Бюстгальтер (от нем. Biistenhalter)
Он из тех вещей, о которых не очень-то принято говорить. Но мы все-таки рискнули, потому что лифчик наверняка понадобится тем нашим читательницам, которые с каждым днем становятся взрослее.
Начнем с раскопок очень древнего Кносского дворца на острове Крит. Там археологи обнаружили керамические фигурки Богини змей, которым три с половиной тысячи лет. На богине платье с большим вырезом, который обнажает всю грудь. Видимо, столь же откровенной была одежда и смертных женщин, поклонявшихся этим богиням. Ничего плохого в таком обычае никто не видел — особенно если бюст женщины был красивым. Кроме того, так древние критянки спасались от жары.
Считавшие себя более культурными древние греки придумали строфиум, что-то вроде кожаной подпруги. Молодым незамужним женщинам и девочкам-подросткам строфиум позволял свободно двигаться и резвиться, заниматься гимнастикой и участвовать в играх. Можно было не думать о «своих двоих».
А вот древние римляне опередили модельеров XX века минимум на две тысячи лет — изобрели бикини из двух узких полосок — лифчика и трусиков. Лифчик они назвали мамилляре. В Италии сохранились древнеримские мозаики, на которых можно рассмотреть эти античные лифчики.
Но пришли варвары, разрушили Вечный город и весь уклад жизни великой империи. Все погрузилось во мрак Средневековья.
Византия (Восточная Римская империя) оказалась во власти религиозных запретов. Женщины закутали себя до глаз, и одежда их мало чем отличалась от мужской.
Несколько веков спустя женские тела заковали в корсеты. В XVI веке больше всех в этом преуспела Испания. Даже грудь подрастающих девочек пытались свести на нет, укрепляя на ней свинцовые пластины. Такими уж были времена и нравы.
Но все могут короли, и Карл VII во Франции (XV в.) позволил своей фаворитке Аньес Сорель позировать художнику с обнаженной грудью. Не убоялся гнева Церкви и даже самого Папы Римского. А в XVIII веке известный покоритель дамских сердец Казанова писал, что даже монашки позволяют себе чрезмерные декольте. Что же оставалось делать простым мирянкам?
Духовенство протестовало. Один пастор в пылу негодования назвал грудь подмостками сладострастия. Появились обвинения против «оголения плеч и рук», многочисленные предостережения юношеству...
В самом конце XVIII — начале XIX века наступило повальное увлечение античностью. Дамы расстались с корсетами и облачились в прозрачные туники с поясом под самой грудью, который очень напоминал древнегреческий строфиум.
Но прошло не больше тридцати — сорока лет, и женщины снова, уже добровольно, заковали себя в корсеты. На этот раз до начала XX века. Не помогли ни заклинания врачей, ни памфлеты просветителей.
Конец засилью корсетов положил в начале XX века законодатель тогдашней моды французский кутюрье Поль Пуаре. Его модели имели свободный покрой и не нуждались в корсетах.
Новшество было ошеломляющим, настоящей революцией в дамской одежде. Фабриканты корсетов были в панике: им грозило полное разорение. Надеясь на чудо, они организовали петицию к Пуаре, чтобы тот отказался от своей затеи. Бесполезно: у моды свои законы, неумолимые.
Корсет был приговорен к смерти самой жизнью и новым временем.
Оставить женскую грудь без присмотра не решились.
В 1903 году врач-гигиенист Гош Capo предложила Парижской медицинской академии «держатель груди» своей конструкции. Она просто разрезала корсет пополам: верхняя часть стала лифчиком, нижняя — поясом, стягивая живот и удерживая чулки.
И все-таки о лифчике чуть не забыли, пока за дело не взялась энергичная молодая американка Мери Филпс Джекобе (по прозвищу «Блистательная Кроссби»). Она возненавидела свой корсет и в один прекрасный день, призвав на помощь служанку-негритянку, соорудила себе лифчик... из носовых платков. Примерила, осталась довольна и сделала еще несколько штук, предложив их знакомым дамам. Те пришли в восторг, и тогда Мери поняла, что на правильном пути. В 1915 году ей выдали патент на «бесспинный лифчик» (такое название придумала ему сама изобретательница).
Недолго думая, Мери предложила патент хозяевам корсетной фабрики, где трудился ее муж. Те поверили в будущее лифчика и приобрели патент за 15 тысяч долларов. Как оказалось, не ошиблись.
Любопытно, что Мери была прямым потомком великого американца Роберта Фултона, построившего в 1807 году первый в мире пароход. И конечно, очень гордилась этим. Она поняла, кто «виновник» ее изобретательских талантов...