Ужасы тысячного года

Великий французский историк XIX в. Жюль Мишле в первой главе четвёртой книги (вышла в свет в 1840 г.) «Истории Франции» писал со свойственным ему красноречием: «Несчастье за несчастьем, разрушение за разрушением. Должно было случиться что-то ещё, и этого все ожидали. Заключённый ожидал во мраке темницы, заживо похороненный; крестьянин ожидал на своём поле, в тени зловещих замковых башен; монах ожидал в уединении монастыря, в одиноком смятении сердца, мучимый искушениями и собственными грехами, угрызениями совести и странными видениями, несчастная игрушка дьявола, упорно кружившего вокруг него ночью, проникавшего в его убежище и злорадно шептавшего на ухо: „Ты проклят!"».

Но так ли было на самом деле?

Впервые о страхе перед тысячным годом упоминает церковный историк кардинал Чезаре Баронио в своих «Церковных анналах», созданных либо в 1602, либо около 1590 г. Правда, рассказ об этих же страхах содержится и в «Хронике монастыря Гиршау» Иоанна Тритемия, написанной в Германии около 1500 г. Там говорится: «В году тысячном от Рождества Христова по всей Европе прокатились сильные землетрясения, которые разрушили многие прочные и великолепные здания. В том же году на небе появилась ужасная комета. При виде её многие, посчитавшие её знамением конца света, похолодели от ужаса. Дело в том, что в течение уже многих лет люди ошибочно верили, что конец света наступит в тысячном году». Однако приведённый текст содержится не в первом издании указанной «Хроники» (1559 г.), а только во втором (1689 г.). Подобные описания стали весьма частыми у историков XVII—XVIII вв. Все сведения такого рода обобщил английский историк Уильям Робертсон в обширном введении к «Истории царствования Карла V» (1769 г.).

Сомнения в их достоверности высказывались уже в конце XIX столетия. На исходе XX в. подавляющему большинству историков стало ясно, что ничего подобного не было. И дело не только в том, что обязательным летосчисление от Рождества Христова стало как раз около 1000 г. (о чём мало кто знал за пределами круга образованных клириков). А ещё и в том, что подавляющее большинство людей Средневековья не имели представления об абстрактном счёте времени.

Современный французских историк Эмманюэль Ле Руа Ладюри предпринял попытку проанализировать мышление жителей маленькой горной деревушки Монтайю на северных склонах Пиренеев. На рубеже XIII—XIV вв. в ней работали следователи инквизиции (юг Франции был тогда поражён ересью), и до нас дошли протоколы допросов. Благодаря этому мы имеем редкую возможность услышать голоса простых неграмотных людей. В протоколах имеется только одна дата, указанная современным образом — число, месяц, год. Это дата, поставленная в конце протокола писцом инквизиции. Сами же допрашиваемые вместо числа называют какой-либо церковный праздник: «на Михайлов день», «за неделю до Пасхи»; вместо месяца — сельскохозяйственный сезон: «перед началом полевых работ», «когда овец перевели на горные пастбища»; вместо года — какое-то событие: «это было ещё при старом графе», «тогда моя дочь родила первенца». Вне реального наполнения, просто как некая длительность, как хронологическая шкала, время в сознании этих людей не существует. Потому и выражение «год одна тысяча» им ни о чём не говорило.