Отечественная война 1812 года
Война России с армией вторжения императора Наполеона Бонапарта, получившая наименование Отечественной войны 1812 года, является одним из центральных событий не только российской, но и мировой истории. Разгром наполеоновской армии, который привёл к падению власти французского императора над Европой, выдвинул Россию на роль вершителя судеб европейских народов. Силой армии и единством народного сопротивления Россия отстояла свою независимость от завоевателя и принесла освобождение покорённым Наполеоном странам. Вместе с тем Отечественная война стала переломным моментом и во внутреннем развитии страны и общества. В середине XIX в. литературный критик и общественный деятель В. Г. Белинский так отзывался о её значении: «Двенадцатый год был великою эпохою в жизни России. По своим следствиям он был величайшим событием в истории России после царствования Петра Великого... Можно сказать без преувеличения, что Россия больше прожила и дальше шагнула от 1812 года до настоящей минуты, нежели от царствования Петра до 1812 года». Мощный подъём, вызванный этой победой, повлёк за собой первое широкое движение, направленное на коренное преобразование государственного и общественного устройства России, — движение декабристов. Участники Отечественной войны 1812 года, свидетели патриотизма и самоотверженности русского народа, дворяне-офицеры более не могли мириться с.тем, что Россия, освободившая Европу от наполеоновской тирании, живёт за счёт угнетения своих рабов — крепостных крестьян — и под властью неограниченного монарха-самодержца.
Огромное значение имела Отечественная война и для развития русского военного искусства. «Скифская тактика» главнокомандующих М. Б. Барклая-де-Толли и М. И. Кутузова повлияла на стратегию и тактику российской и советской армий в Первой мировой и Великой Отечественной войнах. В военном плане Наполеон был таким же учителем русских, как, по выражению Петра I, шведы в Северной войне. Победа в 1812 г. стала возможна благодаря жестоким урокам, которые французский император преподал русским при Аустерлице и Фридланде. Усилиями любимца Александра I военного министра графа А. А. Аракчеева русская артиллерия заимствовала лучшие достижения французской. Благодаря Наполеону, призывавшему своих офицеров к самостоятельным решениям, русская армия вспомнила о заветах Суворова, указывавшего, что «каждый воин должен понимать свой манёвр». Боевой опыт Отечественной войны широко применялся Россией в победных войнах против Турции и Персии в первой трети XIX в. и только к середине столетия оказался устаревшим (равно как и вооружение) по сравнению с западноевропейским, что стало причиной поражения в Крымской войне. Однако и в этой, неудачной для России, кампании проявились лучшие качества русской армии, воскрешавшие в памяти победный 1812 год: твёрдость и патриотический дух, национальное единство армии, боевое братство офицеров и солдат.
Вторжение
Заставив Россию в 1807 г. присоединиться к континентальной блокаде, Наполеон считал победу над Великобританией делом времени. Однако он недооценил дипломатическую ловкость Александра I, которого впоследствии называл «сфинксом». Для российского императора союз с Наполеоном являлся вынужденным и временным. Российское общество было возмущено союзом с тем, кого совсем недавно проклинали в церквах как «тварь, совестью сожжённую и достойную презрения». Присоединение к блокаде нанесло огромный урон экономике, важной составляющей которой были внешняя торговля с Англией и её посредничество в торговле с другими странами. Приняв условия блокады, Александр I тайно поощрял её нарушения, о чём знал Наполеон и что вызывало у него справедливую ярость. Откровенно враждебным по отношению к Франции был русский таможенный тариф 1810 г., облагавший большими пошлинами товары, поступавшие в Россию по суше. В первую очередь это касалось французских товаров.
Наконец, значительную роль в разрыве сыграл и личный конфликт между двумя императорами. Ещё в мае 1804 г. в ответ на протест Александра I по поводу расстрела Наполеоном одного из Бурбонов, герцога Энгиенского, французский император намекнул российскому государю на его собственную причастность к убийству отца. Это было самое тяжёлое оскорбление, которое Александр I получал за свою жизнь. Он никогда не забывал о нём и позднее, по-дружески общаясь с Наполеоном в Тильзите и Эрфурте, внутренне кипел от злости. Повод к мести, впрочем более мелкой, чем оскорбление, у Александра появился в 1809 г., когда на план сватовства Наполеона к его сестре Екатерине он ответил тем, что мгновенно выдал её замуж за принца Георга Ольденбургского. Когда же Бонапарт официально посватался к другой сестре Александра — Анне Павловне, ему ответили, что Анну отказывается выдать замуж её мать, вдовствующая императрица, поскольку великая княжна ещё слишком молода (ей шёл 1б-й год). Наполеон был оскорблён, но недолго оставался без супруги. В 1810 г. его женой стала эрцгерцогиня австрийская Мария Луиза. Союз Франции и Австрии в России справедливо оценили как направленный против неё. С этого времени обе страны стали готовиться к новой войне.
