Солеас (обувь)
Давно стало привычным заблуждение, что древние римляне разгуливали по улицам Вечного города в сандалиях — простенькой обуви, состоявшей из подошвы и ремешков для укрепления на ноге.
На самом деле уважающие себя граждане носили сандалии, по-латыни soleas (солеас), только дома — в отличие от греков, не делавших различия между домашней и уличной обувью. Уличная обувь латинян, в общем людей практичных, была более основательной и закрытой.
Поэтому выйти из дому в солеас считалось верхом неприличия — все равно, что сегодня показаться, например, на Тверской в ночной пижаме.
И человека, сидящего дома неодетым, как бы сказали сегодня, неглиже, древние римляне называли soleatus (солеатус).
Отправляясь в гости, сандалии брали с собой. За господами их несла рабыня — sandaligerula (сандалигерула: «сандалиум» и «геро» — носить).
Тут уместно будет напомнить, что мужчины тогда сидя чей позе предпочитали позу лежачую. (Не от того ли в конце концов погиб Древний Рим?) Лежа ели, читали, писали, принимали гостей.
Так что, собираясь на симпосиум (проще говоря, на пирушку), хозяева и гости устраивались на ложах триклиниума (а по-нашему — столовой), расположенных в виде буквы «П» по трем сторонам небольшого столика.
Пытаясь всему определить меру, римляне считали, что число гостей должно быть не меньше трех, то есть числа граций, но не больше семи. «Семь гостей — еда, девять - беда», — говаривали две тысячи лет назад (и более).
Размещением гостей ведал раб nomenclator (номенклатор). Вот она откуда — нынешняя номенклатура, то есть иерархия высших чиновников.
Занять чужое место означало низко пасть в глазах сограждан. Перед началом трапезы гости, естественно, снимали сандалии: выражение «солеас депонерум» (soleas deponerum), то есть «снять сандалии», и означало приглашение к столу. Еду и вино подавали на столик о трех ножках с греческим названием «трапеза» (отсюда перекочевавшее и в русский язык).
На головах хозяина и гостей красовались венки, а на шеях — цветочные гирлянды. Верили, что венки из мирта уменьшают опьянение.
Пока господа предавались чревоугодничеству, их сандалии стерегли стоявшие за ними молодые рабы. Частенько они развлекались тем, что прятали обувь хозяев, чьи слуги зазевались или отвлеклись. Переполох и поиски пропавших солеас неизменно вызывали восторг пирующих. С окончанием застолья гости требовали у слуг свою обувь, восклицая: «Солеас порцере! (Soleas рогсеге!)», что означало «Несите обувь, собираемся уходить!».