Альфред де Мюссе (1810—1857)
Тот, кого впоследствии называли «сыном века» («дитя века», если переводить дословно), по ассоциации с героем самого известного его романа, совсем не испытал трудностей, выпавших на долю многих представителей его поколения.
Мюссе принадлежал к золотой молодёжи того времени. В девятнадцать лет он был завсегдатаем не только жокей-клуба, но ещё и знаменитого литературного салона В. Гюго (так называемого «Большого Сенакля»), где быстро усвоил новые приёмы стихосложения и экзотическую манеру повествования. А она подразумевала в том числе интерес к тёмным, таинственным сюжетам. Месть, страсть, отчаяние, отравления, убийства, самоубийства — всё это во Франции эпохи романтизма казалось неотделимым от самого понятия романтизм.
О порочности Мюссе, о его эпатировавшей многих современников жизни денди, в свои двадцать лет уже всё познавшего, ходили легенды. Но те же современники отмечали и печать отверженности, которую носил на себе многообещающий юноша, «странную меланхолию, что-то болезненное, тёмное... что-то от отчаяния человека, потерпевшего кораблекрушение... Не человек, а тень, преждевременная руина». Внутренняя неуверенность в себе осложнялась ещё и политической ситуацией.
Мюссе — выходец из семьи аристократов. Его дед дружил с философами XVIII в., отец был издателем Ж. Ж. Руссо, а старший брат Поль — талантливым литератором, ставшим впоследствии первым биографом своего ещё более талантливого младшего брата
Июльские дни 1830 г. заставляют Мюссе сделать потрясшее его открытие: он убеждается одновременно в собственной неспособности на какое-либо действие и в том, что в мире, каков он есть, всякое действие не только бессмысленно, но даже и дурно (поэма «Бесплодные желания», 1830 г.). В первой половине 30-х гг. он создаёт драмы «О чём мечтают молодые девушки», «Капризы Марианны», «С любовью не шутят», «Лоренцаччо». Два главных персонажа в «Капризах Марианны» — Целио и Октав (влюблённый и вольнодумец) представляют две стороны самого Мюссе. Несмотря на различия, герои имеют общую черту — они не способны быть счастливыми, поскольку абсолютную потребность счастья жизнь не в состоянии удовлетворить.
Большинство произведений, написанных в эти годы, уже содержат в себе предчувствие того, что случится зимой 1833/34 гг. и что в биографии Мюссе принято называть «венецианской драмой». В 1833 г. Мюссе знакомится с Жорж Санд, которая вскоре становится его возлюбленной. Восемь месяцев спустя они отправляются в путешествие в Венецию, где происходит их разрыв. Мюссе тяжело переживает измену подруги.
Первый поэтический сборник Мюссе — «Испанские и итальянские повести» (1829 г.) — был восторженно принят в «Сенакле»
Но воспоминание совершает чудо, какого не способна была совершить близость физическая и духовная. И это очищающее страдание находит отражение в двух произведениях Мюссе, созданных в 1835—1837 гг., — романе «Исповедь сына века» и цикле лирических поэм «Ночи». Сюжет поэм — роль страдания и его воздействие на поэтическое творчество. Своеобразным эпилогом цикла стало более позднее стихотворение «Воспоминание» (1841 г.): по прошествии многих лет герой возвращается в Фонтенбло, где когда-то гулял в обществе возлюбленной, и удивляется тому, что более не испытывает никакой боли — лишь желание помнить. «Я только говорю себе, что в этот час, на этом месте когда-то я был любим, и я любил, она была прекрасна...»
В историю литературы Мюссе вошёл прежде всего как автор романа «Исповедь сына века» (1836 г.). Это история молодого человека по имени Октав, испытавшего первое разочарование в любви и, чтобы побороть своё отчаяние, пустившегося в разгул. Дальнейшее действие романа развивается в деревне, куда после смерти отца отправился герой и где начался его новый роман — с Бригиттой Пирсон. После короткой идиллии в потерявшем веру и развращённом сердце Октава вновь зародились сомнения: он стал подозревать Бригитту в неверности. И вместе с тем старался всеми способами возбудить её ревность, заставляя пройти через тот же тяжёлый опыт познания, через который прошёл когда-то сам. Страдая от зла, им же самим причиняемого, он просит прощения у возлюбленной. После очередной, особенно бурной сцены они решают уехать за границу и начать жизнь сначала. Но в это время появляется третий персонаж — Смит, честный и скромный человек, искренне любящий Бригитту, с которым она может быть счастлива. Октав хочет убить возлюбленную, чтобы она не принадлежала никому, и только крестик на груди у Бригитты удерживает его. В финале герой соглашается на то, чтобы Бригитта осталась со Смитом, человеком более достойным, чем он сам.
Роман был во многом автобиографический — так его и восприняли современники. При этом если в Октаве совершенно определённо узнавался Мюссе, с его опытом разочарования и публичных скандалов, то Бригитта лишь отдалённо напоминала Жорж Санд. Однако канва самой истории — поездка за границу, вплоть до мелких деталей (как, например, чашка с чаем, по которой Октав узнаёт, что его возлюбленная была с другим), — действительно восходила к венецианской драме Мюссе. Для литературы важнее другое: тот глубокий психологизм, с которым Мюссе описал судьбу человека, родившегося слишком поздно, чтобы стать соучастником национальной славы, человека, сильно переживающего собственное бездействие и свою историческую невостребованность. Это роман о том, как беспечность, неверие и дебоши постепенно развращают «сына века»: его болезнь перестаёт быть болезнью чувства (какой она была ещё у героев Шатобриана или Констана) и становится болезнью интеллекта. «Как все люди сомневающиеся, я верил в мёртвую букву, препарируя и убивая то, что любил».
В 40—50-х гг. Мюссе часто болел, писал мало, а написанное не отличалось особыми художественными достоинствами. Впрочем, в 1852 г. его избрали во Французскую академию.
То, что принесло Мюссе славу, оставалось долгое время рассеянным в разных журналах. И лишь незадолго до смерти он собрал свои поэтические и драматические сочинения, издав их отдельными книгами. Жизнь он закончил в полном творческом бездействии: много пил и много путешествовал, переживая трагедию человека, который в тридцать лет уже всё сказал.
После смерти Мюссе Сент-Бёв написал: «Имя поэта, бывшего блестящим воплощением множества безвестных душ его поколения, сумевшего выразить их взлёты и падения, их величие и слабость, имя это не умрёт. Запечатлеем же его особо в наших сердцах, мы... которые поистине могли бы сказать в тот день, когда мы возвращались с похорон: „Наша юность умерла уже много лет тому назад, но похоронили мы её только теперь, с ним"».