Для Наполеона главным было заставить Россию соблюдать условия блокады. Покорив русских, он хотел совместно с их армией нанести удар по колониальному владычеству Англии в Индии. Дух Александра Македонского вдохновлял Наполеона, водившего свои войска в Египет. Российский император был настроен не менее решительно. Он мечтал «сразить чудовище». Имеются данные, что незадолго до вторжения Александр I был готов совместно с Пруссией сам напасть на Францию. Однако прусский король в последний момент передумал и отказался от союза.
При огромной военной и политической мощи Франции у России в оборонительной войне имелись шансы на успех. Её козыри — огромные пространства, восстание против французов в Испании, безопасность на севере благодаря союзу со Швецией и на юге благодаря миру с Турцией, тайно высказанные симпатии Австрии и Пруссии, которых Наполеон силой загнал в антироссийскую коалицию, и, наконец, поддержка Англии. На стороне Наполеона были огромная армия вторжения (448 тыс. человек, позднее — 647 тыс.), опыт и храбрость солдат и военный гений самого императора. Благодаря прекрасно организованной разведке обе стороны хорошо представляли себе численность и расположение сил противника. Не было неожиданностью для Александра и примерное время вторжения армии Наполеона. Однако стратегическая подготовка к встрече противника оставляла желать лучшего.
Против 448 тыс. солдат армии Наполеона Россия в начале войны могла выставить 317 тыс. Меньшая численность усугублялась и невыгодным расположением российской армии. Она была разделена на три отдельные армии и три корпуса. Из них части под командованием генералов А. П. Тормасова (44 тыс.), Ф. Ф. Штейнгеля (19 тыс.) и адмирала П. В. Чичагова (57 тыс.) находились на значительном расстоянии от места нападения Наполеона. Таким образом почти полумиллионной армии «двунадесято языков», как её называли в России, русские могли противопоставить только 1-ю армию под командованием военного министра генерала от инфантерии Михаила Богдановича Барклая-де-Толли (120 тыс.) и 2-ю армию генерала от инфантерии князя П. И. Багратиона (49 тыс.). Оба командующих были выдающимися военачальниками. Михаил Богданович Барклай-де-Толли — шотландец по происхождению, хладнокровный, осмотрительный и твёрдый стратег. Князь Пётр Иванович Багратион — потомок грузинской царской династии, любимец солдат, ученик Суворова, храбрец, гений натиска и прорыва, умелый тактик.
В ночь на 12 (24) июня 1812г. Наполеон перешёл через реку Неман и вторгся в пределы Российской империи. Переправа продолжалась почти неделю. Впервые в истории России на неё обрушилась столь многочисленная и опасная армия. Нашествие было встречено в России всеобщим негодованием. Французский император рассчитывал, что с вступлением его армии в Россию там начнутся бунты крепостных против помещиков, но крестьяне предпочли своё иго иноземному. Завоевателей ждала трудная и упорная борьба.
От Немана до Смоленска
В начале войны Александр I принял решение действовать по плану, разработанному прусским генералом К. Фулем. Этот план предполагал создание укреплённого лагеря в местечке Дриссе на Двине, между дорогами на Петербург и Москву. В нём, согласно Фулю, должна была укрыться 1-я армия Барклая, которой полагалось сдерживать силы Наполеона, пока не подойдёт армия Багратиона. Багратион же должен был атаковать французов, ударив им в тыл. Этот план, копировавший стратегию, применённую однажды Фридрихом Великим, был гибелен для русской армии. Наполеон легко бы окружил армию Барклая в Дрисском лагере превосходящими силами и заставил её капитулировать. По счастью, прибыв на место, Александр I был убеждён доводами Барклая и других генералов и отказался от плана Фуля. Но пока 1 -я армия стояла у Дриссы, Наполеон двигался всё дальше в глубь российской территории, а Барклай и Багратион теряли драгоценное время, не имея возможности соединить свои силы. Наконец, 2 июля армия Барклая двинулась на юго-восток, к Витебску, куда было приказано спешить и Багратиону. К большому облегчению командующего, в ночь с 6 на 7 июля 1-ю армию покинул император Александр I, направившийся в Москву поднимать дворян и купцов на организацию ополчения. Барклай получил свободу действий и начал реализовывать свой «скифский план», разработанный им ещё в начале 1812 г.
