о райятах (в данном случае — подданных). Жизнь, столь ценная, прошла напрасно». Аурангзеб пытался в последний раз примирить сыновей, но тщетно. Борьба за трон после его смерти подорвала авторитет державы окончательно.

В условиях, когда в Индии снова наступила раздробленность, маратхи стали доминирующей силой на Декане. Они требовали покорности себе со стороны многих княжеств, к том числе в Южной Индии, Раджпутане, Ориссе и Бенгалии, а также от самого правителя Могольской империи. Маратхское государство могло бы стать преемником Могольской державы. Но, во-первых, оно раздробилось на несколько княжеств, составлявших довольно слабую конфедерацию, а во-вторых, потерпело сокрушительное поражение в 1761 г. от афганского эмира Ахмад-шаха в сражении при Панипате — в истории Индии третьей решающей битве при этом городе. Теперь у маратхов не было шансов стать общеиндийской державой, тем более что к тому времени начала создаваться Британская колониальная империя.

Автор: Леонид Алаев