Тем временем Наполеон, без боя занявший Литву и часть белорусских земель, негодовал, что Барклай уклоняется от генерального сражения. Он намеревался разгромить 1-ю и 2-ю русские армии по отдельности, сам двигался против Барклая, а против Багратиона направил одного из своих лучших маршалов — Даву, под командой которого были 50 тыс. солдат. Даву занял Минск и перерезал Багратиону путь на север. С юга должен был окружать русских 16-тысячный корпус вестфальского короля Жерома Бонапарта, брата императора. Преследовали князя и другие французские отряды, а общая численность французов, начавших охоту за Багратионом, достигала 136 тыс. На счастье Багратиона, Жером, в отличие от брата, оказался бестолковым военачальником и не успел замкнуть кольцо вокруг 2-й армии. Отбиваясь от Даву, Багратион бросился к югу и ускользнул по направлению к Минску и далее — на Смоленск. Попытка Жерома догнать 2-ю армию оказалась неудачной. Последний шанс поймать Багратиона был у французов под Могилёвом. Но он умело обманул Даву, сделав вид, что хочет дать бой в окрестностях Могилёва, а сам под защитой корпуса генерала Н. Н. Раевского переправился через Днепр и скрылся от французов. Ловкий манёвр Багратиона, благодаря которому он сумел спасти свою армию, стал одним из важнейших событий начального этапа войны. Французы имели возможность разгромить армию Багратиона, если бы Даву действовал более решительно, а Жером не оказался бы столь бездарен. Узнав о том, что армия Багратиона ушла невредимой, французский император пришёл в ярость. Даву и Жером были, конечно, виноваты, но и сам Наполеон дважды (у Полоцка и Витебска) не смог разгромить 1-ю армию Барклая, ловко избегавшую от столкновения.
«Скифский план» повторял стратегию скифов в войне против персидского царя Дария, описанную Геродотом. Заманив персов в степи, скифы постоянным отступлением измотали врагов. Боясь лишиться связи с кораблями, персидский царь приказал отступать, но на обратном пути скифы постоянно нападали на персов, нанося им жестокие удары. Лишь немногие из персов смогли сбежать из Скифии. В отечественной военной литературе заслуга «скифского плана» часто приписывается М. И. Кутузову, однако его истинным автором был Барклай.
То, чего так опасался Наполеон, всё же не удалось предотвратить. 22 июля войска Барклая и Багратиона соединились в Смоленске. К этому времени отношения между командующими были крайне неприязненными. Горячий Багратион, искавший боя, но не имевший такой возможности из-за малой численности своей армии, ругал Барклая, называя трусом и немцем-изменником. Его сторонниками были большинство офицеров 2-й армии, включая и её начальника штаба генерала А. П. Ермолова. Положение Барклая ухудшалось ещё и тем, что Багратион формально не зависел от него. Александр I не назначил Барклая главнокомандующим, и тот мог опираться лишь на своё старшинство по должности военного министра. Пользуясь этим, Багратион нередко игнорировал приказы Барклая.
По словам видного историка Е. В. Тарле, главной заслугой Барклая в это тяжёлое время было то, что у него «оказалось достаточно силы воли и твёрдости духа, чтобы при невозможном моральном положении, когда его собственный штаб во главе с Ермоловым тайком агитировал против него в его же армии, когда командующий другой армии, авторитетнейший из всех русских военачальников Багратион обвинял его довольно открыто в измене, он всё-таки систематически делал то, что ему повелевала совесть для спасения войска».
После соединения 1-й и 2-й армий силы русских в Смоленске составляли около 110 тыс. человек (ранее Барклай отправил значительный отряд для защиты Санкт-Петербурга, кроме того, велики были потери от болезней). Наполеон, тоже распылявший свои силы, подошёл к Смоленску со 180 тыс. солдат и офицеров. В битве за Смоленск армии Барклая и Багратиона вновь оказались разобщены. Узнав, что Наполеоном выслан крупный отряд, который должен был обойти Смоленск и занять дорогу на Москву, Барклай выдвинулся против него к Дорогобужу.
4 августа в б часов утра французы начали ожесточённую бомбардировку Смоленска, который защищала стоявшая в первой линии обороны 15-тысячная дивизия Н. Н. Раевского. Вскоре начался штурм. Солдаты Раевского стояли насмерть. Ночью их сменил корпус генерала Д. С. Дохтурова.
5 августа Наполеон обрушил на Смоленск всю мощь своей артиллерии. Непрерывный обстрел города вёлся в течение второй половины дня и вновь возобновился ночью. Смоленск объяло пламя, большинство его зданий оказались разрушены, но солдаты хотели сражаться далее, когда ночью б августа Барклай приказал отступать из города и взорвать пороховые склады. Мост через Днепр был сожжён. Французы вступили в Смоленск, представлявший собой дымящиеся развалины. Из 15 тыс. его жителей в городе осталось не более тысячи. Остальные ушли с русской армией или погибли.
Французский император вновь упустил шанс повторить Аустерлиц. Война начинала превращаться в затяжную и тяжёлую кампанию на подобие испанской. Ожесточение, с которым сражались солдаты, выжженные посевы и деревни, брошенные жителями, показывали Наполеону, что русские будут сопротивляться до последнего. Многие из его окружения, даже храбрейший Мюрат, уговаривали Наполеона закончить войну в Смоленске. Однако император принял решение двигаться далее на Москву, взятие которой он считал переломным моментом кампании. Впрочем, после Смоленского сражения император через пленного генерала П. А. Тучкова передал Александру I предложение о мире. Ответа не последовало.
Бородинская битва: победа или поражение?
Смоленская битва не стала переломным моментом в войне. Русской армии вновь удалось ускользнуть от разгрома, поскольку Багратион упорной битвой задержал корпус маршала Жюно, посланный преградить русским путь на Московской дороге, и соединился с армией Барклая у Дорогобужа. Однако действия Барклая, оставившего Смоленск, подверглись всеобщему гневному осуждению, и 8 августа Александр I назначил главнокомандующим престарелого полководца суворовской школы Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова, известного своими победами над турками и пользовавшегося большой популярностью в армии и обществе.
Назначение Кутузова вызвало подъём боевого духа. Солдаты говорили: «Приехал Кутузов бить французов». Однако отступление русской армии продолжилось. Кутузов ещё менее, чем Барклай, стремился к генеральному сражению. Лишь уступая общему давлению, главнокомандующий принял решение дать бой за Москву. Местом для битвы было избрано поле у села Бородино под Можайском.
Русские войска расположились между Старой и Новой Смоленскими дорогами. Их правый фланг защищала река Колоча, а левый — лес у деревни Утица. В центре были сооружены укрепления — флеши. На правом фланге стояла 1 -я армия Барклая, на левом — 2-я армия Багратиона. Общая численность русских войск составляла 154,8 тыс. человек, среди которых имелись и нерегулярные части — 11 тыс. казаков и 28,5 тыс. ополченцев. Русская артиллерия составляла 640 орудий. У Наполеона было 133,8 тыс. солдат и офицеров при 587 орудиях.
В ночь перед сражением Наполеон волновался больше обычного. Император опасался, что русские опять уйдут и победа ускользнёт от него. Утром 26 августа (7 сентября) он, увидев солнце, восходившее над русскими позициями, воскликнул: «Вот оно, солнце Аустерлица!».
Битва началась в 5 часов 30 минут артиллерийским огнём с обеих сторон. Вслед за этим французы перешли в атаку и с сильными потерями заняли село Бородино, защищавшееся егерским полком из армии Барклая. Барклай приказал отступить за Колочу и сжечь мост. Одновременно яростные атаки частей под командованием Даву, Мюрата и Нея обрушились на левый фланг. Здесь главной целью нападавших были три укрепления, так называемые Семёновские, или Багратионовы, флеши. Превосходство французов на этом участке фронта было неоднократным, однако нападавшие так и не смогли захватить флеши.
Несколько раз русские переходили в контратаку. Флеши были покрыты многочисленными трупами, а упорный бой продолжался, даже несмотря на то что Наполеон распорядился бить по позициям Багратиона из 400 пушек.
Одну из французских атак Багратион приказал встретить контратакой. В момент когда всё левое крыло двинулось на французов, осколок ядра ударил Багратиона в ногу, и он упал с лошади. «По линии разнеслась весть о смерти главнокомандующего, и руки у солдат опустились», — вспоминал участник битвы Ф. Н. Глинка. Замешательство, вызванное тяжёлым ранением Багратиона, помогло французам в результате восьмой атаки, длившейся около 12 часов, окончательно закрепиться на флешах. Сменивший Багратиона генерал-лейтенант П. П. Коновни-цын отвёл остатки войск левого крыла за деревню Семёновское.
Разгромив левое крыло, Наполеон обрушил всю мощь артиллерии и силу войск на центр позиций Кутузова. Здесь ключевым звеном обороны была артиллерийская батарея генерала Н. Н. Раевского, стоявшая на высоте Курганной. Наполеон направил против батареи Раевского 400 орудий. К середине дня батарея Раевского уже несколько раз переходила из рук в руки. Солдаты шли в штыковую, гибли тысячами, но не прекращали жестокого боя. После взятия Багратионовых флешей французы повели артиллерийский обстрел батареи Раевского с этих позиций. Ядра и гранаты вырывали из строя десятки людей. Но русские офицеры и солдаты проявили полное хладнокровие под обстрелом. Под страшным огнём стоял Барклай, искавший в этот день смерти, но не получивший её.
Стремясь отвлечь французов от атаки на центр, Кутузов отправил части правого фланга в обход их позиций на левое крыло и в тыл 4-го корпуса принца Евгения Богарне (пасынка Наполеона). Рейд кавалеристов генерал-лейтенанта Ф. П. Уварова и казаков М. И. Платова на два часа задержал окончательный штурм батареи Раевского. В конце концов русская кавалерия была отбита и с потерями отступила. Но из-за этого Наполеон так и не решился бросить в помощь атакующим частям Нея, Мюрата и Даву свой основной резерв — 19-тысячную гвардию.
В два часа батарея Раевского, заваленная трупами, была взята. Однако полки Кутузова хотя и отступили, но сохранили полный порядок.
Активно действовала и русская артиллерия. Её ядра долетали даже до Наполеона, стоявшего на высотах у деревни Шевардино. Император, угрюмо наблюдавший за сражением, небрежно отталкивал их, как отталкивают камень во время прогулки.
Взятие батареи Раевского стало последним крупным успехом французов. Хотя наполеоновские солдаты овладели всеми основными русскими позициями, их противник сохранил боевые ряды и не собирался бежать.
По страшной иронии судьбы, в Бородинском сражении не Барклай, стремившийся своей кровью искупить позор отстранения от должности главнокомандующего и негласного обвинения в измене, а Багратион в момент атаки был смертельно ранен
Русские только отодвинулись под напором французской армии, но стояли твёрдо. С наступлением темноты Наполеон приказал войскам отступить. Кутузов вновь выдвинул свои войска вперёд, готовясь дать сражение на другой день. Но после подсчёта потерь главнокомандующий изменил решение, и в ночь на 27 августа русская армия оставила поле боя и отступила по направлению к Москве. Вечером Наполеон объехал поле битвы, рассматривая тысячи убитых и раненых. Он был мрачен, а маршалы боялись нарушить молчание императора. Наполеон не мог решить, победил он или проиграл. Его, как и всех участников сражения, поразила грозная стойкость русских. Даже на поле боя они не стонали, как французские раненые, не рассчитывали на милосердие врага.
Победа или поражение? Этот вопрос задавали себе после Бородинской битвы многие тысячи французов и русских. Утром, увидев пустые русские позиции, Наполеон объявил, что разгромил русских. В свою очередь Кутузов отправил в Петербург донесение, которое было принято как реляция о победе. Кто же всё-таки прав? Со стратегической точки зрения выиграл Наполеон. Целый день его войска вели бой с позиций атакующих, но при этом их потери не превышали потери русских, как это обычно происходит при наступлении, тем более на укреплённые позиции. По подсчётам самих французов (вероятно, преуменьшенным), Они потеряли 28 тыс. человек; по русским данным (возможно, преувеличенным) — от 50 до 58 тыс. Истина, вероятно лежит где-то посередине. Русские же лишились 45,6 тыс. солдат. Среди погибших было 29 русских и 49 французских генералов. В бою французы, как уже говорилось, заняли основные позиции армии Кутузова, а на другой день русские уступили им поле битвы. Немаловажно и то, что Кутузов в бою исчерпал все свои резервы, а у Наполеона ещё оставалась в запасе гвардия.
Но, несмотря на то что Наполеон оказался победителем с военной точки зрения, моральная победа принадлежала армии Кутузова. Это впоследствии косвенно признал и сам Наполеон, так писавший о Бородинском сражении: «Из всех моих сражений самое ужасное, которое я дал под Москвой. Французы в нём показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми». Бородино посеяло во французах чувство неуверенности и страх перед невиданной ранее стойкостью противника.
Армия Наполеона в Москве
Оставив бородинские позиции, Кутузов двинулся к Москве. Император осыпал его милостями, пожаловав ему чин фельдмаршала, но сам старый полководец знал, что положение армии критическое. Он должен был решить страшный вопрос: дать ещё одно сражение, подобное Бородинскому, на подступах к Москве или оставить Первопрестольную неприятелю? Эту дилемму главнокомандующий предложил генералам 1 сентября на военном совете в подмосковной деревне Фили. Первым за то, чтобы оставить Москву, высказался Барклай. Он и здесь смело шёл навстречу общему мнению. Но для Кутузова опальный генерал был плохим союзником. Против высказались Беннигсен, Дохтуров, Уваров и Коновницын. Поскольку протокола совета не велось, неизвестно, что говорили другие генералы. В любом случае Барклай остался в меньшинстве. Тем не менее Кутузов принял его точку зрения. Ещё в начале совещания он заявил: «Доколе будет существовать армия и находиться в состоянии противиться неприятелю, до тех пор сохраним надежду благополучно завершить войну, но когда уничтожится армия, потеряем и Москву, и Россию». Выслушав генералов, Кутузов неожиданно для участников совета заявил, что принял решение оставить Москву, и приказал готовиться к отступлению. На его решение повлияло и то, что позиция, предлагаемая Беннигсеном для нового генерального сражения, была гибельна для русских, о чём ему ранее доложили Барклай, Дохтуров и Ермолов.
В ночь на 2 сентября Кутузов несколько раз плакал. На другой день, проходя через Москву на юг к Рязанской дороге, плакали солдаты и офицеры. «Уныние было повсеместное», — пишет очевидец.
Вслед за армией из города потянулись многочисленные обозы жителей. Поверив первоначальным заявлениям Кутузова, что он не отдаст древнюю столицу неприятелю, москвичи оставались в городе. С уходом армии они бежали из Москвы на юг, восток и север. В городе осталось не более 20 тыс. ждала ужасная участь — гибель в пожаре Москвы. Французам достался и огромный арсенал —156 орудий и 7 5 тыс. ружей. И это при том, что с согласия фельдмаршала генерал-губернатор Москвы Ф. В. Ростопчин сумел организовать вывоз из города пожарных труб, наносов и прочего инвентаря для тушения. Идея в духе подвигов римской доблести — сжечь столицу — принадлежала Ростопчину. Сделали всё, чтобы пожары было невозможно потушить, по всей видимости, даже действовали специальные команды поджигателей, направленные генерал-губернатором. Однако Ростопчин не единственный виновник пожара Москвы. Французы приняли в этом такое же участие, как и русские.
Армия Наполеона вступила в Москву 2 (14) сентября в пятом часу. С запада в город входил французский авангард, а на юге его покидали последние части русских войск. Передовой отряд Мюрата вошёл в безлюдный город. Его солдаты потом вспоминали, как страшно было двигаться по улицам, наполненным множеством пустых домов. В Кремле небольшой отряд русских патриотов встретил французов ружейными выстрелами, но Мюрат быстро перебил защитников крепости.
Французы смотрели на Москву с восхищением. Блистая куполами многочисленных церквей, она, казалось, содержала в себе несметные сокровища подобно пещерам сказочной Азии. Здесь они надеялись найти отдых, вкусную пищу и вино, богатую добычу, а Наполеон ожидал принять вестника с предложением переговоров.
Вступив в Москву, Наполеон издал приказ, запрещавший грабежи. Но солдаты не желали слушаться, а офицеры за часть добычи потакали им. Как только французы оказались в городе, грабежи начались повсеместно. Один из самых близких к Наполеону французских государственных деятелей Арман Коленкур так оценивал поведение армии в Москве: посадите солдата рядом с богатой прелестями, обнажённой девушкой, которую он к тому же давно вожделел, воздерживаясь от удовольствий в многодневном походе, прикажите ему вести себя сдержанно и на минуту отвернитесь. Что произойдёт? То же, что и с беззащитной Москвой. Солдаты действительно нашли в городе огромную добычу. Здесь имелись и склады продовольствия, и богатые магазины, и особняки московских бар, и многое, многое другое.
По мере того как «великая армия» грабила город, то тут то там вспыхивали пожары. Случайно или специально заметая следы, наполеоновские солдаты жгли Москву, не вполне ясно, да и не существенно. Причём грабили не только французы. В мёртвом городе появились шайки местных мародёров. Вероятно, поджигали Первопрестольную и ярые патриоты-москвичи, следовавшие призывам Ростопчина. По крайней мере, французы регулярно ловили и расстреливали тех, кого называли «поджигателями». В итоге в ночь на 4 (16) сентября Наполеона, спавшего в Кремлёвском дворце, разбудили известием о том, что горит весь центр огромного города. Выбираясь из Кремля, император едва не погиб. Следующие три дня Москва находилась во власти пожара. Выгорело более половины кварталов древней столицы, в огне погибли прекрасные храмы, дворцы, жилые дома, библиотеки, музейные собрания...
8 (20) сентября, когда огонь в основном затих, император увидел дымившиеся развалины. Плоды победы стали оборачиваться возможностью катастрофы. После московского пожара перед императором встали непреодолимые проблемы: в сожжённом городе было невозможно разместить на зимние квартиры многотысячную армию, растянутые коммуникации, кроме того, возникли трудности со снабжением. На всём пути к Москве армию Наполеона встречали брошенные и сожжённые деревни. Добывать продовольствие и корм для лошадей было проблемой. Ещё сложнее это стало сделать, находясь в разорённой Москве. Крестьяне отказывались продавать или отдавать припасы, объединялись в партизанские отряды и убивали неприятельских солдат. Прославились вожди этих отрядов — старостиха Василиса Кожина в Смоленской губернии и крестьянин Герасим Курин в Московской губернии. На помощь крестьянам пришла и русская армия, в тылу противника начали действовать казачьи отряды, которые, как и партизаны, неожиданно нападали на французов, убивали их, отбивали припасы и военнопленных. Во главе таких отрядов стояли храбрые и энергичные офицеры: Денис Давыдов, Александр Фигнер, Александр Сеславин.
Ухудшалась ситуация и в самой французской армии. Мародёрство разлагало дисциплину. Участник похода граф Сегюр вспоминал, что после взятия Москвы солдаты Наполеона превратились в «татарскую орду после удачного нашествия», а «некоторые корпуса, терпя всевозможную нужду, были готовы с оружием в руках оспаривать друг у друга остатки Москвы». Сбывалось предсказание Кутузова, заявившего, что «Москва, как губка, втянет в себя всю силу неприятеля».
Тем не менее Наполеон оставался на пепелище Москвы более месяца. Он надеялся получить ответ от Александра I на предложение о мире. Но российский император заявил, что скорее отступит в Сибирь, чем согласится на мир. Наполеона ждало тяжелейшее разочарование. Русские поступили совсем не так, как все побеждённые им народы. Даже гибель священной столицы не поколебала их твёрдости и стойкости.
Конец «великой армии»
Оставив Москву, Кутузов совершил знаменитый Тарутинский манёвр, обманувший французов и лишивший их даже возможности преследования. Четыре дня он показывал, что уходит на Рязанскую дорогу, а на пятый, под прикрытием арьергарда, скрытно повернул на Калужскую дорогу и встал лагерем у села Тарутина, в 80 км от Москвы. Прошло пять дней, прежде чем Мюрат, двигавшийся за русскими, обнаружил, где находится армия Кутузова.
Русские войска расположились очень удачно. Они перекрывали пути на плодородный юг. Оттуда же Кутузову поступали припасы и пополнения. Одновременно фельдмаршал мог в любой момент двинуться наперерез коммуникациям французов на Смоленской дороге. Дорога на Петербург была защищена армией П. X. Витгенштейна.
Наполеон оказался в ловушке, из которой оставался только один выход — отступление. Наконец, 7 (19) октября он приказал выступать. В отместку упрямым русским император распорядился взорвать Кремль, и только дождь и смелость русских добровольцев, потушивших большинство фитилей, спасли эту сокровищницу. От нескольких взрывов пострадали здания Арсенала, колокольня Ивана Великого и Никольская башня. Армия двигалась в сопровождении огромных обозов с награбленным добром, которые, как понимал Наполеон, сильно стесняли её. Но император не решался приказать солдатам бросить добычу, полагая, что это восстановит против него войска. Сам Наполеон взял крест с колокольни Ивана Великого и статую Георгия Победоносца с купола Сената.
Французская армия направлялась в Калугу, чтобы выйти на Новую Смоленскую дорогу, не разорённую боевыми действиями. Но у Малоярославца ей преградила путь армия Кутузова. 12 октября здесь состоялось сражение, сравнимое со Смоленским и Бородинским. Русские и французы бились в ожесточённой рукопашной схватке, свирепствовал огонь артиллерии. Город восемь раз переходил из рук в руки, пока не превратился в горящие развалины, как Смоленск. Несмотря на призывы Беннигсена и всего штаба, Кутузов поступил под Малоярославцем, как Барклай под Смоленском, — оставил позиции и отошёл, по-прежнему прикрывая дорогу на Калугу. Встав перед выбором: атаковать или уходить по разорённой Старой Смоленской дороге, Наполеон впервые отказался от генерального сражения и двинулся на запад в направлении Смоленска. В войне произошёл перелом. «Великая армия» начала отступление, превратившееся в катастрофу.
Русские силы двигались параллельно Наполеону по Новой Смоленской дороге, но в сражения не вступали. Кутузов справедливо полагал, что французская армия развалится и без этого. Обременённые добычей, но лишённые самого необходимого, солдаты Наполеона постепенно превращались в разрозненные толпы мародёров. Они страдали от голода, постоянно подвергались нападениям партизан — крестьян, взявших в руки оружие, и казаков, действовавших отважно и беспощадно. По отзыву генерала Д. П. Немировского, на всей Старой Смоленской дороге «даже кошки нельзя было сыскать». Путь отступления был усеян трупами французских солдат и русских пленных, расстрелянных французами. Тысячами падали лошади, что вынуждало французов бросать артиллерию. Солдаты ели лошадей и даже трупы своих умерших товарищей. Отступление стало кошмаром ещё до наступления холодов. Боевой порядок смогли сохранить лишь некоторые гвардейские части.
Не сумев закрепиться в Смоленске, Наполеон уже не отступал, а бежал. В это время ударили морозы. Обморожение и истощение стали причиной смерти десятков тысяч наполеоновских солдат. Однако отдельные части французской армии ещё могли сражаться. Героическим стало сопротивление 7-тысячного арьергарда маршала Нея, окружённого на берегу Днепра. Отклонив предложение о сдаче, Ней вступил на тонкий лёд, приказав солдатам идти за ним. Удалось спастись лишь менее тысячи человек. Остальные отстали в лесу, погибли в боях или утонули, провалившись под лёд. Когда французы попытались переправить через Днепр фуры с ранеными, те сразу же погрузились под лёд, и окрестности огласились страшными криками, после чего наступила ещё более ужасающая тишина. С горсткой солдат Ней догнал Наполеона и вновь возглавил арьергард, отбивавшийся от многочисленных казачьих отрядов.
12 ноября Наполеон подошёл к реке Березине, где состоялся последний акт русской трагедии «великой армии». На Березине русские генералы планировали истребить всю французскую армию и захватить в плен самого императора. С юга должна была подойти армия адмирала П. В. Чичагова, с севера — генерала П. X. Витгенштейна, а с востока замкнуть клещи — армия Кутузова. У Наполеона оставалось лишь около 30 тыс. боеспособных солдат, включая гвардию, и ещё столько же обмороженных, больных, безоружных, потерявших строй беженцев, в основном из союзных войсю немцев, итальянцев, поляков, голландцев... Французов было мало, но они всё ещё представляли грозную силу. Прославленный командир партизан Денис Давыдов оставил описание отступления старой гвардии во главе с Наполеоном: «...неприятель, увидев шумные толпы наши, взял ружьё под курок и гордо продолжал путь, не прибавляя шагу. Сколько ни покушались мы оторвать хоть одного рядового от этих сомкнутых колонн, но они, как гранитные, пренебрегая всеми усилиями нашими, оставались невредимыми; я никогда не забуду свободную поступь и грозную осанку сих всеми родами смерти испытанных воинов... Гвардия с Наполеоном прошла посреди казаков наших, как 100-пушечный корабль между рыбачьими лодками».
На Березине Наполеон в полной мере проявил себя как полководческий гений и сумел спастись от неминуемой гибели. К несчастью для французов, во время краткой оттепели река вскрылась, и им пришлось наводить мосты для переправы. Но Наполеон у Березины совершил невозможное. Он сумел оторваться от Кутузова и обманул Чичагова, показав, что собирается переправиться через Березину у села Ухолоды, а сам приказал организовать переправу в ином месте, у Студёнок, и за два дня перешёл на другой берег. В боях с частями Чичагова от мороза и голода французская армия лишилась у Березины 30 тыс. человек. По словам очевидца, Березина представляла собой «царство смерти» — вся река и её берега были покрыты трупами, начинавшими замерзать.
После Березины морозы стали невыносимыми — ниже 30 градусов. Русская армия уже не могла продолжать преследование, и за Наполеоном погнались казаки. Денис Давыдов вспоминал, что его сани ехали по замёрзшим трупам, а со всех сторон неслись крики умирающих. «То был страшный гимн избавления моей родины», — писал он.
По мере отступления в колонну Наполеона втягивались фланговые войска, не принимавшие участия в походе. 1 декабря остатки французской армии перешли за Неман.
Вскоре император покинул войска и направился в Париж. Здесь на вопрос министра иностранных дел Г. Б. Моро, в каком состоянии армия, Наполеон честно ответил: «Армии больше нет». Из 647 тыс. солдат и офицеров, вступивших в Россию, в Пруссии под командованием Мюрата собралось не более 30 тыс. обмороженных и израненных калек, часть из которых подтянулась позже остальных сил, самостоятельно спасаясь от русских.
Кутузов торжествовал — ему удалось изгнать неприятеля из пределов Отечества, избежав крупных столкновений и потерь. Однако Александр I и большинство русских генералов были недовольны. По их мнению, престарелый фельдмаршал упустил шанс уничтожить Наполеона. Они говорили о новой войне и негодовали, что Наполеону, его лучшим маршалам и гвардии удалось уйти. Действительно, из остатков «великой армии» император смог создать новое войско, с которым он в 1813г. вступил в борьбу против Шестой коалиции. Но её исход был предопределён той катастрофой, которую Наполеон потерпел в России. Огромные утраты сломили военное могущество Франции, а её подневольные союзники обратили оружие против поработителей.